Олег Верещагин - Путь Воинов

Никто не знал, никто не заметил, как страшно было ему самому в этом аду, как сжималось всё внутри, когда на обледенелой крыше заставал его близкий разрыв, и мир переворачивался, сжимался до размеров пальцев, вцепившихся в первое попавшееся. За что можно было удержаться...

Падая от усталости, он еле-еле дотащился домой, когда всё кончилось.

Дома не было. Возились пожилые пожарные, парни из гитлерюгенда — совсем незнакомые. Никто даже не обернулся на чёрного от гари и недосыпа подростка, который, кусая губы, стоял возле дымящихся развалин со стиснутыми кулаками.

Ялмар глотал слёзы, глотал кровь из прокушенной губы... Потом увидел тела матери и двух сестричек — обнявшихся, их так и достали из подвала, где задохнулись они и ещё почти двести детей и женщин...

Ялмар повернулся и ушёл. Он ненавидел этих подонков, этих бесчестных негодяев, убивающих из поднебесья, не имеющих смелости взглянуть в лицо арийскому воину... Он решил пробираться на фронт и мстить.

Давно надо было это сделать, но он оставался единственным мужчиной в семье — старший брат геройски пал в 1943 году под Прохоровкой (он был танкистом «викингов»), а отец и сейчас, наверное, ещё держался со своей окружённой 18-й армией на побережье Прибалтики...

Ялмар записался в 114-й батальон фольксштурма, приданный 615-й дивизии особого назначения, державшей оборону на западном берегу реки Нейсе. Против русских, но мальчишке это было всё равно. Именно русские орды задавили мощь вермахта. Без них эти трусы-англосаксы никогда не одолели бы Рейх!

Батальон был разбавлен ЭсЭсовцами, восхищавшими Ялмара. Это были настоящие бойцы, словно выкованные из стали. Ялмар и другие мальчишки старались держаться поближе к ним и подальше от вечно ноющих пожилых ополченцев.

ЭсЭсовцы, в свою очередь, быстро заметили и выделили не по годам угрюмого паренька с безжалостным взглядом больших глаз на ещё детском лице.

Именно Ялмар первым обзавёлся МР40 3 3 Пистолет-пулемёт фирмы Эрма калибра 9 мм, который часто неправильно называют «шмайссер». вместо надоевшего — неудобного, хоть и простенького, и с более мощным патроном — FG45 4 4 Самозарядный карабин калибра 7,92 мм, созданный в самом конце войны, как дешёвое и многозарядное (30 патрон) оружие. , с которыми мучились большинство фольксштурмовцев. Протекцию в этом деле ему составил оберштурмфюрер Киссель — негласный лидер ЭсЭсовцев батальона.

Киссель был странным человеком. Во-первых, он складывал стихи на готском языке и обожал читать их вслух — кстати, многим нравилось слушать странно звучащие суровые строки, улавливать мелькающие знакомые слова...

А во-вторых — Киссель говорил об идущей войне: «Самая Ненужная В Мире», — так, словно зримо чеканил заглавные буквы.

Услышав это в первый раз, Ялмар возмутился... но потом узнал, что Киссель — участник семидесяти девяти рукопашных (на русском фронте!!!) и лично поджёг из «офенрора» 12 танков (в том числе — 5 страшно-легендарных Т-34!).

Наверное, были у оберштурмфюрера свои причины так говорить о войне, даром что он их никому не раскрывал. Он и подарил Ялмару МР после случая с той русской медсестрой...

...Её захватила разведка, ходившая на восточный берег. Но медсестра даром оказалась не нужна и командиру дивизии (озабоченному тем, что нужно растянуть жалкие остатки 615-й по длинному фронту), и командиру батальона (озабоченному язвой желудка и сохранением своей задницы) — так что, девушка на три-четыре года старше Ялмара оказалась опять среди солдат...

...Её хотели изнасиловать, не ЭсЭсовцы, а те самые хнычущие бюргеры, почтенные отцы семейств, что скоро будут, приседая от страха, тянуть руки вверх при виде наступающих русских, крича с подвизгом: «Нихт шиссен, геноссен! Ихь бин арбайтер!».

Ялмар с ещё несколькими ребятами из гитлерюшенда бросились в драку, и насильники разбежались от мальчишек, орудовавших ремнями с ножами в ножнах, скуля, как побитые щенки.

Ялмар посмотрел в лицо сидящей на мокрой земле девчонки. И увидел не разбитые губы, не синяки, а глаза. Ненавидящие и такие же светлые, как у него самого.

Тогда Ялмар выстрелил ей в лоб из своего FG45. Киссель подарил ему МР после этого случая.

А 16-го апреля русские начали наступление...

...Ялмар плохо запомнил, как и что было. 114-й перестал существовать почти сразу. Командир батальона просто сбежал. Большинство фольксштурмовцев тоже разбежалось или погибло сразу, даже не успев увидеть врага — в небе были только русские самолёты, их танки шли волнами без конца.

Да и потом — русские солдаты, имевшие за плечами двух-трёхлетний опыт войны, легко расправлялись с ополченцами.

Исключений было немного. И Ялмар оказался одним из них. Он поджёг русский танк из найденного «Фауста». Потом убил нескольких русских; скольких — не запомнил.

Остатки батальона загнали в лес Мускауэр Форст, и Киссель повёл группу — человек десять ЭсЭсовцев и вдвое больше фольксштурмовцев — на юг, на соединение с дивизией «Великая Германия», оборонявшей восточный берег Шпрее.

Ялмар больше не думал о том, сочтут ли его смелым или трусом. Он просто шёл впереди отряда — посменно с другими — или волок на пару с кем-нибудь носилки, на которых лежал раненый ЭсЭсовец.

Первую ночь они провели просто под елями, сбившись в кучу и вслушиваясь в грохот канонады со всех сторон, особенно — с севера...

Ночью раненый ЭсЭсовец застрелился. Он, наверное, мог бы выздороветь даже в условиях войны. Но его нужно было тащить, и он это понимал. Ялмар взял себе его «вальтер» — и никто не возразил. А утром они прямо лоб в лоб столкнулись с русскими гвардейцами.

И дальше Ялмар шёл один. Он опять кого-то убил в этом суматошном лесном бою среди чёрных деревьев. Это был настоящий бой. Те, с кем столкнулись гвардейцы, не собирались бросать оружие...

Днём Ялмар нашёл Кисселя. Оберштурмфюрер лежал в снарядной воронке со «шмайсером» наизготовку, а неподалёку — трупы троих убитых русских. Ноги Кисселя были раздроблены в коленях очередью ППШ, у него оставались последний магазин и трофейная граната.

Ялмар хотел выволочь его из воронки и тащить дальше. ЭсЭсовец приказал не валять дурака, потом отдал гранату, несколько патрон к «вальтеру» и приказал убираться.

Но Ялмар всё-таки вытащил его, едва не надорвавшись — и поволок на плащ-палатке — на юг, к позициям дивизии, не слушая, как Киссель ругается на трёх языках. Оберштурмфюрер умер той же ночью. Оказывается, он был ранен ещё и в грудь...

Ялмар зарыл его и долго, трудно плакал над невысоким холмиком злыми слезами, обжигавшими, как кипяток. Плакал, мечтая лишь об одном: чтобы появились русские. Он бы дрался, он бы стрелял, он бы кусался и рвал их, пока его не изрешетили бы...