Юрий Александров - Кудеяров стан

Ветер тысячами невидимых рук лениво перебирал листья на кустах орешника. То он нёс запахи сена и спеющих хлебов, то, изменив на миг направление, бросал на ребят горьковатые клочья кострового дыма.

«Ты видел? Ты видел?» — назойливо допрашивала кого-то в чаще птица-невидимка. Распластав мягкие крылья, в небе плыли рыхлые облака. Легко их перегоняя и незлобно урча голосами четырех моторов, шел на юг большой голубой московский самолет.

— Три, — сказал Игорек, — без трех минут. Этот точно ходит, хоть на часы не смотри.

Мальчики сидели на куче земли, выброшенной из раскопа. Глеб ещё раз перебирал уже просмотренный рассыпчатый лесной чернозем. Хотелось найти ещё что-нибудь интересное, может быть, пропущенное.

Опять пришел дед. Был он на этот раз в синей ситцевой рубахе, в черных, тоже фабричного материала, штанах, в добротных кожаных сапогах. На голове новенькая черная кепка. И появился из кустарника он сегодня не так, как в первый раз: вышел быстро, уверенно, как-то властно раздвигая ветви. Лицо было строгое — ребята даже не сразу узнали старика.

Посмотрел на мальчиков, молча подошел ближе, поднял с земли и сжал в руке лопату. Мальчики встали, с удивлением глядя на грозного пришельца.

— Ишь, набедокурили… Нельзя. — Дед говорил негромко, но серьезно, внушительно. — Нельзя тут ковыряться. Понятно? Место это запрещенное. А ну, убирайтесь отсюда подобру-поздорову.

Мальчики переглядывались недоуменно.

— И чтобы не видал я вас тут больше… тоже мне еще… копатели…

— Думаете, барана вашего ищем? — заговорил Глеб со снисходительностью археолога, беседующего с невежественным кладоискателем, но дед и слушать не захотел.

— Айдате, ребятки, отсюда, добром говорю. Не позволено тут ковыряться. Ну? — Он начинал, видимо, сердиться. — Кончай разговоры, собирай пожитки, пока не сконфисковал. — От последнего слова, хоть и произнесенного дедом по-своему, повеяло чем-то очень новым и официальным.

В это время Игорь заметил за спиной деда своего давнего врага — Вера стояла возле кустов и с насмешливой улыбкой смотрела на новоиспеченных исследователей.

Глеб был спокоен. У Игорька же появилось невольное сомнение. Чем это всё кончится? Что, если дед и Дмитрия Павловича погнать отсюда властен? Ой, конфуз! И принесло ещё сюда Верку эту, будь ей неладно! Почему не выручает Дмитрий Павлович? Не может быть, чтобы он не слыхал.

Но археолог, спокойно улыбаясь, уже выходил из зарослей, где прилег вздремнуть в холодке после обеда.

Сел на пень, начал сворачивать свою самокрутку, молча разглядывая деда. Потом протянул пришельцу кисет.

— Курите, папаша?

На деда улыбка никак не подействовала, на кисет он даже не взглянул. Стал ещё строже.

— Кто же вы будете, гражданин хороший? Почему в недозволенном месте копаетесь? Нельзя тут.

«Гражданин хороший» молча протянул старику какую-то бумагу.

Дед взял бумагу, еще раз строго глянул на археолога, потом начал шарить по карманам, но очков не оказалось — забыл.

— Прочитать? — спросил Дмитрий Павлович.

Дед не удостоил ответом. Он откинул голову и начал разбирать, вытянув, насколько это возможно, руку с бумагой:

— «Академия наук СССР. Институт истории материальной культуры. Открытый лист № 92…»

Дальше пошел мелкий текст, трудно было старым глазам. Дмитрий Павлович, заглядывая через плечо старика, стал читать вслух:

— «Выдан настоящий открытый лист Институтом истории материальной культуры Академии наук СССР Русавину Дмитрию Павловичу на право археологических разведок и разведочных раскопок в областях Центральной черноземной полосы Европейской части СССР. Всем органам советской…»

Дед опустил лист, знаком подозвал Веру. Девочка подошла и, краснея, заглянула в бумагу.

— Так гражданин читает? — спросил дед.

— Так, — утвердительно кивнула головой его праправнучка.

— Читай дальше сама.

— «Всем органам советской власти, — затараторила Вера, — государственным и общественным учреждениям и частным лицам надлежит оказывать всемерное содействие тов. Русавину Д.П. в интересах науки к успешному выполнению возложенных на него поручений».

Дед слушал внимательно. Постепенно суровость исчезла с его лица, разошлись нахмуренные брови. Наконец лицо стало добрым, приветливым, каким видели его ребята в вечер первой встречи.

Девочка дочитала. Дмитрий Павлович встал, протянул старику руку:

— Будем знакомы. Кто же вы всё-таки?

— Лесников дедушка, — отвечала за старика Вера, — Дмитрий Матвеевич.

— Тезки, значит?

— Тезки.

— Вы не обижайтесь, товарищ ученый, извините, конечно, — заговорил дед опять ласково, по-стариковски, — нам за этим местом наблюдение поручено… место это, сами знаете, на учете состоит.

Дмитрий Павлович успокоил старика. Обиды никакой нет и быть не может. Наоборот, хорошо, что городище так надежно охраняется.

Только теперь дед уселся на траву рядом с археологом и, помолчав солидно «для порядку», начал подозрительно равнодушным тоном:

— Для чего же это тут копаете, товарищ ученый? Ищете что-нибудь?

— Старину изучаем, дедушка. Как предки жили, как и чем работали…

Дед слушал внимательно и одобрительно кивал головой.

— Так, для науки, значит… для изучения… Ну, а если, скажем, доброе что-нибудь найдете?

Археолог улыбнулся.

— Чему же здесь найтись доброму? Если и оставались какие шуба, шапка — истлели давно. Ведь жили-то здесь люди больше тысячи лет тому назад.

— Ну, а металл? — с хитрецой глянул дед на ученого. — Он-то не гниет.

— Колесница золотая? Или золотой баран? А то ещё, говорят, колокола золотые?… Это, дедушка, сказки. Нет на подобных городищах ни золота, ни камней драгоценных.

— Зачем же охранять это место наказано? — все ещё не верил дед.

— Ну что же, — ответил Дмитрий Павлович, — давайте тогда расскажу вам об археологии и о том, кому и как разрешается копать.

Археология — большая и сложная наука. Археологи, раскапывая места древних поселений, укреплений, погребения, изучают давно прошедшее: жизнь древних людей, их занятия, культуру, политический строй, события их жизни, войны, набеги, переселения, осаду и гибель городов, торговые связи.

Но археология, как и всякая специальность, требует больших знаний, большого практического навыка. Лишь вооруженный этими знаниями и навыком человек может, вскрывая слои за века скопившихся отложений, разгадать по сочетанию трудноуловимых признаков то, что было и быльем поросло.

Кто занимается раскопками, тот безвозвратно нарушает, перемешивает слои. Второй раз раскапывать уже перекопанное бесполезно. Поэтому задача археолога — узнать всё, что может сказать исторический памятник, всё подробно зарисовать, зачертить, сфотографировать, сохранить всё найденное, точно отметив, где и что найдено.