Сара Хорн - Панда за дверью

– Обожаю смеяться! Ха-ха-ха! – напевала панда Пудинг (главная достопримечательность Эдинбургского зоопарка!) в конце очередного почти идеального дня. Большинство людей не догадываются, что панды – прекрасные аниматоры, но те, кто останавливался у вольера, чтобы понаблюдать за Пудинг, быстро убеждались: она умеет веселить детей!

– С утра до вечера! – мурлыкала панда, махая на прощание гостям зоопарка. Толпа давно исчезла, но она продолжала посылать воздушные поцелуи.

– Приходите завтра! – шептала Пудинг холодному вечернему воздуху. – Я была так рада вас видеть!

Когда панда наконец поняла, что осталась одна, она вернулась в клетку, со вздохом села и занялась любимым делом: вечерами Пудинг пересматривала DVD с фильмом «Мэри Поппинс», который Джеральд подарил ей много лет назад, когда она только попала в зоопарк. Джеральд считал, что это поможет справиться с одиночеством. Так оно и было.

Какое-то время.

Пудинг обожала Мэри Поппинс. И, конечно, она обожала своего смотрителя Джеральда. Оба много сделали для неё. Одна научила всегда быть вежливой и весёлой. Второй превратил в главную достопримечательность зоопарка. У одной был волшебный зонтик, у второго – рыжие усы (нетрудно догадаться, кто есть кто!)

Но ни один не мог заменить панде настоящую семью.

Пудинг снова вздохнула, глядя, как Мэри Поппинс летит по небу с волшебным зонтиком.

– Если я буду очень стараться, – грустно прошептала она, – то когда-нибудь смогу улететь, как ты, Мэри Поппинс! Тогда я найду семью, с которой буду жить. Семью, которая нуждается во мне.

БИП!

Пудинг знала, что этот звук означает бамбук. И точно! Джеральд принёс еду – как раз вовремя.

– Привет, Джеральд! – крикнула Пудинг. – Разве сегодня не суперпупермега-замечательный день?

– Хм, – проворчал смотритель, отпирая вольер. Он с трудом держался на ногах, согнувшись под тяжестью блестящих зелёных побегов. Панда ежедневно съедала почти столько листьев, сколько весила сама, и Джеральд часто оказывался в таком плачевном положении.

– Давай помогу! – Пудинг забрала у него бамбук.

Джеральд вытер лоб.

– Спасибо, подруга! – сказал он. – Сегодня не мой день… Фламинго просто замучили!

– Бедняга! Какие они всё-таки капризные птицы! – отозвалась Пудинг. – Присядь! Отдохни немного.

– Отдохни! – проворчал Джеральд. – Да если я сяду, то уже не встану. Я ведь не молодею. Скоро восемьдесят три стукнет!

– Это очень много! – кивнула Пудинг.

– Вот спасибо, успокоила! – Джеральд притворился обиженным. – Лучше мне не сидеть в рабочее время. А то ещё начальство заметит. Они и так обсуждают, как бы выпроводить меня отсюда.

Пудинг задумчиво жевала сочный побег.

– Наверное, я тоже не молодею, – пробормотала она. Панда понятия не имела, сколько ей лет. Она знала только, что приехала сюда в ящике давным-давно.

– Разве кто-то вообще молодеет? – спросила Пудинг скорее у самой себя, чем у Джеральда. – Если бы такое было возможно, я бы превратилась в крошечного детёныша, а ты – в беспомощного младенца.

От этой мысли она хихикнула, а потом снова принялась за бамбук.

– Надеюсь, они не собираются выпроводить отсюда меня. Разве что… – поражённая невероятной догадкой, панда раскрыла рот, и из него вывалился побег. – Разве что меня отправят в семью, о которой я буду заботиться! Я бы так хотела стать няней с сумкой, зонтиком и шляпкой. Как Мэри Поппинс! Думаешь, у меня когда-нибудь появится шанс?

– Что? – буркнул Джеральд. – Где это видано, чтобы панда была няней?! Ещё коза – куда ни шло [1] В разговорном английском козу иногда называют nanny-goat («няня-коза»). .

Он хрипло рассмеялся.

– Да у тебя опилки в голове, подруга! – Джеральд протянул руку и почесал её за ухом.

Пудинг совсем не понимала смотрителя. Откуда у неё в голове опилки? И если коза может быть няней, то почему у панды не получится?

БИП! БИП!

– Ох, это новые часы, – раздражённо сказал Джеральд. Пудинг уставилась на устройство, которое он носил на запястье.

Такое красивое! Чёрное, блестящее, прямоугольной формы. (Любимым цветом Пудинг был чёрный; белый – на втором месте.) Эти часы Джеральду подарили за то, что он проработал в зоопарке шестьдесят лет. В три раза дольше, чем живут панды!

БИП! БИП! БИП!

– А ну прекрати! – фыркнул Джеральд.

– Извини, – удивилась Пудинг. – Я что-то не так сказала?

Джеральд улыбнулся:

– Нет, моя хорошая! Всё эти чёртовы часы. Раздражают меня: отправляют сообщения, рассказывают, как о тебе заботиться, когда тебя кормить. Как будто я сам не знаю! После шестидесяти-то лет…

Он гневно стиснул зубы.

– Постарайся не сердиться, Джеральд! – Пудинг похлопала смотрителя по руке. – Тебе вредно!

– Какая же ты милая! – он снова улыбнулся. – От этого ещё труднее…

БИП! БИП! БИП! БИП!

– Тьфу! Дурацкая штуковина! – вскрикнул Джеральд, расстёгивая часы.

– Похоже, они тебя не слушаются…

БИИИИИИП!

– Оооооооо! – Джеральд нахмурился и сунул часы в карман.

– Может, прочтёшь, что там написано? Кажется, что-то важное! – заметила Пудинг.

– Ничего… – Джеральд запнулся. – Ничего срочного! Ты пока поужинай, а я принесу чистую подстилку.

Пудинг знала, что Джеральд несправедлив к часам: вообще-то они полезны. Вот, например, случай с бабуином Ларри. Тот уехал в фургоне незнакомца, но, благодаря датчику на правой ноге Ларри и приложению «Найди свою обезьяну» в часах Джеральда, смотритель вовремя спохватился.

Панда покачала головой. Люди бывают такими глупыми! В любом случае, проблемы зоопарка должен решать Джеральд. А ей пора ещё раз отрепетировать выступление! Ведь всем известно, что повторение – мать учения.