Хью Лофтинг - Доктор Дулитл на Луне

— Продолжайте, — отозвался Доктор. Его голос звучал спокойно, но я видел, что он слушает лунного человека с глубоким, напряженным интересом.

— Ох, да поймите же, — не скрывая досады, вздохнул лунный человек, — прошло столько лет, что у меня в памяти почти все уже стерлось. Сейчас мне кажется, я всю свою жизнь только и делал, что разговаривал с цаплями и геранью. Но когда это началось — в какой именно момент я научился говорить с птицами, насекомыми и растениями совершенно свободно, мне ни за что не вспомнить. Знаю одно: чтобы добиться взаимопонимания с растениями, мне понадобилось больше, много больше времени, чем это было и с птицами, и с насекомыми. Боюсь, мы всегда относились к счету времени слишком небрежно — во всяком случае, на ранней стадии лунной истории. Но, как вы помните, в те времена нам приходилось решать множество куда более серьезных задач. С недавних же пор — последние тысячу лет или около того — мы старались вести историю нашей планеты и теперь можем показать вам превосходную запись, которая отражает большинство важнейших событий, случившихся за это время. К сожалению, почти все события, о которых хотите знать вы, произошли раньше.

— Ничего страшного, — сказал Доктор. — Мы прекрасно разберемся во всем этом при более удобном случае. Я очень хочу видеть запись, о которой вы говорите, и, если вы будете так любезны, попрошу вас показать мне ее чуть позже.

Затем, тщательно избегая упоминания дат, периодов и всего, что имело отношение ко времени, он подверг лунного человека длительному опросу, касавшемуся целого ряда тем. Большинство из них было связано с эволюцией насекомых и растений, и Доктор самым строгим образом следил за мной, удостоверяясь, что все вопросы и ответы неукоснительно конспектируются в блокноте. Боже всемогущий! Мой бедный мозг не мог справиться с потоком этих вопросов: казалось, им никогда не будет конца! Как лунный человек впервые догадался, что растения хотят с ним разговаривать и сотрудничать? По каким признакам он установил, что цветы понимают пчел, которые собирают на них пыльцу, и наоборот? Какие фрукты и овощи он счел годными для употребления в пищу и как он определял их питательные свойства, не рискуя отравиться? И так далее и тому подобное. Беседа продолжалась много часов. Я записал большую ее часть, и, полагаю, с весьма незначительным количеством ошибок. Но, помнится, последние часы я уже наполовину спал.

Единственное, что осложняло разговор, — все та же закавыка со временем, наводившая дикий страх на нашего собеседника. После многих веков, проведенных бедным великаном вне человеческого общества, его разум попросту перестал использовать понятие времени. Даже в той записи последнего тысячелетия, которая, по его гордым уверениям, была снабжена надлежащими датировками, отнюдь не считались ошибками (мы убедились в этом, когда он нам ее показал) отклонения в целый век, как в одну, так и в другую сторону!

Изложение лунной истории в картинках и значках было высечено на поверхности большого плоского камня. Мастерство доисторического художника Угу Бумса представало здесь в самом выгодном свете. Хотя эта резьба не могла идти ни в какое сравнение с его шедевром — изображением коленопреклоненной девушки, тем не менее при первом же взгляде трудно было не оценить редкой энергичности и изящества рисунка.

Несмотря на приблизительность дат, которой грешили и воспоминания великана, и высеченная им запись, мы все же составили неплохой конспект лунной истории — лучшего в тех условиях нельзя было и желать. Получился глубоко волнующий, захватывающий документ. Это был рассказ о рождении и развитии нового мира; о том, как человек, внезапно перенесенный в космическое пространство и располагавший лишь тем, что в момент катастрофы случайно оказалось в его руках, сделал себя добрым монархом, повелителем замечательного царства, — гораздо более чудесного, нежели воображали себе в самых смелых фантазиях смертные, оставшиеся на Земле. Ибо по существу этот человек, называвший себя всего лишь Председателем Совета, бесспорно, был царем. А какие невзгоды, какие мучительные трудности он пережил на этом пути, могли понять только мы — мы, прибывшие сюда со снаряжением и инструментами, о которых он и слыхом не слыхал.

Наконец долгий, бесконечно долгий разговор Доктора с лунным человеком на минуту прервался. И пока я, отойдя в сторону, разминал свою правую руку, сведенную судорогой от непрерывного писания, Полинезия дала выход скопившимся чувствам, которые, видимо, владели ею уже достаточно длительное время.

— Ну, — хмыкнула Полинезия, поднимая брови, — что я тебе говорила, Томми? Ревматизм! Вот из-за чего Доктору пришлось тащиться невесть куда — из -за ревматизма! Добро бы еще речь шла о самом лунном человеке, я понимаю. Все-таки ему уж точно стукнуло сто и даже больше… Но это кузнечики! Нет, вы подумайте! Увезти Джона Дулитла, профессора медицины, на миллиарды миль от дома (Полинезия имела довольно приблизительные представления о географии) только для того, чтобы он ухаживал за стаей кузнечиков! Да я… — Но продолжение этой гневной речи потонуло в излюбленных шведских ругательствах Полинезии, и я совершенно перестал ее понимать.

Перерывом, который возник в беседе Доктора и лунного человека, воспользовался Совет, тут же начавший оживленную дискуссию. Очевидно, каждый член этого влиятельного парламента непременно хотел знать, что именно было сказано и решено — л какие (если это вообще произойдет) будут приняты меры. Мы видели, что бедный Председатель с трудом отбивается от сыплющихся на него вопросов.

Некоторое время спустя Доктор вновь обратился к великану:

— Ну, когда вам и больным насекомым будет удобно начать осмотр? Я с великой радостью сделаю все, чтобы вам помочь, но поймите: мне хотелось бы при первой же возможности вернуться на Землю.

Прежде чем ответить, лунный человек какое-то время совещался со своим Советом. И насколько можно было судить по длительности этой беседы, все, что он предлагал, принималось не без серьезных возражений. Восстановив наконец спокойствие, он опять повернулся к Джону Дулитлу и сказал:

— Мы благодарим вас, Доктор. Если вы не возражаете, мы воспользуемся вашими услугами завтра. С вашей стороны очень любезно уже то, что вы сюда приехали. Надеюсь, наши размеры вас не пугают. Но раз вы одобрили здешние порядки и способ правления, вам, по крайней мере, будет приятно сознавать, что вы выручаете нас из большой беды.