Ирина Зартайская - Он мне приснился. Тени

Я тоже рассмеялся и посмотрел на свою сестру сверху вниз.

Она стояла, запрокинув голову.

Мы провели на озере целый день. Мама дала нам с собой бутерброды с колбасой, варёные яйца, яблоки и шарлотку. Папа наливал из термоса чай и сверял все продукты со списком, который сам и составил. Оказалось, что вместо конфет с орешками, которые были под номером 5, мама положила орешки в шоколаде и приписала рядом: «Точность превыше всего!» И нарисовала улыбочку. Так что папа улыбнулся как бы ей в ответ.

Всё вокруг казалось новым, незнакомым. Может быть, оттого, что мы вдруг стали другими: папа стал Эленкиным папой, а я – братом. А может быть, оттого, что мы выпустили на волю нашу щуку. Я представлял, как ей сейчас здорово в этом огромном озере. Она, наверное, уже нашла своих родственников или друзей и сейчас играет с ними в догонялки.

Я вспомнил о Витьке и пожалел, что его здесь нет. Вот бы мы с ним сейчас устроили! И вдруг Эленка крикнула:

– Догоняй!

И побежала вдоль берега. Вот догадливая! Я сорвался с места и помчался за ней, спотыкаясь о торчащие из песка камни.

Потом папа раздал нам заранее приготовленные пластиковые баночки из-под сметаны и мы пошли собирать ягоды. У папы ягод оказалось больше, чем у нас, потому что у него было больше терпения. Эленка собрала полбаночки, но по дороге домой не удержалась и всё съела. Моя баночка была почти полной. Но я прижал её к груди и не давал ягод ни папе, ни Эленке.

Я знал, для кого их собирал.

У нашего подъезда я остановился. Папа вопросительно посмотрел на меня.

– Я быстро. Только к Витьке заскочу.

– Не задерживайся там, – сказал папа, и слегка подтолкнул Эленку вперёд.

Она еле заметно улыбнулась и помахала мне своей маленькой ладошкой. Я помахал в ответ.

Дверь открыла Витькина мама.

– А Витя уже спит. Накупался в аквапарке, вот и…

– А я не к нему, – выпалил я.

Я знал, что если не скажу этого сейчас, то потом просто духу не хватит.

Витькина мама удивлённо подняла брови, но вдруг просияла и позвала:

– Карина, это к тебе.

Я был ей благодарен. За то, что не спросила, к кому, зачем и почему. За то, что, пропустив меня в коридор и прикрыв входную дверь, сама тихонько ушла на кухню.

Сердце бешено колотилось. Я ещё сильнее прижал к груди баночку с ягодами. Мне казалось, что они даже слегка подпрыгивали от стука моего сердца. Прошла уже целая вечность, и я готов был развернуться и убежать. Но тут появилась она. В лёгком белом платье, с убранными наверх волосами. Точь-в-точь принцесса, подумал я и тут же постарался отогнать от себя всю эту романтику. Вышло плохо.

Я так залюбовался Кариной – даже не расслышал, что она мне сказала.

– Прости? – переспросил я и, будто очнувшись, повторил: – Прости…

Карина изумлённо посмотрела на меня и тут же отвела взгляд. «Кажется, поняла, – подумал я. – Она, наверное, всё ещё сердится из-за того, что я наговорил ей тогда». Дрожащей рукой я протянул ей баночку с ягодами. Карина приняла их, слегка коснувшись моих пальцев своими.

– Это я сегодня собрал, – сказал я и еле слышно добавил: – Для тебя.

Карина зарделась и попробовала одну ягодку.

– Вкусно. Спасибо.

Мы ещё немного постояли. Тишина была почти такая же, как утром в лесу.

– Ну я пойду, – сказал я.

Карина кивнула и вдруг как-то вся сжалась, подбежала ко мне и, привстав на носочки, поцеловала прямо в губы. От неожиданности я замер. А Карина улыбнулась и убежала куда-то вглубь квартиры.

По полу покатилось несколько выпавших из баночки ягод.

По дороге домой я столкнулся с дядей Фелей.

– Ну что, парень, – спросил он, – где сестрёнку потерял?

– Не потерял, – весело отозвался я. – Нашёл!

Дядя Феля понимающе подмигнул и зашагал к себе, сжимая под мышкой книгу с шахматными задачками. Я смотрел в спину бывшему капитану. Он шёл медленно, будто прощупывал каждый сантиметр земли. В тот момент он показался мне очень старым и одиноким. И я, кажется, понял, зачем ему нужна эта толстая книга.

– До завтра, дядь Фель! – крикнул я ему вслед.

– Счастливого плавания!

Я лежал в кровати и смотрел в потолок. Эленка ворочалась и притворно сопела. Я думал о Карине. О том, что её губы пахли ягодами. О том, что теперь я точно попрошу учительницу посадить нас вместе. О том…

И тут за окном послышалось знакомые звуки. Я подскочил и уставился в темноту. Эленка замерла.

«Вхр-р-р-р!» – прозвучало отчётливо. И в то же время звуки будто таяли в воздухе.

Эленка вскрикнула.

– Не бойся! – успокоил я её. – Они нам ничего не сделают.

Прозвучало не слишком убедительно: голос мой дрожал, и Эленка не могла этого не заметить. Но она ничего сказала. Только встала и босиком подбежала ко мне.

Я крепко взял её за руку. Не так, как тогда, когда тени появились впервые. А по-настоящему. Как старший брат. В тот момент я больше всего на свете хотел её защитить. Правда, и сам боялся так, что мурашки по спине бегали.

– Кто вы? – спросил я как мог громко.

Тени за окном зашевелились, заметались, задевая дребезжащие стекла.

Эленка прижалась ко мне. Я обнял её и резко сказал в темноту:

– Убирайтесь! Слышите, вы?

И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Тени замерли, и в этих тонких призрачных силуэтах я вдруг различил две человеческие фигуры. Мне стало до того страшно, что я готов был разреветься, как маленький. Шутка ли – увидеть такое за окнами собственной комнаты! Но вопреки всем моим опасениям, тени явно не собирались предпринимать ничего ужасного. Та, что поменьше, чуть заметно кивнула мне, а та, что повыше, подняла руку, словно прощаясь. Эленка заметила, что я слегка ослабил объятия и, проследив за моим взглядом, робко взглянула на тени.

То, что произошло дальше, показалось мне совершенно невероятным. Не отходя от меня, почти не двигаясь, Эленка вздохнула как-то особенно глубоко и протяжно.

– Мама… – еле слышно прошептала она. – Папа…

На секунду тени вспыхнули так ярко, будто на них направили фонарь. И в этом странном свете я увидел – да, мне не почудилось – добрые и грустные лица мужчины и женщины. Затем комната снова погрузилось во мрак и фигуры задрожали, как плохая картинка на экране телевизора. Я всё ещё не мог поверить в то, что увидел, когда тени слились в одну и растворились в ночи.

Я долго не мог прийти в себя. А когда посмотрел на Эленку, оказалось, что она спит, положив голову мне на колени.

Плюшевая обезьяна одиноко лежала на её кровати.

Прошло время. Тени больше не появлялись, и мы с Эленкой почти не говорили о той ночной встрече. Да и зачем? Мне кажется, для того, чтобы сказать о самом главном, не всегда нужны слова. Иногда достаточно просто взгляда, тёплого маминого какао, рассыпанных по полу ягод или толстенной книжки про шахматы.