Ксения Родина - Росина из Аркаима

Матушка тихо вошла, стала посреди горницы.

– Не сержусь я на тебя, дочь, – она тихо прошептала. – Спи ужо. Утро вечера мудренее. Сладких снов, милая. – И, тихо шурша сарафаном, мягкой поступью проследовала в комнату. Деревянная кровать родителей скрипом сообщила, что матушка прилегла. Я выдохнула с облегчением…

В печи играл и потрескивал огонь, на полатях было тепло, мягко и уютно. Я вынырнула из-под зипуна, скинула сарафан и, калачиком свернувшись на краю, задумалась. На тканом коврике возле печи играли блики огня…

«Кто же это был? Там на поляне, – думала я, – обязательно вернусь завтра и потребую знакомства! Не просто же так он объявился! Значит хотел… Ведь на эту поляну я часто хожу… Правда, кричала я там впервые… Но…»

Я незаметно провалилась в сон…

Узелок о виманах.

Тихий шёпот разбудил, как шелест листьев осенним утром. Я медленно приоткрыла глаза, и от неожиданности чуть не отпрыгнула в сторону. Прямо перед моими глазами сидел кот Васька. Как всегда, он ждал, когда я проснусь. Только в этот раз как-то слишком близко оказался, – так, что его чёрная мордочка почти уткнулась в мой нос. Он и сам испугался и дёрнулся в сторону, но не убежал… Так мы оба, лёжа, моргали друг на друга испуганно с минуту, наверное. Потом до меня стали доноситься слова, и я отвлеклась:

– Ты не серчай, Светлида. Я же говорил, что будет трудно. Я же говорил, что она необычная и нам с тобой ещё предстоит её разгадывать очень долго… – Отец ласковым голосом уговаривал матушку.

– Я знаю, Ярослав, знаю. И ведаю даже больше – она мой дар переняла. Я чувствую это. Но почему-то боится мне рассказать… Я жду, ведь она сама должна решиться… Но у меня уже терпение кончается! – она отчаянно повысила голос.

– Тихо, голубушка. Всему своё время. Вспомни себя в её возрасте! Ведь такая же нелюдимая была…

Тихо рассмеявшись, матушка подошла к печи, мягко, почти неслышно ступая:

– Да… Такая же… Но у меня был учитель уже в то время… – она повернулась к отцу, – Ведодар разве не хочет её взять в подмастерья?

– Неведомо мне… – отец еле слышно прошептал из дальнего угла горницы. Зачерпнул воды, – он промолчал, когда я спросил… – отпил, – лишь сказал, что учитель сам появится. Искать не нужно… Мы ведь это уже обсуждали с тобой, милая. Всему своё время.

Он тихо прошёл к выходу и дверь, легонько скрипнув, подалась вперёд.

– Я вернусь вечером, горлица моя. К обеду не жди. И не скучай, – он игриво хмыкнул.

– Да уж! – матушка тихо хлопнула по сарафану ладошкой. – Скучать точно не буду!.. В добрый путь, муж мой. Сокола рядом держи. Правым лесом ходи. Приветствуй добром, кого встретишь!

Она нежно поцеловала отца и он, переступив порог, исчез в темноте двери.

Послышался характерный треск. Портал закрылся.

Матушка совсем неслышно что-то прошелестела, не отводя взгляда от двери, потом тихо поплыла в комнату.

Я выждала ещё минуту, не шевелясь. Лишь жёлтые Васькины глаза, бегая из стороны в сторону, создавали какую-то иллюзию пространства материального. Потом села, обхватив колени, и мысли полетели сами собой.

– Какой дар я переняла у неё?! Ведь у меня свой – дар Семаргла… То есть выходит, матушка такая же, как и я? Почему я раньше не замечала? Правда, в последние несколько недель со мной стали твориться такие вещи, что диву даюсь каждый раз! Но ведь матушка каждый день рядом, а я ничего не замечала! Может поэтому и не обращала внимания… Привыкла… Я знаю, что моя матушка самая-самая! Во всём! Но разве не у всех детей так? У всех… Но моя всё ж таки самая красивая, самая умная, самая трудолюбивая, самая… Ну вот опять… – Я улыбнулась.

Васька рядом нетерпеливо положил свою лапку мне на руку и, чуть выпустив коготки, замурлыкал. Подняв на меня свои жёлтые глаза, он дёрнул усами. Щекотно.

– Ну хорошо, – прошептала я, – пойдем, налью тебе молочка. Да завтракать будем.

Подхватив сарафан, я соскочила с полатей. Хотела тихо, но не заметила рядом стоящей кочерги. Зацепившись за лямку сарафана, она опрокинулась навзничь, ударив по пути меня по пятке, отчего я приглушённо пискнула и прикусила губу. Обернувшись воровато, увидела ошарашенные глаза Васьки. Он выглядывал из-за угла печи, взъерошенный и настороженный.

На грохот, конечно же, матушка появилась в дверях комнаты. Но она не торопилась. Уже привыкла, наверное… Я таким образом почти каждое утро сообщаю о своём подъёме, так что, подбоченясь, она ждала с улыбкой, когда же я обращу на неё своё внимание.

Я, потирая пятку, медленно повернула в её сторону голову. Улыбнулась невинно:

– Доброе утро, матушка!

Она скрестила на груди руки и взгляд поменялся на игриво-осуждающий:

– Доброе утро, дочь. Ну что на этот раз? – она посмотрела на лежащую рядом кочергу.

– Это Васька! – выпалила я и пальцем ткнула в кота. Он аж сел, выпучив глаза на меня, от такой наглости! А мама громко рассмеялась, хлопнув себя по бокам.

– Ну проказница! Иди умывайся, егоза. Завтракать будем.

Я, улыбаясь, натянула сарафан. Пока поправляла лямки, взгляд упал на Ваську. Ошарашенный кот сидел до сих пор там же и не сводил с меня взгляда.

– Ну прости, – заговорщически прошептала я. Он, сузив в две жёлтые щёлочки глаза, сверкнул клыками, как будто ругнувшись, и повернулся ко мне своим пушистым тылом, высоко задрав хвост. Так медленно и уплыл, мягко, гордо выступая, за угол печи.

«Ладно, – подумала я, – потом извинюсь».

И побежала на улицу.

Во дворе меня встретили гуси громким гоготанием. Я пролетела мимо, не замечая. Только крикнула:

– Всем доброго утра! – Затормозив перед входом в сарай, повернулась к солнышку. – Приветствую тебя, Ярила! Славный денёк ты задумал! – Настроение у меня было просто отличное, и я ощущала прилив сил.

Утренний свой ритуал я справила быстро. Не терпелось вернуться в дом и начать разговор с матушкой. У меня так много вопросов! Так много догадок! И так много есть что рассказать… Голова лопается просто!..

Пока я размышляла, не заметила даже, что на улице резко сменилась погода. Лишь когда стукнула створка окна, я обратила внимание, что за стеклом резко потемнело и порывы холодного ветра, врываясь, доносили запах грозы.

Я выскочила во двор. Молодая берёзка, моя ровесница, наклонившись под порывами ветра почти до земли, стонала в голос. Чёрные тучи, клубясь и изрыгая молнии, резко накатили с запада. Громыхая и приближаясь всё быстрее, накрывали деревню тяжёлым тёмным покровом. Запахло сыростью и тревогой. Я загнала гусей за забор и, подняв вверх глаза, ждала. Матушка тоже уже стояла на крыльце. Мы молчали, ждали чего-то…

Внезапно грохотом прокатился металлический скрежет над головами. За клубами туч стали проявляться чёткие линии полукруга. Потом второго, поменьше. Следом третьего… Матушка, спустившись с крыльца, медленно подошла ко мне, обняла за плечи. Руки её почти незаметно дрожали, но движения были уверенными и чёткими. Притянув меня к себе, она скрестила пальцы сеточкой и зашептала: