Кузьма Петров-Водкин - Аойя

— Покойной ночи, Андрюша, — сказала она; закуталась в плед и закрыла глаза…

Вскоре Андрюша услышал ее покойное дыхание, а сам устроился на ящике, облокотился на борт корзины и стал смотреть в темноту наступившей ночи.

Внизу была сплошная тьма и только далеко впереди земля казалась освещенной. По мере движения шара свет становился яснее.

Андрюша прислушался. Сквозь редкий шорох веревок мальчику показалось, что из освещенного на земле места доносится глухое жужжание, похожее на пчелиный улей. Жужжание становилось яснее, и в трубу Андрюша различил приближение большого города. Сердце его учащенно забилось в надежде на спасение.

Вот стали видны освещенные полосы улиц, круги площадей. Видны были проходящие улицами трамваи и черные движущиеся точки людей.

Слух различал уже дребезжание звонков, гул человеческих криков и, наконец, вырвавшись из общего шума над городом, к небу, к Андрюше поплыли звуки колокола.

Каждый удар отчетливо подымался от земли, будто возвещая близкую радость оторванным от нее детям.

— Что надо сделать? — тревожно шептал Андрюша. — Кричать?! Но кто же услышит? А если и услышит — кто же поможет? Да и как помочь?

И мальчику стало тяжело до слез от разбивающейся надежды на спасение.

Звон стал глуше… Он удалялся, словно прощаясь с брошенными на произвол ветра нашими друзьями. Андрюша не выдержал, и слезы сами собой потекли из его глаз.

Когда он устыдился своей слабости и поднял голову, свет уже оставался далеко сзади, и была снова тишина, в которой можно было расслышать тихое дыхание спящей Кати.

— Что я делаю? Как можно предаваться отчаянию? — упрекнул себя Андрюша. — Ведь на мне все надежды более слабого человека… Что же делать Кате, если я паду духом и буду беспомощен, как последний трусишка!

Мальчик по привычке тряхнул головой, и его всегдашняя бодрость вернулась к нему.

Тьма окутала землю и шар.

Андрюша оделся шубой старичка, положил под голову меховую шапку и лег на уставленные вдоль борта ящики.

Как только его тело приятно вытянулось, а голова утонула в мягком меху, — здоровый, крепкий сон на чистом воздухе высот погрузил Андрюшу в покой и тишину…

«Путник», плавно покачиваясь, словно добрая няня, убаюкивал спящих, унося Андрюшу и Катю все дальше и дальше в неведомые страны.

Андрюша проснулся с восходом солнца. Сон его был настолько глубокий, что в минуту пробуждения мальчик не мог сообразить, где он находится. И он высунулся за борт.

Увиденное им было чудесно: сверкали снежные вершины гор, над которыми «Путник» проносился; черные, бездонные пропасти лесных ущелий расходились от белоснежных вершин во все стороны; чередовались гряды гор, которым не было конца. Андрюше казалось, что они летят ниже, чем вчера, а может быть это обманывала высота гор.

Вот перед ним неприступная алмазная вершина, за которую шар неминуемо должен зацепиться! Но она осталась влево, и какое было дивное зрелище, когда «Путник» очутился ниже этой горы!

Ее верх был сплошной снежный, и только кое-где торчали громады камней. Ниже, вровень с Андрюшей, гигантские ледяные сосульки висели над пропастью, сияя семью цветами радуги. Еще ниже отроги были покрыты темно-зелеными елями до самой глубины ущелья.

Орлы парили близко от Андрюши. Они вероятно никогда еще не видели человека, — так близко подлетали они к шару, удивляясь незнакомому товарищу.

Первый раз Андрюша обратил внимание на мешки, висящие с наружной стороны корзины: он сразу вспомнил о их назначении и обрадовался — конечно, это песок для облегчения тяжести! Он столько раньше читал об этом…

Довольный последней находкой, мальчик заглянул к Кате.

Девочка спала, положив под голову руку. Раскрасневшееся от сна лицо улыбалось игравшим по нему лучам солнца.

Андрюша осторожно передвинул холст, чтобы защитить от горячего света палатку Кати, и начал свой деловой день осмотром страны, где они находились. Его мало интересовало оставшееся позади их невольного странствия.

Он устроился на своем наблюдательном возвышении с подзорной трубой.

Местами мешали зрению вершины гор, но мальчик выбрал перед собой долину, по которой, как в светлую щель, видны были бесконечные дали, тонувшие в солнечном свете.

Там была сверкающая равнина, и Андрюша никак не мог разобрать — что это: было ли это гладкое поле или, может быть, это облака вытянулись вдоль горизонта, но кругом впереди, в прорезах между гор, проходила по одной линии эта сверкающая полоса.

Долго и так напряженно смотрел Андрюша, что у него заболела голова, и он должен был отдохнуть.

Он решил сделать для Кати небольшой сюрприз и занялся приготовлением утреннего чая и завтрака.

Пока он мастерил стол и стулья, раздобывал пищу и посуду, — захлопала крышка чайника на грелке, и кипяток был готов. Настала пора будить Катю.

Это было не так просто. Прежде всего она повернулась на другой бок, проговорив:

— Мамочка, позволь мне еще немножко уснуть…

Потом:

— Одну только минутку… Право же, дорогая, я сейчас встану…

После того как Андрюша тронул ее руку, Катя приподнялась:

— Ты уже пришел, Андрюша… Конечно, надо спешить, чтоб не опоздать… Я очень хочу видеть смелого путешественника!..

Андрюша расхохотался.

— Ты его уже видишь так же, как и я вижу смелую путешественницу!

Катя недоумевающе осмотрелась кругом.

— Догадайся же, где мы?

Девочка стала припоминать:

— Мы… Мы на шаре!?

— Разумеется, ленивая хозяюшка! И уже нас ждет завтрак… А еще ты увидишь ледяные горы, с которых можно на санках кататься.

Катя быстро поднялась и по привычке стала искать умывальник.

— И это можно! — сказал Андрюша, наполняя кружку водой из бочонка.

Девочка подошла к борту. Приятель полил ей воды, чтоб освежить лицо, руки и шею.

Оба они смеялись: непременно внизу подумают, что идет дождь!

После этого друзья пожелали один другому хорошего аппетита, что оказалось довольно таки излишним: стоило только видеть, с каким вкусом уничтожались заготовленные старичком консервы, и как хрустели сухарики на зубах юных скитальцев!

Во время еды случился визит орла. Катя в первую минуту перепугалась, увидев совсем возле себя огромную птицу.