Юлия Корнеева - Дело о пропавшей картине. Из цикла «Дед и внучка ведут расследование»

Женевское озеро в лунном свете казалось огромным волшебным зеркалом. Таинственно мерцая в окружении безмолвных гор, оно будто бы подмигивало безучастно смотрящим в его воды ярким звездам. Стоя рядом с окном и любуясь ночным пейзажем, Полина тихо вздохнула.

Ну вот, учеба закончилась. Скоро все ее подружки разъедутся по домам на летние каникулы, и она останется в пансионе одна—одинешенька. И почему ее родителей угораздило выбрать такую редкую профессию археологов! Из—за нее они вынуждены все время находиться в далеких, труднодоступных местах, в поисках древних артефактов. В то время как ей, Полине, остается лишь ждать их возвращения, тоскуя в стенах пансиона.

Нет, конечно же, не всю свою жизнь она провела вдали от родителей. До семи лет они скитались по миру вместе. И это были ее самые веселые и беззаботные годы! Как жаль, что детская память сохранила из них лишь какие—то разрозненные фрагменты. Но Поля так отчетливо помнила их, словно все это было лишь вчера.

И вместо сверкающей глади Женевского озера перед глазами девочки как наяву предстали раскаленные пески пустыни, закутанные в полотняные накидки археологи, черноглазые арабы с ослепительно белоснежными улыбками, и голубое небо.

Дни напролет маленькая Поля проводила в огромном шатре, наблюдая как ее родители аккуратно и бережно очищают от грязного налета странные металлические кружки с дырками посередине. Они были такие старые и ветхие, что, казалось, – еще одно мгновение – и они рассыплются в пыль. Девочка не уставала завороженно следить за быстрыми, уверенными движениями мамы, которыми она смахивала с них остатки земли специальной щеточкой. Ее загорелое, смеющееся лицо в этот момент было таким счастливым, что Поле хотелось, чтобы эти необычные старые кружки никогда не заканчивались. Ей казалось, что она готова всю жизнь провести с родителями на краю земли, любуясь мамиными тонкими пальцами и слушая папины рассказы о древних племенах, когда—то проживавших на выжженной солнцем земле.

Но потом настала пора идти в школу. И поскольку поблизости от мест раскопок не имелось никаких образовательных учреждений, участь дочери археологов была предопределена. На долгие четыре года ее домом стал пансион. Среди всех прочих он выделялся высоким уровнем образования и прекрасным видом из окон на Женевское озеро.

Смотреть из окна на озеро Полине нравилось, а вот учиться – не очень. Скучные формулы и нудные правила, которые следовало зубрить с утра до вечера нагоняли на нее тоску. И девочка все чаще и чаще погружалась в мир фантазий, где не было никакой учебы, а были лишь свобода, веселье и мама с папой рядом.

Вспомнив о родителях, Поля шмыгнула носом и тихонько, стараясь не разбудить соседку по комнате – немку Мэган, достала припрятанную под тетрадками шоколадку.

«Везет же этой Мэган. Завтра она будет дома», – завистливо подумала Полина, осторожно разворачивая шуршащую обертку и вгрызаясь зубами в шоколадную плитку. В отличие от сопящей на соседней кровати подруги, Поля на все каникулы оставалась в пансионе. Родители еще два месяца назад прислали ей письмо, в котором предупредили, что совместного отдыха у них этим летом не получится.

– А как бы мне хотелось быть с ними, – забираясь в постель и стряхивая упавшие на подушку крошки шоколада, пробормотала Полина. Положив ладонь под щеку она взглянула в щель между занавесками, через которую была видна сверкающая точка на небе. «Может, и они сейчас смотрят на эту звезду и думают обо мне», – всхлипнула Полина и, подсластив свои грустные мысли остатками шоколадки, свернулась калачиком и заснула.

Утро началось совсем не так как обычно. Вместо привычного звонка будильника Полю разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Плохо соображая со сна она вскочила с кровати и кинулась к двери на бегу опрокинув стул с лежащей на нем одеждой.

– Мадемуазель Полин! – раздался негромкий голос мадам Шилон, учительницы французского языка. – Мадемуазель Полин, откройте!

Распахнув дверь, Полина увидела обеспокоенное лицо мадам Шилон и поневоле встревожилась. Какое событие могло так взволновать обычно невозмутимую француженку? Поля машинально отметила следы сахарной пудры, видневшиеся на кружевном воротничке платья учительницы. Значит, ей пришлось внезапно прервать свой завтрак, чтобы сообщить девочке какие—то новости. И новости эти, вероятно очень важные, иначе пунктуальная мадам Шилон ни за что бы не нарушила свой привычный утренний ритуал.

– Что-то случилось? – с тревогой осведомилась Полина. – У вас на воротничке сахарная пудра, – желая помочь добавила она, зная, как тщательно мадам Шилон следит за своим внешним видом.

– Приехали ваши родители, Полин, – чопорно возвестила француженка, нервным жестом стряхивая сладкую пыльцу с одежды. – И сколько раз вам можно говорить, что нельзя делать замечания людям старше вас по возрасту. Ваша непосредственность просто обескураживает!

Но Полина уже не слушала нотации француженки. Она молнией метнулась в комнату, смахнув по дороге стоявшую на столике у кровати Мэган шкатулку с ее бижутерией. Времени поднимать рассыпавшиеся по полу сережки и браслеты, у Полины не было. Поспешно надевая на себя упавшую со стула одежду и одновременно пытаясь пригладить черные вьющиеся волосы, она от души радовалась крепкому сну своей соседки. Мэган, привычная к шуму, вечно сопровождавшему передвижения ее неуклюжей подруги, даже не пошевелилась.

«Мама! Папа! Приехали!» – звенело у Полины внутри и от переполнявших девочку эмоций ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди как птичка.

Однако, несмотря на спешку, Полина нашла пару секундочек, чтобы окинуть себя взглядом в зеркале. То, что она увидела слегка охладило ее пыл. Нет, в ее отражении не было ничего страшного и ужасного. Со вчерашнего дня в нем не произошло никаких перемен. Но вот по сравнению с прошлым летом… Да, по сравнению со временем их последней встречи, вернее, расставания с родителями, кое-что изменилось.

Полина расстроено потыкала пальцем по толстой, упругой щеке и одернула юбку, обтягивающую попу весьма пухлых размеров. Ее большие синие глаза вдруг погрустнели, а уголки губ печально опустились. Да уж, родителей ее вид, скорее всего, не обрадует. Отклонение от нормы – девять килограмм лишнего веса. Об этом ей все время твердит врач, чьей обязанностью является следить за здоровьем девочек, живущих в пансионе. Но что же ей делать, если по неизвестной причине она здесь толстеет как тесто на дрожжах. Наверное, в этом виноват невероятно целебный швейцарский воздух или богатая витаминами пища или… еще что-нибудь.