Лев Квин - +35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)

— Сыночек… наш… поздравляем… днем… рождения… Расти… большой… сильный… умный… добрый… Целуем… обнимаем… Мама… папа… Катюша…

Улыбка сползла у меня с лица:

— К-какое сегодня число?

— Семнадцатое.

Я облизал пересохшие губы.

— Ой, у меня же шестнадцатого день рождения! Вчера!

— Вот! — торжествовал Сашка. — А ты не верил.

Но меня заботила не его выдуманная телеграмма. У нас в лагере празднуют все дни рождения, покупают коллективные подарки именинникам. Ничего особенного, духи девушкам, перочинный нож ребятам, еще плитка шоколада, но все-таки. А я сам забыл, никому не сказал. И теперь уж, конечно, никакого подарка не будет.

— Золотая гривна, — сказал вдруг Сашка.

Я встрепенулся:

— Ага! Плати десять копеек!

— Золотая гривна. — Он улыбался. — Золотая гривна.

— Двадцать! — закричал я. — Тридцать!

— Все. Больше у меня нет. — Сашка встал. — Пойдем, купим тебе на тридцать копеек конфет.

Так я получил от Сашки подарок к своим вчерашним именинам.

А вечером, когда я вернулся в лагерь, меня там ждал сюрприз.

— Опять тебе! — Дядя Володя подал телеграмму. — Придется штатную секретаршу заводить и сейф для секретных бумаг.

Я распечатал и прочитал:

«Задержано доставкой. Малые Катки. Археологическая экспедиция. Кубареву Толи. Сыночек наш! Поздравляем днем рождения. Расти большой, сильный, умный, добрый. Целуем, обнимаем. Папа, мама, Катюша».

Я чуть не упал.

— Значит, Сашка в самом деле слышал в столбе, — произнес я растерянно вслух. — Даже «Толи».

— Что за столб, в котором все слышно? — спросил дядя Володя. — Какое-нибудь новое Сашкино изобретение?

— Нет, нет! Я знаю! Он прочитал на почте. Конечно, он же ходил на почту и там видел телеграмму. Ну, Сашка! Ну, Сашка!

Я хохотал, а дядя Володя, ничего не понимая, смотрел на меня с изумлением. И от этого хохоталось еще сильней.

А подарок ко дню рождения я все-таки получил — как они только успели? Мне торжественно вручили за ужином. Даже не один, а целых три: электрический фонарик-жучок — с гарантией на сто пятьдесят часов, красивую расческу с оленьей головой на одном конце и большую плитку шоколада из наших аварийных запасов. Четверть плитки я съел сам, четверть оставил на завтра для Сашки, а половину разделил на маленькие кусочки и раздал всем студентам. Они ели и нахваливали.

Потом я устроился в спальном мешке, причесался новой расческой и стал светить своим жучком. Светил долго-долго, даже надоело. А посмотрел на дяди-Володины часы, — они висели на гвоздике, вбитом в палку, — всего пятнадцать минут прошло. Значит, еще сто сорок девять часов и сорок пять минут гарантии осталось.

Хороший подарок!

Я проснулся на рассвете оттого, что неудобно было лежать. Повернулся на бок, на другой — все равно неудобно. Как будто подо мной камень.

Пошарил рукой в спальном мешке и вытащил свой фонарик-жучок. Я испугался: целую ночь на нем проспал, не раздавил ли?

Рядом негромко посапывал дядя Володя. Чтобы не будить его, я вылез из палатки и, слегка постукивая зубами от утренней прохлады, несколько раз нажал ручку фонарика.

Он весело завизжал, нить в глазке-лампочке сразу стала ярко-красной.

Зря волновался, в порядке!

Солнце еще только встало. Косые лучи, розоватые и неяркие, лежали на траве вперемежку с длинными тенями от тополиных стволов, и поляна, где стоял наш лагерь, выглядела полосатой и разноцветной, похожей на огромный матрац. Было тихо-тихо, как на футбольном стадионе, когда бьют одиннадцатиметровку. Даже птахи потрескивали вполсилы, словно понимали, что еще не настало время запускать свои трещотки на полную мощь.

Я зевнул, сделал руками несколько резких движений, чтобы стряхнуть подобравшийся вплотную холод. И вздрогнул от неожиданности, случайно зацепив взглядом две человеческие фигуры.

Это были Слава и Рита. Они сидели на неудобной скамье из круглых жердей, тоже полосатой от чередовавшихся полос теней и света, держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Меня они не видели.

Я нарочно потоптался у палатки, чтобы они обратили на меня внимание, наступил на сухой сучок. Ничего!

— Доброе утро, — сказал я громко.

Слава повернулся ко мне. Он улыбался, но не ехидно, как обычно, а блаженно и бессмысленно. Точно так же улыбалась Катька несколько лет назад, когда лежала в коляске, дрыгая голыми ножками, а я показывал ей на потолке разные смешные диафильмы.

— Доброе утро, — повторил я.

— Чудное! — отозвался он. — Правда, Рита?

— Чудесное утро! — Рита так и не взглянула в мою сторону.

— Иди сюда, Толя! — поманил Слава пальцем.

Я подошел.

— Ну?

— Ты хороший парень! — он взял меня за плечо свободной рукой — другую держала Рита. — И Сашок твой тоже. Правда, Рита, они ребята что надо?

— Прелесть!

— Я знаю, вы совсем не спали! — догадался я.

— У нас большое событие, Толик.

Они опять уставились друг на друга, словно играли в гляделки.

А если гипноз? Если их кто-нибудь загипнотизировал?.. Я попятился назад и юркнул в палатку.

— Дядя Володя!

— А? Что? — Он моментально сел.

— Там Слава и Рита. Они всю ночь не спали. По-моему, их загипнотизировали.

— Чепуха какая! Из-за этого будить…

— У них что-то случилось, честное пионерское! Слава мне сам сказал.

— Да?

Дядя Володя задрал к потолку свои длинные волосатые ноги, ловко, одним махом, сунул их в брюки и выбрался по-пластунски из палатки. Я следил сквозь щель, как он подошел к Славе и Рите, как заговорил с ними. Они отвечали, улыбаясь все так же бессмысленно, как грудняшки. Потом дядя Володя почему-то пожал им руки, а Риту еще и поцеловал в лоб.

Тут я уже сообразил в чем дело, и когда дядя Володя вернулся в палатку, сказал хитренько:

— А я знаю, что у них случилось.

— Ну, что? — дядя Володя улыбался тоже чуточку по-детски, словно от них заразился.

— Они вышли замуж.

— Еще нет, но решили пожениться.

— У-у-у, — протянул я разочарованно. — Чепуха какая! Из-за этого целую ночь не спать.

— Не передразнивай старших! — Дядя Володя дал мне легкого пинка, в шутку, конечно. — Вот будешь сам жениться, тогда узнаешь, какая чепуха.

— А я, может, никогда не женюсь, — сказал я. — Я, может, целиком и без остатка посвящу себя какой-нибудь науке… Не верите? Хотите — поспорим?

Дядя Володя смеялся:

— Опять «американку»? Смотри, снова продуешь…

Во время завтрака дядя Володя вдруг встал, откашлялся:

— Внимание! Важное сообщение…

И объявил о предстоящей женитьбе Славы и Риты.

Какой тут поднялся шум! Все бросились их поздравлять, обнимать, чуть не опрокинули наш шаткий стол. Кто-то, кажется Гадалкин, крикнул: «Горько!», и сразу все принялись колотить ложками по своим алюминиевым мискам и скандировать: