Евгений Астахов - Ботфорты капитана Штормштиля

— У кого, Тошенка?

— У речки. У той, в которой я форель ловлю.

— Просто речка. Речка — разве плохое название?

— Значит, другого нет?

Агаша что-то крикнула мужу. Тот выглянул из окна, покачал головой.

— Речка… — сказал он.

Теперь оставалось только проверить по карте. И тогда! Но карты были в дяди Гогиной полевой сумке, а где был сам дядя Гога и все остальные, на хуторе не знали.

— Ничего, теперь скоро придут. Дождь кончился, — успокаивал Тошку Агашин муж. — Хабаджа короткие дороги знает…

К вечеру на Дуабабсту вернулись дядя Гога и Володя. Дядя Гога нес два рюкзака и спальные мешки, а Володя- остатки кабаньей туши.

— А где начальник? Где отец? — забеспокоилась Агаша.

Дядя Гога объяснил, что Хабаджа ушел с Ираклием Самсоновичем к золотой пещере. Глаза Агаши торжествующе блеснули.

— Отец решил отдать золото!

— Тц-тц-тц! — Агашин муж одобрительно покачал головой.

— Тц-тц-тц! — согласился с ним Тумоша. — Там много золота я был там с отцом. Все блестит. Он мне сказал: молчи! Когда люди видят золото, ум теряют и гордость. Нельзя никому говорить про эту пещеру. Тогда мы с ним завалили вход камнями и деревьями, и отец сказал: придут верные люди, чтоб государственные были, честные — им покажу пещеру. Из Заготскота сколько раз были, из Центросоюза, из Леспромхоза тоже были — не показал. А геологов он очень уважает. Это все равно как горцы.

— Отец знает, какой человек хороший, а какой нет. — Агаша посмотрела в сторону ворот, словно Хабаджа уже входил в них. — Человек, когда тридцать лет живет, лошадь хорошо понимать может, пятьдесят лет живет — лесного зверя понимает, а когда сто лет живет — человека знает. Зверя легче понять, потому что рысь сверху пятнистая, а человек — внутри. Отец, когда уходил, сказал мне: найдут если камни, я покажу начальнику пещеру с золотом. И будет на Дуабабсте каждый день кино, и много хороших людей приедет в горы…

Тошка стоял рядом и слушал. Но даже совершенно неожиданная история про золотую пещеру Хабаджи не могла отвлечь его от мыслей о безымянной речке. Наконец, когда дядя Гога с Володей отмылись добела и поужинали, он попросил достать карту и взглянуть, как называется речка, текущая к северу от Дуабабсты, в одном часе ходьбы через опасные места.

Дядя Гога долго водил по карте сложенными ножками измерителя и, наконец, заявил, что никакой речки в указанном Тошкой месте нет и, судя по рельефу, быть не может.

— Как! — возмутился Тошка. — А форель?

— Не знаю, — ответил дядя Гога. — Я больше верю карте, чем рыбацким рассказам. Я сам охотник.

— Четыре дня я ловил в речке форель! Я не мог ловить четыре дня форель, если речки нет!

— А правда, если речки нет, то форель ловить трудно, — согласился Володя. — Лучше сперва найти речку.

— Давайте спать, граждане форелисты, — предложил дядя Гога.

— Я не могу спать, если речки нет на карте! — завопил Тошка. — Значит, я открыл новую речку!

— Нам еще Колумба как раз не хватало. — Дядя Гога снова уткнулся в карту. — Хорошо, что ты открыл ее до того, как лег спать. Это опасно, когда снятся речки. Всяко случается с такими Колумбами.

— Один сезон с нами работал некий Колумбо — человек-гора. Сплошная халтура. — Володя даже сплюнул. — У него все гири оказались внутри пустыми. Просто был сильно жирный дядька, и все.

— При чем здесь человек-гора и его липовые гири?! Я открыл новую речку!

— Он так кричит, что можно подумать, будто им открыто по крайней мере второе Конго. — Дядя Гога сложил карту. — Нет здесь никаких речек!

Пришлось звать Агашу, ее мужа и Тумошу. Все они подтвердили: речка есть, а названия у нее нет.

— Когда я на Агаше женился, речки не было. Две дочери родились — тоже не было, — Агашин муж загнул два пальца. — Потом, когда третья родилась, очень сильно горы тряслись. Я за турами ходил, смотрю — речка течет. Так бывает в горах.

— Да, — согласился дядя Гога, — бывает. Завтра пойдем посмотрим. Это становится интересным… Но на всякий случай, господин Колумб, сбегал бы ты все же перед сном на двор, а?

Всю ночь Тошка пролежал с открытыми глазами и думал о своей речке, которой каких-нибудь семь лет назад не было на земном шаре. И вот она появилась, и он, Тошка, дает ей имя.

Наутро все отправились смотреть речку. Даже Агашин муж и Тумоша, сто раз ее уже видевшие.

Приближение такого количества людей встревожило знакомую Тошке змею. Она моментально покинула валун и скрылась в кустарнике.

Дядя Гога с любопытством оглядывал противоположный почти отвесный берег. Берег был похож на серый лист толстой бумаги, который сначала сложили гармошкой, а потом не очень старательно разгладили.

— Хм… — Дядя Гога почесал щеку. — Действительно, речка. Интересно…

Он поднялся выше по течению, перебрался на другой берег и принялся ощупывать склон, словно искал в нем потайную дверь.

— Так, так… — Было похоже, что дядя Гога наконец начал что-то понимать. — Картина ясная, — крикнул он. — При землетрясении резко сместились горные породы. А в этом районе активно развиты карстовые явления. И вот в результате катаклизма речка, жившая до поры до времени глубоко под землей, вырвалась на свет божий и течет себе вопреки данным топографической карты.

— А что это… ката… ката?.. — не понял Тошка.

Володя тоже не понял, что такое катаклизм, но вида, конечно, не подал.

— Это бурный переворот, катастрофа, — пояснил дядя Гога. — В данном случае — сильное землетрясение.

— Правильно, — согласился Агашин муж. — Земля сильно тряслась, мы думали — дом упадет. Хабаджа говорил: совсем давно, когда у него была еще черная борода, тоже так земля тряслась.

— Ну что ж. — Дядя Гога развел руками. — Факт есть факт — речка существует. Надо пока начерно обозначить ее на карте, а позже топографы сделают уже все как надо. — Он еще раз глянул на карту. — Длина речки небольшая. Километров, наверное, десять. А там она неизбежно должна влиться в правый приток Улыса.

— Выходит, Тошка все же Колумб, — заметил Володя. — И имеет право придумать название речке.

— Выходит, — согласился дядя Гога.

— Кло! — крикнул Тошка.

— Кло? — удивленно переспросил дядя Гога.

— Кло!

— А знаете, есть такая песенка про Кло. Одно время она мне очень нравилась, я ее все распевал. — Дядя Гога откашлялся:

— Угу, — сказал Тошка. — Знаем…

— А чего, хорошее название, — одобрил Володя. — Кло, Кло… Клокочет. Может, лучше — Клокотуха?

— Какая еще Клокотуха! Просто Кло!

— Можно и Кло.

— А на карте напишут это название? — поинтересовался Тошка.

— Почему же нет? — Дядя Гога поднял какой-то камень, долго рассматривал его. — Мы в своем отчете укажем такое название, если, конечно, Ираклий Самсонович, как начальник партии, не будет иметь возражений.