Наталья Кручина - Чудесные дни в «Ужиках»

— О! А вот и Гоша! Познакомься, это мой спаситель Никита. Он меня с Мурки снял, — Марик выглядел абсолютно счастливым после неожиданной развязки.

— Здравствуй, Гоша, очень приятно, — парнишка протянул мне руку и приветливо улыбнулся, — Марик рассказал, в какую переделку вы попали. Непросто одним придётся без бабушки, да ещё с Муркой. Справитесь ли?

— Где наша не попадала, справимся, — я попытался сохранить лицо (после случая с Муркой наша репутация и так сильно подмочена).

— Ну смотрите. Если понадобится помощь, знаете где меня найти.

Мы сердечно поблагодарили Никиту, и я сам взял за верёвку угомонившуюся козу.

— Это точно наша Мурка? Смирная, послушная и, кажется, даже улыбается. Что этот парень с ней сделал? — я пребывал в полном недоумении.

— Ничего он с ней не делал. Когда мы с козой взбежали на горку, та чуть сбавила скорость и так доскакала до конца деревни, а тут на моё счастье встретился Никитка. Он схватил Мурку за рога и помог мне слезть. Потом погладил зверюгу по голове, потрепал за бороду, и коза словно переключилась в спокойный режим. Кнопка у неё секретная в бороде, что ли?

— Если ещё раз взбесится, обязательно проверим, — я был готов носить Мурку на руках за то, что отделались лёгким испугом.

— Ник сказал, что доить её нужно два раза в день. Я надеюсь, ты умеешь это делать?

— А что тут сложного? Дёргаешь за вымя, а молоко льётся само в ведро. Для козы это привычное дело, авось не станет сопротивляться.

Мурка шла за нами смирно и покорно, изредка потряхивая головой, словно поддакивала:

— Конечно, подоите меня, что ж тут сложного.

Придя во двор, мы первым делом заперли козу в хлеву и пошли в дом искать всё необходимое для доения. Или дойки? Ничего, втянемся в деревенские будни, освоим местное наречие, посадим огород. Бабушка вернётся и будет гордиться нами.

Мы с трудом открыли ржавенький навесной замок и попали в маленькое помещение типа прихожей, заполненное разным скарбом. Тут были большие и маленькие ведерки, бочонки, непонятная длинная палка с навесными крючками, стояли калоши, валенки, сапоги, на крючках висела одежда, платки. И много различных инструментов размещалось на огромных, вбитых в стену гвоздях. Так, с этим хозяйством ещё успеем разобраться, посмотрим, что у нас в доме.

Массивная дубовая дверь из коридора в комнату оказалась не запертой, но, открывая её, нам вдруг сделалось страшно. Только приехали, а уже полно неожиданностей. Неизвестно, что нас ждёт за этой дверью.

Комната оказалась тёмной и мрачной, мы переступили порог и тут же стали натыкаться на разные предметы. Одна только печь белела в темноте, пугая нас ещё больше. Я нащупал рукой выключатель, щёлкнул им и…. свет не включился. Зато рука моя попала в густую сеть паутины и к страху добавилось отвращение.

— Слушай, Гош, а что, в доме нет ни одного окна? Разве такое бывает? Как мы будем жить без света?

— Подожди, не паникуй раньше времени. Бабушка ведь как-то жила. Предлагаю выйти и осмотреть дом снаружи. По крайней мере на улице светло.

Мы вышли из дома и тут же одновременно стукнули себя по лбам:

— Вот две балды, дом давно пустует, конечно же бабушка перед отъездом зарыла ставни, — меня отпустил страх и тут же накрыла волна смеха.

— Да, туго надо придётся с такими сонными соображалками, — Марик захохотал вместе со мной.

С трудом пробираясь в густой траве, мы обошли вокруг дома, распахнули все ставни и поторопились снова в избу.

Комната оказалась просторной и светлой, хотя большую её часть занимала хозяйка-печка. Она была настолько белоснежна и величественна, что мы невольно залюбовались.

— Какая огромная! Мы её будем топить? — Марк восхищённо изучал печь глазами.

— Будем, будем. Только давай сначала тут осмотримся и козу подоим, — я решил чётко расставить приоритеты.

Кроме печки в комнате стоял старенький диванчик с откидными валиками по бокам, кровать, отгороженная занавесками — такого я раньше нигде не видел. Напротив жерла печи располагалась маленькая кухонька: обеденный стол с лавкой и столик с посудой. «Спаленка» и «кухонька» были разгорожены высоким, покрашенным коричневой масляной краской, платяным шкафом. Телевизором тут даже не пахло, да и толку от него без электричества?

В целом, жить можно, даже уютно. Только от паутины необходимо избавиться. Удивительно, но пыли в избе не было, а ведь дом уже несколько месяцев пустой. Всё выглядело очень аккуратно и привлекательно, особенно для двух мальчишек, впервые в жизни оставшихся самостоятельными.

— Гошик, а козу в перчатках надо доить или голыми руками? — Марик видимо проголодался и решил перейти сразу к делу.

— Я ж не хирург, операцию ей делать не собираюсь, так что перчатки точно не нужны, а фартук пригодится. Вот он, кстати, около печки на гвоздике висит. Поможешь одеть?

— Я думаю, надо тебя сделать похожим на бабушку, чтобы коза приняла тебя за своего и не сопротивлялась.

Я решил, что это хорошая идея:

— Давай, помогай превращать меня в бабушку.

Марик помог мне одеть фартук, повязал на голову бабушкин платок:

— Готов! Вылитая бабулька! Хватай ведёрко, жду тебя с молоком. А я пока вещички наши разложу да паутину смету.

Честно скажу, идти на территорию противника было страшновато. Но терять лицо перед товарищем не хотелось. Я осторожно заглянул в хлев: Мурка стояла смирно. Она посмотрела на меня с любопытством и, как мне показалось, с надеждой. Я осмелел, подошёл к ней, начал гладить и завёл с козой разговор:

— Мурочка, ты не волнуйся, я тебе не обижу, я очень аккуратненько сейчас тебя подою, потом выпущу на улицу жевать травку. Ты же умная девочка, всё понимаешь. Вот я сейчас присяду рядом на корточки, поставлю под тебя ведёрочко…

Так, первая проблема- ведро под козу не помещается.

— Извини, Мурочка, никуда не уходи, я быстро сменю тару.

Коза ничего не ответила, но что это — подмигнула? Я мухой метнулся в дом и через минуту устанавливал под козой кастрюлю. Опять не рассчитал. Кастрюля поместилась с трудом, но не пролезает моя рука к вымени. Я ещё раз извинился перед Мурочкой и сгонял домой за сковородкой — очень торопился и ничего более подходящего под руку не попалось.

Отлично, сковородка подошла по размерам.

Вот он, момент истины — дойка. Проснутся ли во мне крестьянские гены или придётся признаться в своей некомпетентности и с позором вернуться обратно в город?

Я осторожно потрогал вымя. Из набухшего от молока шарика торчали два мягких, чуть шершавых соска. Я аккуратно взял один из них в кулак и потянул вниз. Думаете, молоко тут же налилось в сковороду? Ошибаетесь. Я потянул чуть сильнее, и коза тут же больно лягнула меня копытом по коленке. Хорошо, сменю тактику. Я взял сосок в кулак и тихонько сжал. Мои старания были вознаграждены ровно одной малюсенькой капелькой молока. Ага, значит, я двигаюсь в правильном направлении. Чтобы ещё придумать? Надо быстрей соображать, пока коза терпит моё присутствие. Я вдруг ясно представил, как коза поворачивается ко мне и говорит человеческим голосом: «Ты что возомнил о себе, маленький человечек, как смеешь прикасаться ко мне, самой козе, своими кривыми неумелыми ручонками?». Потом насаживает на рога и уносит далеко в лес на съедение волкам. Я помотал головой, отгоняя жуткое видение.