Йохен Тиль - Мементо Монструм. Истории для любимых внучат

– Она так грациозна, – шепнула мне Йети. – По сравнению с ней я похожа на куль с мукой.

– Только не когда танцуете, – возразил я. – В танце вы в сто раз грациознее Павловой.

– Ах, это вы просто для красного словца говорите! – Она слегка покраснела.

– Вот подождите, – прошептал я. – Пройдёт совсем немного времени, и вы будете танцевать на этой сцене.

Когда представление закончилось, Йети аплодировала до тех пор, пока из зала не вышел последний зритель.

Мы отправились за сцену, где находился кабинет моего друга Сергея. Я вошёл один.

Сергей удивлённо поднял взгляд от письменного стола.

– Влад, старина! – Он восторженно приветствовал меня, расцеловав в обе щёки, как это принято во Франции. – Что ты тут делаешь? Разве ты не собирался уехать из города?

– Да, – ответил я. – Я уже был в Лондоне. Но потом обнаружил там кое-кого, с кем тебе непременно нужно познакомиться. Поверь, ты не пожалеешь, она лучшая танцовщица, какую я когда-либо видел. Лучше Павловой!

– Танцовщица? Лучше Павловой? – изумился Сергей. – Не может быть. Никого нет лучше Павловой, пусть она и устраивает концерты, чем страшно меня раздражает.

– Знаю-знаю, – закатывая глаза, говорит Глобиночка. – У нас в детском саду одна тоже всё время устраивает концерты на блок-флейте, это жутко раздражает.

– Даёт концерты, – смеясь, откликается Вируся. – Это называется «давать концерт». Когда кто-то играет на музыкальных инструментах, а другие слушают.

– Вот как, – говорит Глобиночка. – А что же тогда такое «устраивать концерты»? Звучит противно.

– Противно и есть, – бурчит Резус. – Особенно, когда их устраиваешь ты.

– А вот и нет! – негодует Глобиночка. – Я такого вообще никогда не делаю!

– Ты уверена? – спрашивает Резус. – Ты же даже не знаешь, что это значит.

– Ну и пусть! – топает ногой Глобиночка. – Я не даю концерты и не устраиваю! У меня вообще нет никаких концертов! Потому что все они фу-у-у! Правда, дедушка?

– Да, – смеюсь я. – Ты совершенно права, устраивать концерты – это фу-у-у.

Сергей во всех подробностях излил мне своё горе по поводу затратных прихотей Павловой.

– С Йети бы у тебя таких проблем не возникало, она очень скромна, – сказал я. – Она стоит за дверью. Давай я вас познакомлю.

– Скромная прима-балерина? Это и правда что-то новенькое! – рассмеялся Сергей. – Ну, давай её сюда!

Открыв дверь, я подал Йети знак. Она вошла в кабинет, застенчиво потупив взгляд.

– Э-э-э… – шепнул мне на ухо Сергей, – ты уверен, что она танцовщица? Скорее уж напоминает танцора. Танцора из цирка. Очень волосатого танцора из цирка.

– Я так и знала, – вздохнула Йети, обладавшая, по-видимому, тонким слухом. – Это бессмысленно.

Повернувшись, она собралась было выйти из кабинета, но я остановил её.

– Да подождите же вы! – сказал я и с серьёзным видом повернулся к Сергею. – Дай ей шанс. Ты должен посмотреть, как она танцует. Лучше всего прямо сейчас.

– Ну ладно. – Взгляд у Сергея был скептический. – Только ради тебя. Пойдём на сцену, там сейчас никого.

Я взял Йети за руку, она дрожала, и мы пошли вслед за Сергеем.

– Нам нужна музыка, – сказал он, указывая на другой край сцены. – Поможете мне выкатить на сцену репетиционный рояль?

– Оставьте, – сказала Йети. – Я сама.

Подойдя к роялю, она подняла его обеими руками над головой, пронесла через всю сцену и опустила у ног Сергея.

– Для балерины вы очень сильная, – поразился Сергей. – Под какую музыку вы хотели бы танцевать?

– Под сюиту «Щелкунчик», пожалуйста, – сказала Йети.

Одобрительно кивнув, Сергей сел за рояль. Йети встала в позицию на середине сцены, всем телом вибрируя от волнения. Но стоило раздаться первому звуку, как Йети дрожать перестала. Она мгновенно очутилась в своём мире, там, где не важно, как она выглядит и какой её видят другие, там, где она – танцовщица, не больше и не меньше. Лучшая танцовщица всех времён.

Она танцевала и кружилась, прыгала и крутила пируэты, и глаза у Сергея округлялись всё больше. Один раз он даже немного сфальшивил.

Не успела прозвучать последняя нота, как Сергей, вскочив, громко зааплодировал.

– Это… это было… это было совершенно сенсационно! – восторженно восклицал он. – Тело подтянуто! Идеальная техника! Эта негаданная лёгкость! Обаяние! Грация! Браво, мадам! Снимаю шляпу! Вы поистине уникальны!

– Спасибо, – смутилась Йети. – Очень мило с вашей стороны.

– Это не мило! – возразил Сергей. – Это чистая правда! Вы рождены для танца! И для сцены! Для моей сцены! С этого момента у вас ангажемент! Мы устроим дополнительный спектакль! Утренний! Утреннее представление «Щелкунчика»! В ближайшее воскресенье! Что вы об этом думаете?

В ответ Сергею раздался страшный грохот – без всякого предупреждения Йети опрокинулась навзничь, лишившись чувств.

– Ой, бедняжка! – ужасается Вируся. – Она не ушиблась?

– Нет, не беспокойся, – заверяю я. – Йети очень крепкая.

– Я тоже стану примой-балериной, – заявляет Глобиночка. – Я ведь тоже здорово танцую!

Забравшись на стол, она принимается яростно скакать по нему туда-сюда. Она неистово дрыгает руками и ногами, подпрыгивает в воздух, крутится и… потеряв равновесие, падает со стола. Я бросаюсь к ней и едва успеваю её поймать. Уф-ф-ф, обошлось!

– Если кем и станешь, то примой-падалиной, – с усмешкой комментирует Резус.

– Было весело! – хихикает Глобиночка. – Ещё раз!

– Лучше не стоит, – со вздохом облегчения отзываюсь я. – Сядь, пожалуйста, на место. Я же должен вам рассказать, что было дальше.

Время до утреннего представления мы с Йети провели в прекрасном Париже. Днём Йети репетировала свой главный выход, а когда заходило солнце, мы гуляли по городу. Я показывал Йети все достопримечательности, ночью мы тайком залезли на Эйфелеву башню, через чёрный вход прокрались в Лувр и вместе ели мороженое на Елисейских Полях.

Сергей развесил повсюду в городе афиши, на которых Йети анонсировалась как Йетина Карамазова, сенсация из Санкт-Петербурга.

Не сказать чтобы Йети это особо радовало.

– Но это же враньё, – сказала она Сергею. – Это не моё имя, и я не из Петербурга.

– Ах, да ведь это никому не известно, радость моя, – возразил Сергей. – Просто публика охотнее принимает русских танцовщиц. Вы же хотите, чтобы билеты на представление раскупили, да? У нас уже сейчас зарезервировано больше ста мест.

– О, так много? – спросила явно взволнованная Йети. – Они все придут, чтобы на меня посмотреть?