Юлия Корнеева - Дело о пропавшей картине. Из цикла «Дед и внучка ведут расследование»

И чтобы подбодрить себя Полина открыла шкаф, где хранился ее тайный запас шоколадок. Выбрав самую маленькую – с орехами и изюмом, она торопливо засунула ее в рот и, пройдя мимо сладко дрыхнувшей Меган, выбежала из комнаты.

Родители Полины ожидали дочь в специально отведенной для этих целей комнате, все стены которой были завешены дипломами, подтверждающими высокий статус заведения, приютившего их ребенка. Оба высокие, худощавые, с загоревшими до черноты лицами, в потертых джинсах и свободных футболках в этой помпезной комнате с бархатными гардинами на окнах и позолоченными креслами, они выглядели очень странно и даже неуместно.

К счастью, ожидание их длилось недолго. Послышался громкий топот и в распахнутую дверь вбежала Полина, развившая по дороге скорость выпущенной торпеды.

– Мама! Папа! – завопила она, кидаясь им навстречу и совершенно позабыв правила пансиона, в которых было четко прописано соблюдение тишины в утренние часы.

– Полюшка! Девочка моя! – вскакивая с кресла, воскликнула мама. – Доченька! Как же ты изменилась за год!

– Полинка! Привет! – бодро присоединился к ней папа, следом за женой целуя дочь и прижимая ее к груди.

Полина что-то хотела ему сказать, но, вдохнув такой знакомый и родной папин запах, вдруг задохнулась от какого-то непонятного, но очень сильного чувства, и из ее глаз брызнули слезы.

– Полюшка, доченька, что с тобой? – взволнованно спросила мама, гладя Полину по голове. – Что случилось?

Но Поля уткнувшись лицом в папину футболку ничего не говорила, а только горестно всхлипывала и прижималась к отцу все сильнее, словно боясь, что он вдруг может исчезнуть.

– Я просто по вам очень соскучилась, – сглатывая слезы пробормотала она. – И еще я потолстела. На девять килограммов больше нормы, – выпалила Полина, сама не зная зачем.

– Ну да, это в детстве ты была Полинка—былинка, – засмеялся папа.

– Не понимаю, куда смотрит врач? – недовольно пробормотала мама. – Мог бы сделать над собой усилие и заняться своими прямыми обязанностями – разработать ребенку диету. – Мы заплатили за обучение здесь совсем не маленькие деньги. Безобразие!

– Да, мамочка, совершенно безобразный пансион! И мне бы совсем не хотелось оставаться в нем на все лето, – торопливо подхватила Полина, благоразумно решив не говорить, что диета для нее уже давным-давно разработана. Вот только не действует она, вероятно, потому, что у нее в шкафчике есть потайное отделение, где хранятся шоколадки и печеньки, украдкой приобретенные в ближайшем городке, куда девочек вывозят на прогулку в выходные дни.

– Ну, ты в нем и не останешься, – целуя дочку в макушку, как-то смущенно пробормотал папа.

– Правда? – радостно взвизгнула Полина, не замечая грустных взглядов, которыми обменялись ее родители. – Вы приехали забрать меня отсюда? Мы проведем каникулы вместе? Да? Да? – хлопая в ладоши от души обрадовалась она.

– То, что тебя здесь не будет в каникулы – это совершенно точно, – улыбаясь, пообещала мама, убирая со лба дочки непослушную челку.

– Урраа! – завопила Полина.

– Полинка, давай-ка присядем, – предложил папа, прерывая ее восторги и явно готовясь сказать что-то важное.

Его волнение не осталось незамеченным, и внезапно притихшая Полина опустилась на диван рядом с отцом.

– Произошло что—то плохое? – слегка испуганно спросила она, не отрывая взгляда от папиного смуглого лица, на котором явно отражалось охватившее его смятение.

– Понимаешь, дочка, – начал папа, беря Полину за руку, – ты уже взрослая и я надеюсь, все поймешь. Мы с мамой не можем больше платить за твое обучение здесь. Может быть, ты слышала что-нибудь о мировом финансовом кризисе? – неуверенно спросил папа, глядя на дочку.

Чтобы его успокоить Полина торопливо закивала головой, хотя про этот самый кризис слышала впервые. Швейцарский пансион отличался способностью противостоять самым жутким катаклизмам. Его крепкие, каменные стены, возведенные еще в 17 веке, до сих пор служили надежной преградой для разного рода бед и напастей. Руководство пансиона считало, что необходимо ограждать юные ранимые души от соблазнов и опасностей большого мира. И поэтому в процессе обучения больше внимания уделялось изучению иностранных языков, этикету, пению и танцам, а не политике и экономике.

– Ну, вот, – продолжил папа, – из-за этого самого кризиса все наши деньги пропали.

– Куда пропали? – наивно спросила Полина, удивленно вытаращив глаза.

– Банк, в котором у нас был счет, разорился, – пояснил папа и даже сквозь загар было видно, что он покраснел.

– Детка, мы хотим тебе сказать, – мягко подхватила мама, беря Полину за другую руку и гладя ее ладонь, – что у нас сейчас нет денег, чтобы заплатить за твое пребывание в этом пансионе.

– То есть мне не нужно здесь оставаться на лето? – торопливо уточнила Полина.

– Боюсь, что не только на лето, – грустно усмехнулся папа. – Этот пансион теперь нам точно не по карману.

– Значит, я буду жить с вами? – не веря своему счастью, робко уточнила Полина.

– Нет, малыш, – поспешно отозвалась мама. – Там, где мы сейчас находимся очень опасно и поэтому мы не можем взять тебя с собой.

– Но если там опасно, то что вы там делаете? – спросила Полина, и голос ее предательски дрогнул. – Почему вы не работаете там, где мы можем быть вместе?

– Потому что у нас такая работа, – терпеливо пояснила мама. – Мы не можем проводить археологические раскопки во дворе нашего дома. А в Сирии сейчас работает целая команда специалистов, и мы не в праве их подвести.

– Ага. А меня, значит, вы вправе подвести, – понурив голову, грустно произнесла Полина, и из ее глаз снова закапали слезы.

– Ну-ну, Полинка—малинка, не хнычь, – попробовал приободрить дочь папа, называя ее детским прозвищем и осторожно вытирая слезу с ее щеки. – Обещаю, мы тебя не подведем. Есть надежда, что часть денег нам все же вернут. К счастью, наш вклад в банке был застрахован. Так что, скорее всего к сентябрю мы разживемся деньжатами и сможем оплатить твою учебу в пансионе.

– Только, конечно, уже не в этом, – торопливо добавила мама. – Но не волнуйся, мы найдем тебе другой, тоже очень хороший, где ты сможешь завести новых друзей. Я уверена, что тебе там обязательно понравится.

– Полинка, ты уже взрослая и должна понять, что такие неприятности иногда случаются и ничего тут поделать нельзя, – сочувственно произнес папа. – Тебе же не впервой менять местообитание, – подмигнул он дочери. – Ты у нас стойкий человечек, так что не расстраивай нас своими слезами.

Полина утерев слезы посмотрела на родителей. Она так сильно их ждала, ждала этого момента, когда они вот так будут сидеть рядом и держаться за руки. Но почему-то вся радость от их встречи вдруг куда-то испарилась. В душе появилась тоска и злость. Злость на то, что она уже взрослая и должна все понять. Взрослая и сильная. Ну, если так говорит папа, значит, так оно и есть. Она со всем справится, она не подведет родителей и не будет размазней. Размазней – на девять килограммов тяжелее нормы.