Елена Арсеньева - Юность богатырская

С завистью поглядела на них Средняя голова и рявкнула:

– Эй вы, засони! Просыпайтесь!

Нет, спят головы!

– Ну погодите! – прошипела Средняя голова и украдкой куснула Младшую на ухо. Куснула – и тотчас притворилась спящей.

А Младшая голова, конечно, проснулась, заорала от боли благим матом и разбудила Старшую голову. Та прохрипела сердито:

– Молчи, тупая-бестолковая! Чего орешь?!

– Меня кто-то за ухо во сне укусил! – взвыла Младшая голова.

– Вот! Сама же говоришь, что во сне! Приснилось тебе, значит. Спи дальше, – проворчала Старшая голова и снова улеглась было на подушку.

– Нет, не приснилось! Это наяву было! Меня кто-то укусил, посмотри, ухо так и горит! – пожаловалась Младшая голова.

Старшая голова взглянула и покачалась удивленно:

– И впрямь… ну и зубищи отпечатались! Огромные! Такие зубищи только у нас, у голов Змея Горыныча есть!

– Ага, так это ты меня укусила! – рассердилась Младшая голова.

– Тупая-бестолковая! – буркнула Средняя голова. – Как я могла тебя укусить, когда я спала!

– Значит, это Средняя голова меня укусила? – спросила Младшая голова.

– Тупая-бестолковая! – продолжала браниться Старшая голова. – Как она могла тебя укусить, когда она спит?

– Тогда что ж это выходит? – недоумевала Младшая голова.

– Тогда выходит, что ты сама себя укусила, тупая-бестолковая! – объяснила Старшая голова.

– Я не кусала-а-а-а! – зарыдала Младшая голова.

– Как же вы мне надоели! – застонала Средняя голова, открывая глаза и понимая, что больше не уснет. – Я не сплю – вы спите. Только усну – вы орете, будто вас за уши кусают! Эх, беда тому, кому на роду написано быть трехголовым! Лучше бы три хвоста у меня было, так нет, всего один, на всех общий! Хорошо Горынчику: у него одна голова, спать ей никто не мешает, от глупости двух других голов она не болит… Само собой, в драке с тремя головами сподручней: таким огнем-пламенем на неприятеля дохнешь, что от него и памятки не останется! Самые наихрабрейшие храбрецы в бегство обращаются! А ну, головы, Старшая, храбрая, Младшая, глупая, поддержите меня, поддайте жару! Повеселимся да нашу песню споем!

И головы, изрыгая грохот, дым и пламя, завели хором:

От их голосов, похожих разом на вой бури и раскаты грома, начали вокруг осыпаться камни, все дымом заволокло! Стражник, степной поганец, вбежал посмотреть, что случилось, увидел, что Змей Горыныч проснулся, – да так перепугался, что закрыл лицо руками и отшатнулся, спрятавшись за выступ скалы.

– Эй ты, смертный, чего спрятался? – окликнула Старшая голова.

– Ох и трусливы же вы, степные поганцы! – презрительно бросила Младшая голова. – Ох и соузнички [3] Соузник – то есть соединенный одними узами, отсюда и произошло слово союзник. у нас! Зачем вообще мы с ними дружимся?

– Это они с нами дружатся, – объяснила Средняя голова. – Против русичей. Из века в век враждуют с ними, никак одолеть не могут – ну и взмолились: помоги, помоги, Змей Горыныч! А мы и рады стараться, рады любым врагам русичей помогать!

– Эй ты, смертный! – приказала Старшая голова. – Позови его огнедышащее высочество!

Степной поганец, прижав руки к груди, трижды поклонился, пал на колени, что-то бормоча.

– Погромче, смертный! – приказала Младшая голова.

– Его… его огнедышащее высочество куда-то улетело, – чуть громче выговорил стражник.

Средняя голова раздраженно пристукнула по земле хвостом, и стражника как ветром сдуло.

– Куда это запропал Горынчик? – раздраженно размышляла Средняя голова. – И что с ним вообще делается? Помощи родителю – никакой! Стараешься, жжешь деревеньки русичей – а Горынчик взовьется на такую высоту, что кажется не больше воробья, и описывает в небе круги. Я как-то его спрашиваю: «Ты что, сякой-такой и такой-сякой, против меня? Против родителя?!» – «Нет, – говорит, – я не против. Это, говорит, твое дело. Хочешь жечь – жги. Я тебе не мешаю. Только ты мне тоже не мешай».

– Вот так! – разозлилась Младшая голова. – Едва из яйца вылупился, зародыш одноглавый, а туда же – с родителем спорить!

– Ох, дети, дети, – вздохнула Старшая голова. – Я сколько ночей не спал, яйцо согревал, высиживал, думал: вот будет наследник моей злобы, а тут растет не змея, не птица – так себе, какое-то пресмыкающееся!

– Надо, надо злобу мою на кого-то излить! – разъярилась Средняя голова, пристукивая по камням общим для всех хвостом. – А ну, Младшая голова, погляди, что там на белом свете делается, какая погода? Лётная?

Младшая голова высунулась из расщелины, обозрела ясные дали и сообщила:

– Погода лётная! Облаков нет! Солнце садится, догорает небесный пожар.

– Догорает небесный пожар, говоришь? – грозно усмехнулась Средняя голова. – Ну что ж, пора, значит, на земле его разжечь…

А Иванушка и Горынчик долго купались в свое удовольствие!

Горынчик осторожно вошел на своих когтистых лапах в воду и лег на спину, раскинув крылья. Течение медленно несло его. Иванушка нырял, плескался, подбирался к Горынчику то с одного боку, то с другого – плавать горазд был! – и все норовил пощекотать ему лапы. Тогда Горынчик смешно выдергивался из воды и начинал пищать тоненьким голоском:

– Ива!.. Ивану!.. Ой, не на!.. Щеко!..

И оттого, что он слов не договаривал, было Иванушке еще смешней, еще веселей. Давно он так не веселился!

Потом Иванушка и Горынчик устало выбрались на берег и улеглись на песок. Колючий он был, весь в мелких камушках. Горынчику-то ничего, а Иванушка крутился, вертелся, кряхтел, да и не выдержал: ополоснулся и начал одеваться.

– Как весело с тобой, Иванушка! – восторженно сказал Горынчик. – Я и не знал, что умею смеяться. Мне нравится смеяться! Мне нравится купаться! Мне нравится на песке валяться! Может быть, мне даже блины понравятся! Мне нравится дружить! Я даже слов таких раньше не знал: друг, дружить, дружба…

– Да, – кивнул Иванушка. – Про это и песня есть. Хочешь, спою?

– Конечно, хочу! – обрадовался Горынчик.

И тогда Иванушка запел песню, которая сама собой на ум пришла:

И внезапно умолк, потому что неподалеку раздался чей-то голос: