Марк Харитонов - Учитель вранья

– Знаю, знаю! – поняла Таська. – У нас тоже есть такая игра, называется «Чепуха».

– Да, я слышал, у вас теперь многие дети занимаются в подготовительных группах. Или дома готовятся. Это правильно. А то придут в школу и совсем врать не умеют. Ещё у нас бывают уроки истории. Это вам понятно: рассказывают разные истории. Есть уроки непонятных языков. Уроки плохого поведения.

– И учебники есть такие?

– Конечно. Вон сколько. Только некоторые ещё пока не напечатаны.

Учитель достал из рюкзака пачку толстых тетрадей.

– Значит, это не для детей? – сказала Таська. Письменных букв она читать совсем не умела.

– Почему не для детей? К твоему сведению, все книги пишутся для детей. Только некоторые они читают раньше, другие позже, когда подрастут. Вот в этой записано про Кис Кисыча.

– Ой, почитайте! – попросила Таська.

– В другой раз, когда его не будет. Кис Кисыч стесняется, когда про него при нём рассказывают.

– Он разве понимает?

– А ты как думаешь?

Пёсик в самом деле внимательно прислушивался к разговору. Едва поминалось его имя, лохматые уши Кис Кисыча поднимались, и хвост начинал шевелиться.

– Он вообще-то и разговаривать может, только стесняется. Даже считать умеет. Ему всегда хотелось выступать в цирке. Только одному он не мог научиться: стоять на двух лапах. Вот тут, – учитель вранья понизил голос, – кот Брысь и сыграл с ним шутку. Хочешь, говорит, за один день научу тебя стоять не только на двух лапах, но даже на одной. И даже на хвосте.

Пёс заворчал. Ему явно неприятно было слушать. Однако Таську уже разобрало любопытство.

– А он что? – спросила она шёпотом.

– А он поверил, – так же шёпотом ответил учитель вранья. – Я же говорю, такой доверчивый. Повёл его кот к реке, а там как раз был ледоход. Брысь велел ему стать на льдину, сам оттолкнул эту льдину от берега. Бедняга поплыл. Кот доволен, ему интересно. И вот от льдины стал отламываться кусок за кусочком. Сначала на ней ещё можно было уместиться четырьмя лапами, потом одну пришлось поднять. Потом пришлось стать на две лапы, куда же деваться? Под конец Кис Кисыч действительно стоял на одной.

Пёс беспокойно поднялся с травы и зарычал.

– Не буду, не буду, – успокоил его Антон Петрович. – Ишь, даже покраснел.

– Где? – не заметил Тим.

– Под шерстью, так не видно. Страху натерпелся, еле остался жив. В общем, он давно ищет этого кота, чтобы поквитаться.

– А куда делся Брысь?

– Убежал. Дальше пока не знаю. Может, он вырос и превратился в настоящего тигра. Кто-то рассказывал, что он живёт в замке у одного бывшего Людоеда, хозяйничает там. Растолстел и так разленился, что даже хвостом не шевелит. К нему для этого специальные слуги приставлены – шевелить хвостом.

– Людоедов не бывает, – вдруг засопела Таська.

– Как не бывает? А кого Кот в сапогах съел?

– Это всё сказки, – ответил за сестру Тим. – А про Людоеда две страницы вырваны. Она про страшное боится слушать.

– Ничего не боюсь, – сказала Таська. – Я тогда была маленькая.

– А бывают у вас настоящие истории, не сказки? – спросил Тим.

– Конечно. Вот же целый учебник. Вот книга для чтения. С картинками. Вот, например, совершенно удивительная история про лошадь, которая умела плавать.

– Чего удивительного? – сказал Тим. – Все лошади умеют плавать.

– Да, но эта умела плавать на спине. А знаете вы историю про девочку, которая играла в прятки и так спряталась, что совсем потерялась?

– Ой, почитайте! – попросила Таська.

– Нет, она слишком длинная. К тому же у неё пока нет конца. Впрочем, немного могу рассказать своими словами. Слушайте.

Все дети любят играть, чтоб было интересно и весело. Выиграешь – интересно, проиграешь – жаль, но всё же интересно. А некоторым интересно только выигрывать. В прятках, например, они не любят водить. Они хотят только прятаться, да так, чтоб их никогда не нашли. И вот одна девочка спряталась так, что её даже искать перестали. Даже забыли, что она не выручилась. Убежали на другой двор играть в другую игру, а она всё не выходит. Только один мальчик про неё вспомнил и решил позвать. Он один заметил, куда она спряталась, но не хотел выдавать. Потому что она нечестно спряталась. Там во дворе было одно место, куда взрослые не разрешали ходить. Такой погреб, засыпанный землёй, с деревянной дверцей.

– Как у нас, – встрепенулся Тим. Похоже было, что это действительно взаправдашняя история. – У нас на даче такой.

– Нам тоже туда не разрешают, – добавила Таська.

– И правильно, что не разрешают, – сказал учитель. – Даже не заглядывайте туда. Но мальчик видел, как она сумела приоткрыть дверцу и спрятаться за ней. Подумал: может, она там заснула? Подошёл, стал звать. Никто не отвечает. Я отодвинул дверь, вошёл в погреб…

– Вы? – вскрикнули оба одновременно.

– Почему я? Мальчик.

– Но вы же сказали: я.

– А! Забыл предупредить. У него, представьте, было такое странное имя: Я.

Тим хотел сказать, как Таська: «Таких имён не бывает», – но промолчал.

– Ну вот… Вошёл Я в погреб. После света ничего сначала не было видно. Потом Я различил ступени. Они вели вниз, под землю. Внизу была ещё одна дверца…

– Точно как у нас, – опять не выдержала Таська.

– Не перебивай, пожалуйста, а то мне так до вечера не рассказать.

– Ой, последний раз!

– Я спустился по ступенькам, приоткрыл вторую дверь. За ней тоже никого не было. Валялся сломанный ящик, корзина без ручки, стеклянные банки. Но Я же видел, как девочка скрылась за дверцей, а обратно не выходила! Позвал опять – никакого ответа. Кругом темнота. А где-то дальше, в глубине, брезжил как будто свет. Я прошёл на ощупь ещё немного. Становилось действительно светлей, хотя откуда шёл свет, было пока непонятно. Там дальше начинался ход…

– Подземный?

– Ты, кажется, обещала?

– Ой, больше не буду! Самый последний раз!

– Конечно, подземный. Было страшновато, что говорить. Я готов был уже вернуться, но потом подумал: девчонка пошла, а я испугаюсь? А что она пошла, можно было не сомневаться. Девочки бывают, конечно, трусихами, но зато они упрямы и любопытны. А любопытство бывает сильнее страха. Скоро стало понятно, откуда шёл свет. Все стены оказались покрыты светляками, маленькими, как точки. Чем дальше, тем их становилось больше. В одном месте ход раздваивался. Я подумал, подумал и пошёл направо. Потом ход даже растроил… вот не знаю, как сказать… В общем, стало три хода. Я пошёл по среднему и снова упёрся в маленькую дверцу. Толкнул её – дверца открылась. Я вышел на белый свет и оказался на городской площади…