Елена Малова - Шурка

– Дуняша, слышь! Мальца покорми, – в сенях кряхтел дед Яков, сворачивая самокрутку: – Эх-хох-эх, прытко бегать, силёнки надобны.

– Накормлю, спите папаня, – отозвалась Авдотья. Чуть слышно стукнули дверные навесы, в сенях скрипнули половицы, торопливо пробежал мальчик.

Шурка торопливо пил парное молоко, ликовал от счастья: «Ура! В школу, – думал Шурка, – научусь писать красивые буковки. Напишу письмо отцу». Зимой Мишка чертил буквы на снегу. Шурка торопливо повторил и запомнил. Вскоре по слогам читал книжки в местной библиотеке, но писать красивые буковки так не научился! Закрыл глаза: «Скорей бы наступило утро. Утром в школу с маманей пойдём. Осенью учиться буду».

Снилось, что на пушистом облачке парил над Семёновкой. Проплыл над старенькими избёнками с длинными огородами, низенькими баньками, скошенными полями, сосновым бором. Тот самый бор, куда сельские бабы и ребятишки ходили по грибы-ягоды. А за бором блестела река, на берегу которой раскинула свои лапы огромная мельница. Как красиво!

Утро. Солнечные лучи скакали по бревенчатым стенам, по селу брели сонные коровы, дворовые собаки заливались звонким лаем. Поджав босые ноги, Шурка томился на табурете. Ждал гостинец. В избу вошла мать, протянула огромный ком желтовато-блестящего сахара, из трюмо достала длинные ножницы.

– Не вертись! Вот ухо отрежу! Будешь знать, – белокурые волосы мальчика парили в воздухе и падали на пол медленнее, чем таял ком сахара. – Грызи не шибко быстро.

Уже догрыз сахар. Зажмурился. Наконец, Авдотья прошептала: «гожо», спрятала в комод противные ножницы, достала из сундука брюки и рубашку, которые одевались только «на люди».

– Глазища васильковые, как у отца. У Лексея. И волос ржаной, – Авдотья заботливо поправила ворот рубашки. – Вырос, сынок. Уже семь лет. Вона, почти с меня ростом.

– Ага, подрос. Выше комода, – Шурка мельком глянул на комод. Когда-то он был высоченным. Потом спешно заправил рубашку в брюки. Терпеть не мог брюки с замком и ремешком. – Эх! В этих брюках шибко не побегаешь ладно потерплю. Тока в школу.

– Сулка в сколу идёт! – сестрёнки хлопали в ладоши, весело прыгая вокруг брата: – Сулка в сколу идёт!

Авдотья спешно закрепила гребнем рыжие волосы, окрикнув сына: – Обуйся! Вернись! Слышь?!

Босой Шурка вышагивал по пыльной дороге с начищенными ботинками подмышками. Вот перекошенный забор злобного Васьки, ухоженный палисадник бабы Груни, колодец с высоченным журавлём… за колхозным садом деревянная школа.

– Ничаго! В церкву босым хожу, тока у крыльца обувку надёваю, – пробормотал Шурка, шмыгнув носом. – Глянь, маманя! Лавка, чтобы народ обувался. Ботинки беречь нужно. Дед Яков сказывал, когда в церкву ходили. Мамка, а Бог есть?

– Есть, с-с-сынок. Б-б-боязно что-то… Бог д-д-добрый. Его никто не видал, – Авдотья растерянно заикалась. – С-с-сынок… никому не сказывай, что с д-д-дедом в церкву ходишь. М-м-молчи про крестик.

– Угу. Мы говорили, что шагали на базар, – Шурка завязал шнурки на ботинках. От усердия высунул язык, просипев: – и почто обувку надёвать?! Босым сподручнее.

Вот и школа, просторная деревенская изба в три класса. Отворилась дверь, на крыльцо вышла высокая учительница в очках: – Здравствуйте! Меня зовут Александра Васильевна.

Шурка вошёл в класс и уставился на странные столы. Учительница поправила седые волосы: – Это парты. Саша, садись здесь, – приподняла доску парты, матери взглядом показала на место рядом. – Авдотья, садитесь тут…

– Ух ты, – мальчик переминался с ноги на ногу,: – А почто столы косые?

– Чтобы писать, – Александра Васильевна достала книжку с цветными картинками. – Саша! Прочти, ты же умеешь читать.

Шурка, как всегда, кашлянул, выпрямил худенькие плечики, провёл пальчиком по строчке, прочитав по слогам: – «Ма-ма ва-рит ка-шу. Ма-ша пь-ёт мо-ло-ко».

– У нас Татьянка не любит кашу, – почесав затылок, пояснил мальчик. – Мы с Марусей всё едим. Но я люблю печные щи и пироги с капустой.

– Верно, о Татьянке не написано, – учительница улыбнулась, удивлённо приподняв брови. – Молодчина! И считать умеешь?

– Конечно, могу. Цыплят считаю. Смотрю, чтоб соседский кот не утащили. Паскудник, уже трёх слопал. До двадцати считал. Двадцать цыпляток было. Осталось тока семнадцать, – Шурка уставился на глобус. – Экой чудной мяч на палочке, что энто?

– Это глобус, планета Земля, – учительница повернулась к матери: – Метрику сына принесли?

Из потайного кармана крепдешиновой юбки Евдокия достала метрику. Учительница что-то записала в журнал и вернула.

– Саша! Жду тебя первого сентября, познакомишься с другими учениками, будет большой праздник. Портфель брать не нужно. Всем классом пойдем в клуб, приедет цирк. Ох, и весело будет!

– Приду, – мальчик уставился на непонятный шар на палочке голубого цвета с какими-то пятнами. Приблизился. Оказывается, он вертится! Повернул в одну и другую сторону, покрутил вокруг стержня, на котором устроен загадочный мяч.

– Это глобус, наша земля круглая, похожа на крутящийся шар. У Земли есть стержень, но он не видим, можно только представить. Этот стержень называется ось, – учительница сняла очки, едва улыбнулась: – Будешь учиться в школе, много интересного узнаешь.

Вернувшись, Шурка рассказал деду о глобусе, похожем на мяч: – Деда, земля круглая, а почто с неё не падаем?

– Брешут! Земля на трёх китах держится. То мяч был, что ты с мальчишками в футбол гоняешь, – откашлявшись, покачал седой бородой: – Не! В школе брехать не будут, там учёный народ работает. Авось и правда, земля круглая. Какая ни какая, пахать землю надобно.

Шурка хотел рассказать и про косые столы, портреты на стенах, книги в шкафу, но с улицы послышалось: «Шурка! Шурка!». Это были Мишка и Гришка, прыгая возле двора, заливисто смеялись.

– Деда, побёг на гору футбол гонять, – Шурка надел старенькие кеды, схватил мяч, который привёз отец из райцентра.

Выскочил за ворота и увидал злого Ваську конопатого. Икнув, юркнул во двор, следом забежали ничего не понимающие друзья. Переглянулись.

– Грозил крапивой проучить, – бледный Шурка. – А что?! Поймает, точно отлупит,… глянь, фингал под глазом.

– Ага. Слыхал, что Ваське крапивой надавали. Фингал поставили в саду Макаровны. Её сыновья, – хихикнул Гришка, прикрывая ладошкой рот. – Яблоки тряс. Васька ворюга!

Через щёлочку в воротах троица следила за Васькой. Не хотелось встречаться с хулиганом. Тот, как назло, топтался неподалёку от Шуркиного двора, через зубы, постоянно сплёвывая.

– Пошли огородами. Задами прошмыгнём, – прогнусавил Гришка, почесав за ухом. Прошлым летом ему Васька надрал уши. – Мало ему крапивы досталось, ох как мало. Вот бы поддать за малышню.