Любовь Воронкова - Рожок зовет Богатыря

— Спасите! — закричал он диким от ужаса голосом. — Скорей! Падаю!

Сережа на минуту растерялся. Кого выручать первого?

— Я посижу... — вдруг подал голос Антон. — Я... эта... на елках...

— Ну посиди.

Сережа поспешил к Толе. Около Толи уже стояла Катя.

— Как его тащить? — спросила она.

— Держи меня за пояс, — сказал ей Сережа.

Утвердившись покрепче на бревнах, он ухватил Толю за руку и рывком подтянул его наверх. Толя распластался на бревне.

— Ну, вот и все, — еле переводя дух, сказал Сережа, чувствуя, как вся кровь ему бросилась в лицо от натуги. — Теперь пойдем Антона тащить.

— А я... эта... я сам! — неожиданно поднимаясь над сухими стволами, отозвался Антон.— Я по веткам...

— Ура, Антон! — крикнула Катя. — Ура герою Теленкину!

— Только в ямы не прыгай, — предупредил Сережа усталым голосом, — а то мне, пожалуй, больше вроде как не сдюжить...

Самой последней выбралась из завала Светлана? Она боялась, бодрилась, а минутами совсем теряла и волю и силы. Но странно: все-таки где-то в глубине сознания она ликовала. Где, когда пришлось бы ей пережить такие приключения? Разве только во сне. Да и во сне такого никогда не приснилось бы!

Выйдя на поляну, где наверху, на светлом склоне, стоял полированный камень, ребята повалились от усталости.

— А к камню будем подыматься? — спросила Светлана. Хоть и устала она до смерти, но жажда новых и новых впечатлений не исчезала.

— Не будем, — коротко ответил Толя.

— Будем, — тотчас возразила ему Катя.

— Вроде как придется подняться,— сказал Сережа, — поискать тропу у камня. Да и мимо погибших за Родину тоже проходить, по-моему, не годится.

Прошло десять, пятнадцать минут... Первой наскучило отдыхать Кате:

— Я пойду пока...

И она, тихонько напевая, пошла вверх по сопке. Светлана вскочила тоже:

— И я!

Вскоре и остальные приплелись наверх.

— .«...Слава героям, павшим смертью храбрых в борьбе за Советскую власть. 1919 год»,— медленно разбирая буквы, прочел Сережа и снял кепку.

Все молча выстроились у могилы. Толя и Антон тоже сняли свои кепки. Сережа еще раз прочел надпись, вырезанную на камне. И задумчиво, сурово сдвинув брови, сказал:

— Они воевали здесь и умерли. Легко им было, что ли? Нет уж, нелегко, поди. И голодали, и е снегу ночевали, и, раненые, болели. А все не сдавались, дрались с врагами за правое дело. Умерли вот, а не сдались!

Все молчали.

— А мы? — снова начал Сережа. — Третий день в тайге — и уже устали, уже расхныкались. А ведь мы пионеры! Ленинцы! Красные галстуки носим! Эх!..

При этих словах ребята незаметно выпрямились, подтянулись, подняли головы.

— А чего мы?.. — сказал Антон. — Мы ничего. Живые.

— Конечно, живые, — тонким голосом подтвердила Светлана. — Вот еще!

— Ну, а пока живые — не сдаваться, не хныкать! — заключил Сережа. — И становись в линейку! Отдадим погибшим героям наш пионерский салют. Командуй! — обратился он к Толе. — Ты ведь председатель совета дружины!

Толя вспомнил, что носит три нашивки на рукаве, тотчас подтянулся, выступил вперед.

— Равняйсь! — скомандовал он. Ребята без слова выровнялись в линейку.

— За дело партии... будь готов! — торжественно произнес Толя и поднял руку.

— Всегда готов! — ответили пионеры, отдавая салют.

Так простояли несколько минут.

— Вольно! — скомандовал Толя и вдруг, сразу завянув, обернулся к Сереже: — Ну хорошо, а что же теперь?.. Где же та тропа у камня, которую ты обещал?

— Искать надо.

— Вчерашнего дня?

— А ты замолчи! — закричала на Толю Светлана. — Сам хныкало и других расстраиваешь. Председатель совета дружины тоже! Вон ступай в кустарники, там и похнычь.

— Я хныкало? — возмутился Толя. Только что ребята так уважительно слушали его пионерскую команду — и вот опять!

— Не ссорьтесь у могилы, — сурово остановил их Сережа. — Тропа здесь должна быть!

— Смотрите, — обрадованно сказала Катя, — а ведь у камня ирисы!

— Ирисы и так везде растут, — ответил безразличным голосом Толя.

— Везде не саженные. А эти посажены!

Вокруг камня хороводом стояли ирисы — лиловые, голубые, желтые. Они раскрыли свои бархатные лепестки и дремали в полуденном зное.

— Может, они десять лет назад посажены...

Светлана обошла вокруг камня. И вдруг увидела, что один ирис заботливо привязан к палочке. Видно, стебель был сломан или клонился в сторону, а кто-то пришел и привязал его.

— Смотрите! — закричала Светлана. — Ирис к палочке привязан! Десять лет назад, что ли, его привязали? Или он с палочкой вырос?

— Конечно, тут бывают люди, — сказал Сережа. — Давайте искать тропу.

— А эта... — негромко заговорил Антон, уставившись куда-то на гривку склона. — А это не тропа?

Сережа сразу зашагал туда, куда показывал Антон. Да, это была тропа. Только кем она протоптана? Людьми? Или козами, которые любят бегать по каменистым вершинам?

Ребята постояли у этой неясной тропки и решили идти по ней — другой-то никакой не было.

Тропка снова увела их в лес. Сначала было страшно — заведет в лес да снова исчезнет! Но чем дальше ребята шли, тем больше убеждались, что это все-таки настоящая человеческая тропа.

— Уж теперь-то куда-нибудь придем! — с облегченьем вздохнула Катя, когда увидела, что на тропке совсем пропадает трава и дорожка становится торной.

Переходя через ручей, на влажной отмели ребята увидели недавний след лошадиных копыт — это совсем обрадовало их. Катя, будто она была уже у своего крыльца, закинула голову и во весь голос запела...

Вдруг тайга расступилась, и среди светлой долины, окруженной сопками, ребята увидели дом.

— Дом! Домик стоит! — закричала Светлана и захлопала в ладоши.

— Ура! Спаслись! — Антон начал бросать вверх свою измятую кепку.

— Тише! — сказал Сережа. — Что это, как банда какая? Если дом, значит люди живут. Надо вежливо входить, а не орать.

— Ничего! Если забранят, потерпим! — отмахнулась Светлана.

Однако все притихли и начали приводить себя в порядок — отряхиваться, обтирать о траву ботинки, причесываться... Но как ни пытались они придать себе приличный вид, из этого почти ничего не вышло. У Светланы на ногах вместо туфель были какие-то безобразные, рваные опорки, привязанные к ногам веревочками, а вместо шляпки на голове сидел какой-то пришлепнутый гриб. У Кати изорванный пестрый сарафанчик, прорехи были зашпилены сосновыми иголками. У мальчишек рубашки и штаны порваны. Руки и ноги у всех исцарапаны... Они посмотрели друг на друга, смутились...

Но что же теперь делать? Уж какие есть.

Дом был низкий, широкий, сложенный из толстых бревен, с большими окнами, с хорошим крылечком. Огромная столетняя елка, обросшая седым, голубоватым мохом, свешивала над тесовой крышей дремучие ветки. Тут же, по еловым ветвям, богато завивался дикий виноград с маленькими зелеными кисточками. Высокая полынь-артемизия, светлая и серебристая, обступила дом, доставая верхушками до крыши.