Ирина Жгурова - Комсомолочка. Траектория мечты

* Поздним апрельским вечером возвращалась домой по безлюдной Балхашской улице из Южного микрорайона. Светлый шар, превосходивший размером луну, медленно передвигался в сторону «Горняка» по низкому небу. От изумлённого испуга вздрогнула и побежала домой. Мама назвала меня фантазёркой, но я сразу нарисовала увиденное чудо. Что же это было? Наверное, знак будущего – жизнь так же проплывёт, сверкнёт и исчезнет.

* На первомайском параде наш класс, как и все жители, прошёл с транспарантами по главной улице до центра с памятником Ленину напротив Дома культуры. Радиорепродуктор пел «Сегодня мы не на параде, а коммунизму на пути», «Москву майскую» и возвышал праздничное настроение.

После парада, украсившего любимый праздник, гуляла по нарядному городку с родителями, а вечером гостили у знакомых.

Втянули в своё болото уроки, уроки, уроки.

Мозг не выдерживал и рифмовал строки. Под его диктовку написала результат подготовки к контрольной работе по математике:

Тебе на месте не сидится,

ты хочешь быть свободной птицей,

ты хочешь быть всегда в пути –

а что поделаешь – сиди!

* В юбилей Победы в школе прошёл небольшой митинг. В Доме Культуры поселковые организаторы собрали ветеранов, устроили для них концерт, раздали подарки. В шестом классе на таком концерте я читала стих про Александра Матросова. Душу вложила в эту поэму.

В этот раз старшеклассников не потревожили.

Мой дедушка, когда был жив, тоже получал подарок и цветы. Пять лет назад деду подарили на юбилей Победы электрический чайник. Он плакал, когда чайник перегорел: забыл выдернуть вилку из розетки и вода выкипела. Деда, астраханского рыбака, мой папа перевёз в Аксуек, когда тот остался один. Дед рассказывал о своей службе. Он не признал революцию. Спорила – говорила то, чему учили в школе. Дед отвечал, что это красная пропаганда. Незнакомое слово «пропаганда» звучало зловеще и таинственно. Дедушку знали все балхашские рыбаки, потому что он чинил рыбацкие сети. Развешивал во дворе и колдовал над ними. В альбоме сохранилось фото бравого солдата царской армии. Таким был мой дед. Жаль, что не всегда к нему внимательно относилась и не слушалась, ведь мне было всего двенадцать лет.

Когда на работе погиб мой отец, дед причитал: «Сыночек, ты всю войну прошёл, а на ровном месте в мирное время погиб». На торжественном собрании в клубе собрались почти все жители, а дед никого не замечал – плакал, держа подушечки с орденами, которые папа получил на войне. Мама мало рассказывала, держала в себе, чтобы не омрачать моё детство.

Про отца говорила, что он воевал артиллеристом 20-й гвардейской дивизии, гвардии капитаном и был представлен к званию майора, недолго работал комендантом немецкого городка. Папа доказывал всем, что он майор, но несправедливость помешала званию. Любил петь старые песни: «Горит свечи огарочек», «Артиллеристы» «Бежал бродяга с Сахалина». Мама хранила в шкатулке его ордена Красной звезды и Отечественной войны 2-й степени.

В прошлый круглый юбилей Победы папа подарил открытку с изображением девочки, похожей на меня. На обороте по-немецки были напечатаны слова о том, что дети хотят жить в мире. Папа подписал открытку – «Любимой доченьке».

В жизни моих родителей было много событий. Их жизнь была интересней. Скорей бы школу закончить. Гора учебников на столе навевала тоску.

Гостила у Марины. Мне нравились её дом на улице Балхашской и цветущий двор в деревьях. Мама тоже устроила огород позади дома в стороне степи, как и соседи. В микрорайоне нет такого уюта, как в дворе финского дома. У нас был такой же на улице Строительной. Но после смерти папы получили двухкомнатную квартиру на улице Северной, а потом и трёхкомнатную в микрорайоне.

Власть захватила весна, но в душе поселилась осень. В пятом классе придумала под нынешнее настроение:

Осень ветром холодным подула,

небо сделала серым, как дым…

Свысока на деревья взглянула,

золотые одежды дав им.

Глухо ветер тоской завывает,

пригибая деревья к земле.

Тучи мрачные, солнце скрывая,

небо топят в космической мгле.

Листья лепятся ковриком пёстрым,

ветер воет, их вальсом вертя.

У дороги деревья, как сёстры,

обнялись, ожидая дождя.

В шестом классе на промокашке написала:

Быстрый воздух меня пронизывает -

смел сегодня, как никогда.

Вмиг рассеял всех птиц, нанизанных

на дрожащие провода.

Тополиные листья шепчутся,

обругав неподвластный ветер.

По дороге песчинки мечутся.

Спрячусь дома с мечтой о лете.

Посмеялась над детским лепетом и потратила час на письмо Ларисе. Она до шестого класса училась со мной в восьмилетке имени Макаренко, потом я перешла в десятилетку имени Ленина, а она с родителями уехала во Фрунзе. Душевная и умная подружка. И её старший брат Олег такой же.

На зимних каникулах посвятила им стишок.

Впервые я зимою в городе,

деревья голые стоят.

Здесь даже слуха нет о холоде –

деньки все тёплые подряд.

Все крыши в небо серое врослись.

Деревья чернотой ветвей

согнулись, с белизной домов слились.

Гордятся строгой красотой своей.

Тратила время на письма.

Нравится письма писать, письма короткие, длинные.

Также люблю получать эти конвертики синие,

бережно их прочитать, думая над каждым словом,

словно пытаясь понять каждый раз что-нибудь новое.

Письма я быстро строчу, не размышляя над строками,

и авторучкой кручу – вертятся буквы, как локоны.

Мысли мои не сбиваются – в пёрышко смело бегут,

наспех с бумагой сливаются, строки растут и растут.

* Прошёл последний звонок, торжественный и грустный. Нарядных выпускников выстроили перед школой. Девочки надели коричневые формы и белые фартуки, причёски украсились белыми бантами, как розами. Парни сразу повзрослели. Я одна была с косами, потому что бабушка не разрешила их отрезать. Мама говорит, что её дочь – поздний цветок и расцветёт тогда, когда все завянут. Может быть, такое и бывает.

Валентина Кондратьевна проникновенно говорила об окончании школы, и у девчонок слёзы отражали солнце. Но меня митингоподобные слова развеселили – казалось, что это фарс, и слёзы – игра. Некстати вспомнила, что она говорила про моду на мини: «Будут у вас дочки, и мода вернётся на длинные платья, а вы будете им говорить, что в своё время носили короткие». Никто не наденет длинные юбки – пятидесятые годы прошли!

На последней линейке поздравляли всех, кто хорошо учился. Меня тоже хвалили к маминой радости. Я не слушала. Наблюдала и размышляла. Шенин похож на былинного богатыря, раньше не замечала. Оле Кузе к лицу новая причёска, но привыкли к её длинным косам. У Марины сверкали глаза.