Владислав Крапивин - Дело о ртутной бомбе

«Тогда будет шарах-тарарах! Ртутная бомба!»

Ну, «англичанин» пожал плечами и пошел к выходу, на остановке «Одесская». А растрепанный ему вслед:

«Ты, Кеша, не вздумай кому-нибудь стукнуть про нашу игрушку». — И тут же за ним к двери. Наверно, они в одном дворе живут, на Одесской, и знают друг друга.

— Ну и что?

— Неясно, да? А еще писатель… Есть метод доказательства: нахождение точки по двум линиям. Не слыхал?

— Это из геометрии? Я в математике чайник…

— Смотри, чайник-кофейник! Рыжий слушал твой рассказ про телефон…

— Многие слушали. Наверно, из-за этого на меня и подумали в субботу и кто-то брякнул завучу…

— Я не о том! Да, многие слушали, но и он — тоже. Это точка на одной линии. Потом он услышал про ртутную бомбу… Да, про нее тоже кое-кто еще мог слышать, но они не слыхали твой рассказ про телефон в буераках. Потому что те слушатели все уже вышли из трамвая. Кроме рыжего. И тут, значит, точка на другой линии. Та же самая, рыжая. Потому что на двух линиях может быть только одна точка! Когда они пересекаются.

Митя помолчал. Помигал. Да, логика, никуда не денешься. И все же он возразил:

— Да зачем ему это надо-то?

— Вот этого я не знаю. Но уверена, что это он.

— Он, по-моему, даже не из лицея. Не встречал я там его…

— Не из лицея.

— Тогда — зачем?

— Вот найдем его и узнаем!

— Так он тебе и скажет!

— Припрем к стенке.

Митя совсем не был уверен, что рыжего удастся припереть. Так и сказал. А Жаннет сказала, что он, видимо, всю свою храбрость израсходовал в кабинете у директора.

— Ну и… может, израсходовал… А где его найдешь-то, твою «рыжую точку»?

— Подумаешь, трудное дело! Он приметный. Зовут Кеша. К тому же, он с ракеткой был, значит, занимается теннисом, дополнительная деталь. Пройдемся по дворам на Одесской, поспрашиваем. Вот и будет тебе финал репортажа.

Чем хороша Жаннет, так это решительностью. Никогда не откладывает важных дел на потом. И тут же она доказала Мите, что ехать на Одесскую надо немедленно. «Чем больше проходит времени, тем сильнее стираются следы».

И поехали. А что еще было делать-то, в конце концов? Не идти же в самом деле учить уроки!

Все равно скоро он вернется в прежнюю школу. В шестьдесят четвертую. Как говорится, по месту жительства. Жаль, что реже будет видеться с Жаннет, зато ближе к дому. И с Елькой в одной школе. Правда, в разные смены… Елька сейчас, конечно, на уроках, так что к нему идти не имеет смысла. Ладно, потом все равно Митя устроит ему нахлобучку. А пока…

А пока им снова очень повезло. Почти как с фотобумагой. В первом же дворе на Одесской Жаннет углядела на деревянной горке, среди галдящих пацанят, «того, растрепанного».

Скомандовала:

— Люди! А ну, идите сюда!

«Люди» подошли с любопытством и бесстрашно. А чего бояться? Они в своем дворе. Уставились на яркую курчавую девицу с серьгами. А на Митю — так, полвзгляда. Потому что чего в нем особенного? Обыкновенный белобрысый пацан, здесь таких полно…

Жаннет взяла быка за рога:

— Разыскиваем одного человека. Надо взять интервью для газеты. Знаете, что такое интервью?

Мальчишки знали — образованный народ, каждый день телевизор смотрят. Растрепанный склонил голову к плечу в порванной майке.

— Что за человек?

— По-моему, ты его знаешь. Такой рыжеватый, с гладкой прической, ходит с теннисной ракеткой. Звать, кажется, Кеша…

— А! Кешка Мигутин!

— Как? — машинально сказал Митя.

— Как его зовут? — строго переспросила Жаннет. — Иннокентий Мигутин?

— Ну да. А чё?

Митя и Жаннет посмотрели друг на друга. Выражаясь языком старинных романов, «образ князя Даниила встал перед ними».

«Совпадение», — подумал Митя. А Жаннет поинтересовалась небрежным тоном:

— У него случайно нет родственника-учителя?

— Есть, конечно! — обрадовался мальчишка с замызганным бинтом на локте (он стоял рядом с растрепанным). — Он по географии. Они в нашем подъезде живут, только не на четвертом этаже, а на третьем. Они братья.

— Двоюродные, — уточнил растрепанный.

— Но это ведь все равно братья, — сказал пацан с бинтом.

Растрепанный опять перехватил инициативу:

— Они оба теннисом занимаются, только большому некогда, он же в школе вкалывает каждый день по две смены, а Кеша — он чемпион…

— Вот-вот, — покивала Жаннет. — Нам и надо интервью от чемпиона. Вы можете позвать его на двор?

— А его нету дома! Он ушел на пустыри, к стенке! Там тренируется мячиком!

— Идем! — обрадовалась Жаннет.

«Стенка» — это была та противопожарная стена, за которой застрял когда-то в снегу Елька. Место известное. Там часто тренировались те, кто увлекался теннисом. Площадка перед кирпичным отвесом к концу лета оказалась вытоптана и утрамбована.

До пустырей было недалеко, три трамвайных остановки.

Когда спешили к трамваю, Жаннет с кровожадной задумчивостью произнесла:

— Вот так родственничек у Даниилыча. Будет любимому педагогу подарок…

— Думаешь, этот чемпион признается?

— Поглядим…

— Или у тебя тоже система? Как у старшего брата Мигутина? Неважно, виноват или нет, лишь бы признался?

— А по шее? — сказала Жаннет.

— Нет, правда! С чего ты взяла, что это он звонил? Зачем ему это?

— Не знаю. Но — интуиция…

Кеша Мигутин был у стенки. Всё такой же гладко причесанный и аккуратный. В белых шортах, в белой рубашке с короткими рукавами, в белых кедах и белых носках. Он бил звонкой ракеткой по желтому мячику. Мячик ударялся о кирпичи, отскакивал от земли, и Кеша бил по нему снова. Красиво изгибался при каждом ударе. Оттачивал мастерство. Двое пацанят лет семи-восьми торчали неподалеку и наблюдали за мастером, приоткрыв рты.

— Здравствуйте, — с изысканной интонацией начала Жаннет. — Вы Иннокентий Мигутин?

— Да! — он опустил ракетку (малыши тут же подхватили мячик) и наклонил расчесанную на пробор голову. Сдвинул пятки. Джентльмен. Ноги у него были тощие и светлые. Наверно, шорты надевал он только для игры. Впрочем, рыжие вообще загорают плохо.

— Мы рады, что нашли вас, — все тем же светским тоном сообщила Жаннет. — Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов? Это для лицейской газеты «Гусиное перо».

— Но ведь я учусь не в лицее…

— Мы знаем. Однако, дело это касается и вас, и лицея в одинаковой степени… — Жаннет улыбалась и поправляла на груди футляр «Зенита».

— Какое дело? — невозмутимо спросил Кеша Мигутин. Так невозмутимо, что за этим хладнокровием Митя ощутил на миг нерешительность.

Жаннет посмотрела на Митю: «Твоя очередь». И Митя ее не подвел.

— Вопрос формулируется прямо, — подчеркнуто спокойным тоном сообщил он. — Зачем ты, Мигутин, в субботу утром позвонил в лицей и сообщил о дурацкой ртутной бомбе?