Вячеслав Имшенецкий - Подмена

Узкий луч солнца ударил по гольцам Главного хребта. Сумерки уползли в темные ельники. Ожила тайга: затюкал дятел, засвистели синицы. Вокруг останков лошади стали видны следы соболей, колонка, лисицы.

Додоев разбросал снег перед кучей, заглянул внутрь. В темноте что-то увидел: «Тряпка, что ли?» Тимка сразу плюхнулся на живот и залез под завал. Плечами растолкал сухие валежины, протолкнулся вперед. Груда снега обвалилась ему на спину, но Тимка успел схватить твердую тряпку.

Додоев вытащил Тимку за ноги. И узнал находку — Петькина полевая сумка. Они быстро осмотрели содержимое: камушки, образцы пород и складная карта хребта. На шестом квадрате был поставлен восклицательный знак.

Сбросили куртки, стали растаскивать завал. И увидели логово. Вероятней всего, это была брошенная медвежья берлога. Земля сухая. Белые шерстинки от Таниной шапки. Кучка бересты, сломанная спичка с обтертой головкой. И нож — с берестяной ручкой, который Додоев во время наводнения подарил Тане. Под корягой обнаружили аккуратную пирамидку камней. Додоев развалил ее и вытащил сверточек. В голубом Танином шарфике были завернуты комсомольские билеты. На страничках комсомольского билета Таня писала последнюю свою записку. «Обморозились. Сильно заболел Петька. Костер развести не смогла. Гарновский негодяй. Наверное, погибнем. Передаю тайну государственной важности. Обнаружили третий вариант. Проверьте стенку хребта на участке шесть. Прощайте все. Прощай Родина».

Тут же у костра, мгновенно настроив рацию, Тимка вышел в эфир:

— Я — Норд. Я — Норд. Всем поисковым группам. Обнаружена последняя стоянка в квадрате 19 по карте номер три.

В эфир Тимка прочитал текст. О Гарновском умолчал. И о третьем варианте открыто говорить побоялся. Спокойный голос с Центральной приказал:

— Доложите ваши предположения.

Тимка перевел передатчик на максимальную громкость. Стрелка, показывающая расход электроэнергии, прильнула к красной точке.

— Я — Норд. Слушайте. Если они могли еще передвигаться, то пошли по левой террасе хребта. Додоев говорит, что другого пути отсюда нет. Терраса идет к реке Миренге. Там они могли бы выйти на тропу охотников.

Еще раз осмотрите с вертолета левый приток Миренги. Мы с Додоевым сейчас идем к террасе. Там заночуем, а утром спустимся к левому притоку Миренги. Как поняли? Прием.

— Я — Центральная. План одобряем.

Получив Тимкину радиограмму, Сидоров тут же связался по радио с военным и вторично напомнил о своей просьбе. Выслать двухвинтовой военный вертолет, который мог бы без дополнительной заправки добраться до Миренги, облететь реку и вернуться без посадки обратно.

Военные ответили, что такой вертолет уже на подходе к Шалаганову. Штаб экспедиции пришел в движение. Приготовили тюки с теплой одеждой, пищу, бинокли. Оставив разгуливающего по больнице Гарновского, пришел врач с двумя медицинскими сундучками. Для поиска в непролазных местах приготовили собаку Линду.

В полдень над поселком Шалагановым повисла в воздухе зеленая громадина, похожая на вагон. От гула газотурбинных двигателей тряслись дома, сползал снег с крутых крыш. Вертолет садиться не стал. По громкоговорителю командир попросил поисково-спасательную команду подняться на плоскую крышу старой деревянной башни. Приняв людей на борт, могучая машина поднялась высоко в морозное небо, превратилась в зеленую точку и взяла прямой курс на Миренгу.

В пятидесяти километрах от Шалаганова командир вертолета заметил собачью упряжку. На легких нартах сидел один человек. Он услышал гул двигателей, поднял голову и остановил собак, потом вскочил на ноги, махая руками.

— Санька Бурмейстер, — произнес Колесников, — соболей добывать едет.

Бурмейстер увидел, что вертолет уходит, сорвал с головы заиндевелую шапку, плавно описав ею дугу, положил на лед, поднял в воздух и снова положил — и так проделал раз десять. Потом погрозил кулаком уходящему вертолету.

— Пьяный, что ли? — Сказали из кабины. — Вроде садиться приказывал.

Геологи промолчали. Мысленно они были за сотни километров отсюда, там, где Тимка Булахов и эвенк Додоев искали давно пропавших Петьку и Таню.

В штабе экспедиции дежурил Иван Иванович. Последние тревожные дни неузнаваемо изменили его: похудело и обострилось лицо, под глазами синие круги, сгорбилась спина. Нервными шагами он передвигается по штабу, поминутно выходит на крыльцо. Дверь оставляет открытой настежь, чтоб слышно было, если запищит рация. С тревогой посматривает на небо, снимает шапку, прислушивается. И, кажется, не замечает собравшихся у штаба жителей поселка. Третьи сутки они приходят сюда. Стоят в молчании, ожидая известий от поисковых групп. Был здесь и Гарновский, но люди его «не замечали» и отворачивались, если он что-то пытался говорить. И он перестал сюда приходить. Сидел в больнице и сочинял объяснительную о напавших волках. Он обвинял Анатолия Васильевича Сидорова за приказ искать несуществующий третий вариант. «Не будь такого приказа, — писал Гарновский, — никто бы и не погиб». Свою объяснительную он послал в Москву. И не знал, что она вернется оттуда и до нужного времени будет лежать в сейфе начальника следственного отдела контрразведки майора Платонова.

Засигналила рация. Иван Иванович залетел в дом, закрыл дверь на крючок, схватил наушники. Простуженным и уставшим голосом Тимка Булахов докладывал:

— Мы на карнизе. Путь прегражден. Примерно два дня назад здесь произошел снежный обвал. Лавина снега и камней срезала деревья и снесла в ущелье. Полностью разрушила карниз. В ущелье на глубине видны на камнях пятна, похожие на кровь. В двадцати метрах, не доходя до обвала, нашли остатки костра, не засыпанные еще снегом. Следы обнаружены только в сторону обвала. Если они все-таки успели проскочить, то ищите их на реке Миренге. В ущелье спуститься невозможно, стены после лавины совершенно ровные. Ждем указаний. Прием.

Иван Иванович машинально повернул рычажок и склонился к рации.

— Ждите на месте. Утром снимем вертолетом. Сами будьте осторожны. Сегодня в семь ноль-ноль выйди на связь, сообщим о поиске вертолетом по реке Миренге и ее левому притоку.

Долго сидел Иван Иванович, положив седую голову на деревянную коробку рации. Железные тиски сдавили сердце. Но он заставил себя встать и выйти на крыльцо. Однако не хватало духу сообщить людям страшную весть, только сказал:

— Они могли выйти на Миренгу, вся надежда на вертолет.

К вечеру в небе послышался гул двигателей. Роняя серебристый куржак, задрожали березы. Зеленая машина резко пошла на снижение у пристани. Люди бросились к берегу. Заторопился туда и Гарновский, вышедший из-за угла продовольственного склада. Одет он был уже в пальто и белые бурки. Вертолет сел поперек широкой улицы. Люди с надеждой смотрели на зеленую дверцу. Остановились винты. Щелкнул в тишине замок. Толпа подалась вперед. Вышел Сидоров, виновато посмотрел на людей, снял шапку и опустил голову. Вышли Колесников, Бурмаков… и тоже сняли шапки.