Хью Лофтинг - Кухонная энциклопедия поросенка Габ-Габа

У Чи-Чи брови взлетели до самой макушки, а Полинезия шепотом разразилась ужасными ругательствами по-шведски.

— Кот меня подери! — воскликнул Джип. — Кухонная проповедь?

— Да, — бодро ответил Габ-Габ. — Она начинается так:

Это очень известные слова; впервые их произнес, если не ошибаюсь, Его светлость архиепископ Кренделийский. И…

— Эй-эй-эй! Минуточку! — перебил его Чипсайд. — Как-нибудь в другой раз, ваше преподобие. Но что это ты там плел про Альфреда Великого?

— Я хотел нанести это место на мою кухонную карту мира.

— Кухонная карта? Это зачем? — удивился воробей.

— О, это очень полезная вещь, — объяснил Габ-Габ. — Глава о кухонной географии — одна из величайших в моей книге. А кухонная карта — важная часть этой главы. Я уже сделал несколько карт и выкинул их, потому что был ими недоволен. Так трудно писать мелко, чтобы поместилось все, что мне нужно. Карта понадобится не только для изучения кухонной географии, но и кухонной истории. Я хотел бы отметить на ней все города, где происходили важные события в истории кулинарии, например, место, где, как полагают, у короля Альфреда подгорели лепешки, за которыми ему поручила присмотреть одна старая дама. А еще на карту будут нанесены все города и страны, прославившиеся какой-нибудь едой. Скажем, Россия — родина икры, английский городок Мелтон-Моубрей, откуда происходят сладкие пироги, английские же Ярмут, знаменитый своей селедкой, и Банбери, где пекут всем известные пирожки с яблоками, тот самый Банбери, куда, помните, нас приглашали в детстве поскакать на деревянных лошадках и поглядеть на прекрасную даму на белом коне, у которой

Га-Габ помахал передними ножками в воздухе, как будто дирижировал.

— Ты хочешь сказать: бубенцы на ножках, кольца в носу, — сердито поправила Даб-Даб. — Вот несносный поросенок!

— Все равно я не понял, что ты делать-то с ней будешь, с картой этой, — сказал Чипсайд.

— Делать! Да ей цены нет, — ответил Габ-Габ. — На ней же показано, где что есть вкусненького. Положим, ты проснулся утром и почувствовал, что не прочь провести тихие банановые выходные. Отлично. Тебе нужно лишь взглянуть на карту и купить билет на пароход до Центральной Америки. Проще простого.

— Я понял, чего он хочет, Чипсайд, — вмешался Джип. — Он хочет, чтобы вместо расписаний поездов и пароходов были меню. Приходишь в кассу и говоришь: «Мне, пожалуйста, билет до самого вкусного пудинга. Первый класс, будьте добры». Да уж, проще некуда.

— Пи-пи-пи, — засмеялась белая мышка.

— Напрасно смеетесь, — сказал Габ-Габ и взглянул на часы. — Завтра вечером расскажу вам еще что-нибудь. А теперь мне пора заняться библиографией. Пойду пографлю.

И с большим достоинством он собрал свои бумаги и удалился.

— Принимаясь изучать историю изобретения пищи, — начал Габ-Габ, когда все звериное семейство собралось на следующий вечер вокруг очага, — мы сталкиваемся с огромной проблемой. Об этом писали многие, но не все серьезно. Некоторые порхали от одной темы к другой, как мотыльки. А многое из того, что привыкли считать верным, как показали мои… э-э… исследования, вовсе не верно. Возьмем, к примеру, картофель — исключительно важный продукт питания. Что бы мы без него делали?

— Ты бы немножко похудел, — проворчал Джип.

Габ-Габ пропустил его слова мимо ушей.

— Итак, возьмем картофель: его открыл, как считают очень и очень многие, сэр Уолтер Роли. Неверно, в корне неверно. Правда, что в 1586 году сэр Уолтер первым ввел в употребление картофель в Ирландии, где его и по сей день любят больше других овощей. Но открыл его не Роли. Роли только привез его с Каролинских островов и стал выращивать у себя в Корке, а потом он очень быстро распространился по всей Ирландии.

— Пи-пи-пи, — пропищала белая мышка. — Картофель в корке! Как чудесно! Наверное, из нее и варенье можно сварить. Варенье из апельсиновых корок, из арбузных, из картофельных…

— Ох, — вздохнул Габ-Габ. — Сколько же тебе еще нужно всего объяснять! Не корка, а Корк, это местность в Ирландии, где были имения сэра Уолтера Роли.

— Ну, а кто же открыл картофель на самом деле? — спросил я.

— Мореплаватель по имени сэр Джон Хокинс, — ответил Габ-Габ, — вот кто первым привез картофель в Англию в 1563 году. Он обнаружил его в Южной Америке, а именно в городке Кито, где люди издавна употребляли этот корнеплод в пищу. Это очень любопытно, потому что в Кито сварить картошку почти невозможно.

— Почему? — спросил филин Гу-Гу.

— Потому что город Кито расположен в горах Андах — очень, очень высоко. И вся вода успевает выкипеть, прежде чем картошка будет готова.

— Пр-равда, пр-равда, — пробормотала Полинезия, которая сама когда-то была заядлой путешественницей.

— А я терпеть не могу картошку, — пробурчал Джип, придвигаясь поближе к огню.

— Ой, Джип, — пропищала белая мышка, — а ты пробовал когда-нибудь картофельное пюре, посыпанное тертым сыром и запеченное в духовке?

— Это называется pommes de terre au gratin, — произнес Габ-Габ с важным видом. Теперь возьмем короля овощей, пастернак, известный в ботанике как pastinaka sativa. В диком виде встречается на обочинах дорог в Европе и Центральной Азии. Его выращивали еще древние римляне. Принадлежа к семейству зонтичных, он всегда был…

— Ты что, не можешь говорить нормально? — спросил Джип. — Что это за иностранные слова и откуда взялись зонтики?

— Не обращай внимания, — вмешалась Даб-Даб. — Он хочет, чтобы мы подумали, будто он знает разные языки — и природоведение в придачу! Хотя точнее сказать: огородоведение — при его-то фигуре!

— Прошу прощения, — вежливо произнес Габ-Габ, оборачиваясь к утке. — Но с чего это ты взяла, что можешь судить о фигурах — о свиных фигурах; о фигурах домашней птицы — возможно, но не о свиных. Положим, тебе бы довелось увидеть знаменитую красавицу Порцию Бекон. Не думаю, что ты оценила бы по достоинству ее фигуру.

— Что еще за Порция Бекон? — вмешалась Чичи.

— О, это была чрезвычайно изысканная дама, — объяснил Габ-Габ. — Из достойнейшего семейства. О, какая у нее была фигура! Сколько грации, что за формы! Ее называли Венерой Беркширской. Должен признаться (тут великий писатель слегка улыбнулся воспоминаниям ушедших дней), что я был в свое время к ней весьма неравнодушен. Ее дружба оказалась в высшей степени полезна — для книги, разумеется. Я никак не мог выбрать продукт, от которого бы у меня появилось писательское вдохновение. Некоторые говорили, что лучше всего — оливки. Но мне они не подошли. Они нарушали мой настрой.