Иштван Фекете - Терновая крепость

— Дядя Матула, возьмите еще.

— Н-да, Нанчи свое дело знает, что правда, то правда. — Матула взял еще кусок цыпленка. — Но теперь нам пора отправляться, ведь в жару-то рыба не клюет. Ты тут останешься! — строго приказал он Серке. — Может, я должен караулить мешок? А?

Собачонка, радостно вилявшая хвостом, застыла на месте, с мольбой глядя вслед удаляющемуся хозяину.

Наш Плотовщик, признаемся откровенно, мало смыслил в рыбной ловле и еще меньше — в рыбах. Конечно, он удил прежде, как многие ребята, но это не было серьезным занятием, и теперь он надеялся, что Матула немногим больше его знает о современных методах рыбной ловли, о новейшей рыболовной снасти, о вываживании и подсечке, и они вместе будут осваивать эти премудрости…

Дюла питал горячую любовь, чуть ли не страсть к воде и всегда стремился узнать как можно больше обо всем, что жило и двигалось вокруг нее. Мальчик, бывало, часами просиживал не шелохнувшись на берегу Дуная возле рыболовов и так волновался, так радовался, точно сам держал удочку, хотя причин для переживания было мало: ведь в будапештском Дунае поймать какую-нибудь рыбешку ухитряются лишь выдающиеся личности, да и то в темные ночи, когда большинство людей спит.

Зато в теории наш Плотовщик разбирался отлично и говорил о ложке Фарлоу с таким апломбом, словно в раннем детстве ел ею манную кашу, и знал наперечет множество разных наживок, их цвет, запах, чуть ли не вкус, и можно было подумать, будто мама Пири давала их ему в школу на завтрак с маслом и зеленым перцем.

Только в теории! А на практике он ловил на мух невинных уклеек, носящих еще с десяток других имен, и однажды поймал леща величиной в ладонь; лещ этот постепенно рос, рос и со временем превратился в полуторакилограммового карпа, которого, судя по словам Плотовщика, удалось вытянуть лишь после долгого вываживания.

Но здесь, на берегу Залы, оказались неуместны теория и фантазия. Здесь все было реальностью. Реальная вода, реальный камыш, вполне реальные комары и самый что ни на есть реальный Матула.

— Прицепи крючок, а если не получится, мы попробуем донником.

Наш Плотовщик знал о двух способах рыбной ловли, но только в теории, и поэтому начал краснеть под испытующим взглядом старика. Тот молча и безжалостно наблюдал за ним, и Дюле припомнился Кендел.

«Правило вы усвоили, Ладо, а теперь решите пример!»

В классе стояла тишина, и учитель с таким недоумением смотрел на его руку, точно мел в ней выводил на доске какие-то непонятные знаки.

— Ну, так дело не пойдет, — сказал Кендел… то есть Матула. — Дай сюда леску. Где поплавок? Грузило? Это велико, надо поменьше. Да, такое. Гляди, я больше показывать не стану. — И в грубых, мозолистых руках Матулы удивительно ловко заскользила тонкая нейлоновая нить, на место встал поплавок, грузило, катушка — все.

— Так! Где черви?

— В коробке.

— Насади одного. С этим Дюла прекрасно справился, но удилище отказался взять.

— Сначала закиньте вы, дядя Матула.

— Ну что ж, можно. Пожалуй, вон там, возле камышей. — Поплавок мелькнул в воздухе и закачался на воде точно, возле камышей.

— Ой, дядя Матула, что это за птицы? Цапли?

— Колпицы. Ты разве не видишь их клювы? Но сейчас смотри не на небо, а на воду. Или ты думаешь пообедать колпицей? Только имей в виду, она хоть белая и красивая, но вонючая. Гляди!

Поплавок зашевелился, затем ушел под воду. Матула слегка покачал удилище, потом потрогал катушку. Рыба металась в глубине, и старик ждал, пока она не выбьется из сил; наконец он вытянул из воды отчаянно бившегося линя.

— Хитрая рыба, и какая вкусная. Схватит сачок и медленно плывет с ним. Насадку в рот почти не забирает. Если бы я потянул леску, линь мог бы сорваться. Так! В садок его. Ну, теперь лови сам. Тихо, без спешки.

Поплавок, конечно, попал не туда, куда хотел Дюла, но Матула остался доволен:

— И там неплохое местечко.

Рыбы здесь была уйма, потому что не успел поплавок попасть на воду, как сразу же задергался, и Плотовщик подсек с такой силой, что поплавок отлетел назад и крючок зацепился за камыши.

— Еще раз, — терпеливо сказал Матула, — это же не кнут. Я говорил тебе, не спеши. Сначала пусть зацепится крючок. Ты почувствуешь, большая ли на нем рыба. Если маленькая, вытаскивай. Если большая, мотай леску на катушку, пока не сможешь поддеть рыбу сачком.

Затем последовало затишье. От громкого плеска, как видно, уплыли осторожные рыбы, и поплавок стоял неподвижно, словно вообще вся живность в реке перевелась.

Над водой танцевали стрекозы, над камышом дрожал нагретый воздух, и низко над землей, покачиваясь, кружила большая коричневая птица.

— Болотный лунь, — кивнул в ее сторону Матула, — большой хитрец.

Тут затрещала катушка — Дюла подсек.

— Ох, какая тяжелая!

Леска, свистя, разматывалась, и Матула быстро перехватил удилище.

— Я сам! — Он с трудом остановил катушку, потом стал наматывать леску, но рыба не давалась. Она билась в воде, и Матуле пришлось отпустить леску. — Я мог бы и угомонить ее, но боюсь, сорвется. Она сама устанет. Ух ты, нечистая сила! Но я с тобой справлюсь. Точно мотор в ней. — Дюлу трясло от волнения, но Матула хранил полное спокойствие. — Если не ошибаюсь, из нее отличная уха получится. Отличная! Это ж карп, ты уж поверь мне, карп. Он всегда поднимает такой переполох. А ну, иди-ка сюда, приятель! Держи сачок наготове. — Наконец Матула вытащил из воды рыбу. — Только спокойно, не спеши, а то вырвется. Ну, что я говорил? Карп! Его еще называют сазаном. Кило два потянет. Осторожно. Теперь уж он наш!

Дюла понес на берег красивую рыбу.

— Дядя Матула, он замечательный. Такой рыбы я еще не видел! Старик улыбнулся.

— Поймаешь и ты карпа. Клади его в садок к линю. Обед у нас уже есть. Ну, я тебя здесь оставлю: у меня дела. Забавляйся, учись, не спеши, не суетись. Через часок я вернусь.

Плотовщик остался один и постепенно успокоился. Карп поднял в воде такси шум, что рыбы уплыли в разные стороны, и поплавок в безнадежной неподвижности застыл на поверхности.

К этому времени стало уже очень жарко. Солнце палило вовсю, так что Дюла снял рубашку. На фоне зелени его кожа казалась особенно белой.

«Я отлично загорю, — подумал он и тут же аккуратно, по всем правилам, вытащил из воды подлещика. — Жалко, что не видел Матула, жалко, что не видел Кряж, жалко, что не видел весь класс!» — И он забыл о палящем солнце, расцарапанных ногах, занозе в подошве, забыл обо всем.

Следующего леща он подцепил сачком, точно большую рыбу, держа удилище в левой руке.

«Надо тренироваться», — решил он и усердно тренировался: когда вернулся Матула, в садке было уже шесть подлещиков.

— Все в порядке! Я их вытаскивал сачком.

— Разумно, — кивнул старик. — А теперь надень-ка рубашку, не то так обгоришь на солнышке, что света не взвидишь. Если, конечно, еще не поздно. Ну да все равно. Надень же рубаху!