Ирина Андреева - Любовь мертвеца

– Ты что! Нет, конечно, – поспешно ответила Маша и взгромоздилась на мотоцикл. – Поехали.

Без происшествий мы добрались до места. Мои часы показывали без четверти одиннадцать, когда Денис высадил нас у кладбищенских ворот.

– Раньше двух меня даже и не ждите, – предупредил он и понесся прочь, а мы остались с Никитиной вдвоем в вечерних сумерках рядом с… В общем, исключительно «романтичная ситуация»!

Ворота кладбища были заперты, что и неудивительно: кто приходит навещать умерших незадолго до полуночи? Отойдя подальше от места, где располагалась сторожка, мы аккуратно перелезли через забор.

– Надо где-нибудь посидеть, чтобы сторож нас не заметил, – прошептала я.

– Вон у той могилки есть скамеечка, смотри, – указала Маша в сторону. – Как ты думаешь, нас не примут за привидения? А то вдруг еще откроют по нам пальбу серебряными пулями…

– Серебряными пулями стреляют не то по оборотням, не то по вампирам, – пробормотала я.

– Да все равно! Главное, чтоб нас не увидели, а то примут за вурдалаков, оборотней, мародеров, вандалов, покойников, восставших из гроба, и не дадут возможности совершить свое колдовство, – переживала Маша, пока мы крались к скамеечке.

– Так, может быть, мы тихонько посидим у забора?

– До полуночи почти час, стоять или сидеть на корточках столько времени ноги устанут, к тому же…

Но тут под моей ногой неожиданно громко хрустнула ветка, и я вскрикнула.

– Что? – вцепилась в мою руку Машка. – Максим идет?

– Надеюсь, что нет. Машунь, я не знаю, как тебе, а мне страшно!

– Ой, удивила!

Мы уселись на скамеечку, но спокойствия это не прибавило. То и дело мы озирались по сторонам, вглядываясь, не идет ли к нам сквозь вечерний сумрак какая-нибудь нечисть. Никитина сжимала во влажной от волнения ладони талисман, через каждые полминуты посматривала на часы и повторяла шепотом магические слова, которые следовало произнести для отворота. Время, как назло, тянулось очень медленно.

– Хватит тебе уже зубрить, ты и так все знаешь, – попробовала я ее отвлечь.

– Ирка, а вдруг забуду? А вдруг талисман не поможет? А вдруг…

– Не говори ерунды!

– Ох, – вздохнула Маша и опять что-то забубнила.

Не знаю, как себя ощущала подруга, а по мне не то от ночной прохлады, не то от страха бегали стада мурашек. Еще меня страшно бесили комары, которые искусали мне все руки, ноги, шею и лицо. Эх, почему мы не положили при сборах какой-нибудь репеллент. Впрочем, хорошо, что мою кровушку пока пили только жужжащие насекомые, а не некие другие существа, которые, судя по поверьям, вполне могут обитать на кладбище и в его окрестностях.

– Мы хоть у чьей могилки сидим? – снова заговорила я, присматриваясь к надписи на надгробной плите.

– А тебе не все ли равно? – буркнула в ответ Машка.

Я вынула из рюкзачка фонарик и хотела посветить им на надгробную плиту, чтобы прочесть имя похороненного.

– Ты что? Не привлекай внимание сторожа! – зашикала на меня Никитина. – И вообще, батарейка может сесть, а мне ведь до нужных могил в темноте идти придется.

– Ой, да сторож давно дрыхнет, а фонарик я включу на две секундочки! – запротестовала я.

– Все равно не трогай фонарь! Чернышева, тебе что, больше заняться нечем?

– Представь себе – нечем, – совершенно честно ответила я и, решив настоять на своем, включила фонарик, направила свет на плиту. – Максим…

– А-а! – вскрикнула Мария. – Где? Уже идет?

– Не ори. Я имя с плиты читаю. Мы сидим у могилы Иванова Максима Степановича, – сообщила я. – Жаль, что мы ее в тот день не нашли, тогда бы и не было всего этого кошмара.

– Ну, Чернышева! – разохалась Машка. – Ты меня так перепугала!

– Извини.

Я выключила фонарь. Никитина посмотрела на часы.

– Включай снова, мне идти пора.

– Уже?

– Да, достань мне пакетики. – Машкин голос дрожал от волнения. – Так, это – Марии земля, это – Максима. Ну, я пошла.

– Иди, – кивнула я. Я хотела еще что-то сказать, но не знала что. Боялась ляпнуть какую-нибудь глупость и окончательно расстроить Машу, которая и так тряслась от страха. Я провожала ее взглядом до тех пор, пока она не растворилась в темноте.

Честно говоря, сидеть здесь без нее и смотреть на очертания крестов и могильных плит было еще страшнее. К тому же на кладбище вдруг воцарилась удивительная тишина, такая, что я ясно слышала, как учащенно постукивает мое сердце. Да, теперь я понимаю, какую именно тишину называют мертвой. А что, если сейчас из могил повылезают всякие упыри, между надгробий начнут гулять вурдалаки или вообще явится смерть с косой? Ой-ой-ой, как бы Машуня, вернувшись, не нашла здесь мой хладный труп…

Чтобы хоть как-то отвлечься от жутких мыслей, я попыталась вспомнить что-нибудь из школьной программы. Кажется, был какой-то текст про Египет.

Кругом стояла прежняя тишина. Ну, хоть бы ветер подул и деревья качались, или хоть бы ворона каркнула! Тут же позади меня раздалось карканье. Я обернулась и увидела, как в темноте поблескивают два темных глаза вороны, сидевшей на одном из крестов. Ох, нет, лучше бы эта птица тут не присутствовала.

Я вновь принялась вспоминать:

– Египет находится… Египет находится… Да не помню я, где он находится!

Я оглянулась. Ворона все так же сидела на заборе и смотрела на меня.

Надо о чем-то думать, что-то говорить, иначе я сойду здесь с ума от страха. И тогда я начала считать, просто называть цифры по порядку, но почему-то долго не могла сообразить, что за цифрой «шесть» идет «семь». Медленно, нараспев, как маленький ребенок, я произносила мысленно цифры, и только добралась до тридцати четырех, как мертвую тишину пронзил дикий крик. Конечно же, это кричала Маша, больше было просто некому!

Я вскочила, сделала несколько стремительных шагов и остановилась.

«Еремея велела, чтобы Маша была одна, я могу все испортить!» Только эта мысль и удерживала меня на месте.

Но тут крик повторился.

«Да ведь покойник уже, наверное, мою подругу к себе в гроб тащит! Что же, я здесь спокойно стоять буду?» – подумала я и, бросив Машкин рюкзачок на землю, бросилась в ту сторону.

Бежать было тяжело. В темноте я почти ничего не видела и очень боялась наступить на чью-нибудь могилу. Несколько раз я спотыкалась и падала на землю.

Очутившись возле могилы Марии Ивановой, я обнаружила на земле включенный фонарик, а рядом с ним я увидела какой-то маленький предмет. Сначала подумала, что это камень, но, нагнувшись, разглядела талисман. Значит, Машка его все-таки выронила!

Мое сердце заколотилось. Схватив фонарь и зажав в руке талисман, я рванула туда, где находилась могила Трофимова.

«Может быть, в этот момент он кладет ее к себе в гроб, бормоча свое очередное «моя Мария»? Или Никитиной все же удалось убежать от него и она ждет меня у скамеечки или где-то спряталась? А вдруг влюбленный покойник убил Машку?» – лихорадочно проносились в моей голове мысли.