Евгений Данилкин - По пути Ориона

— Понятно. Не хотите говорить? Ну и зря, здесь некого бояться. — На это Сараллон просто промолчал и до деревни Оувер разговор не возобновлялся.

Деревня представляла собой десяток разбросанных по холму, ни чем не отличающихся, чуть покосившихся домиков с приусадебными участками. Внизу у подножья холма стояла маленькая таверна. Дела видимо у неё шли не очень хорошо, видя не приглядный её вид: несколько ступенек крыльца проломились, краска фасада давно нуждалась в замене, дым из трубы еле был виден, что говорило о немногочисленных посетителях. Внутри, дневной свет освещал только первые к окну столы, остальное помещение освещалось фонарями и факелами, большинство из которых были погашены. Небольшие, деревянные столики на четыре персоны находились на приличном расстоянии друг от друга и от бара, выбор в котором был минимален. Странников встретил невысокий, лысоватый мужчина в грязном переднике и очень радостный появлению первых посетителей.

— Здравствуйте дорогие гости! Что будете заказывать? — Улыбка сошла с лица мужчины, когда Дик отрицательно покачал головой.

— С вашего позволения мы просто посидим. — Омрачённый ответом мужчина в переднике, указал на пустующие столы и предложил садиться.

— Может хотя бы пива… — Но увидев довольно юных путников исправился:- Или кваса? Денёк ожидается жаркий.

— Кваса можно. — Согласился Сараллон, решив, что сидеть просто так — подозрительно. Бармен оживился, он быстро скрылся за стойкой и через минуты три, пока друзья усаживались, принёс три пинтавые кружки, прохладного, хлебного кваса.

Дикин посмотрел сначала на Ентри, потом на Мариа. У обоих не было никаких эмоций на лице, только усталость. Мариа смотрела на стол, разглядывая не убранные крошки после последних посетителей, Ентри вжав шею в плечи, надувшись как индюк, смотрел в маленькое окно, на залитую солнцем траву и не обращал внимания на Дика. Сараллон, хотевший что-то сказать, не нашёл подходящих слов чтоб начать и только глубоко вздохнул и поправил свою шляпу.

— Может ты скажешь, что это было ночью? — Нарушил молчание Ентри, глотнув кваса из кружки. Дик вновь вздохнул и перевёл взгляд на Мариа.

— А может, ты нам расскажешь? — Вопрос застал девушку врасплох. Она подняла голову и посмотрела на спутников, те ждали ответа. — Что ты видела во сне?

— Пустоту… Ветер, потом холод и глаза. Красные глаза… — Мариа зажмурилась от воспоминаний и замолчала.

— Это был он? — Снова спросил Дик. Его голос был спокоен, как будто он знал о сне и в ответ девушка качнула головой.

— Да кто он? Что здесь происходит? — Негодовал Ентри, еле сдерживая себя, чтоб не перейти на крик и бросив быстрый взгляд на бармена, уставился на Дика, ожидая ответа.

— Ладно. — Согласился Дикин. — Вам лучше всё знать. От этого ведь зависит ваше будущее, но и я хочу знать вашу тайну. Договорились?

Ентри молчал. Выдать тайну, рассказать о карте и быть может предать тем самым Ориона? Он колебался, но так он не узнает правды о враге, от которого они бегут. Принять такое решение ему было трудно, он старался взвесить все за и против, и, решив, что Дикин всё равно будет идти с ним до Стригинила и рано или поздно узнает о сокровищах, нерешительно, но согласился.

— Вот и хорошо! — Сараллон вяло улыбнулся. — Эх, даже не знаю с чего начать?

— Начни с начала.

— Однажды, я тогда ещё не работал на Лавариона, во время одной из военных компании, Семион купил у Радирского воеводы нескольких рабов из Аделонса. Гордый народец, живший у подножья Скопир, долго сдерживал осаду, но всё же был повержен и пленных распродавали. Лаварион воспользовался этим и приобрёл кучку. А воевода говорит, мол, возьми этого старика- колдуна, почти задаром и подводит седовласого, сморщенного, сгорбившегося старца. Естественно, Семион сказал, что не к чему ему этот полутруп. А воевода на своём: " Может судьбу тебе твою расскажет, или на ярмарках для потех будет выступать". Лаварион долго отнекивался, а потом согласился, да и цену за него просили- гроши… Всю обратную дорогу старец молчал, сидел в клетке, закатив глаза. И вот за день до прибытия не выдержал Лаварион и потребовал, чтоб старик показал своё уменье. Тогда тот взял ладонь Семиона, поднял голову вверх, и сверкнула гроза, и ударил гром. Чистое небо, ни тучки, ни капли дождя не упало, просто гроза. Старик как будто уснул сидя, а потом, резко очнулся и говорит: " Отпусти меня, беда у тебя будет…" Семион в ответ рассмеялся: " На ярмарках тебе цены не будет". Старец продолжал: " Жену твою заберу и заботиться о себе заставлю". Лаварион смеялся всю оставшуюся дорогу. А вы, наверное и не знали, что у Семиона была жена? Молодая, красивая, статная. Время шло, старец сидел в яме, шептал что-то, махал иногда руками. Его выпускали по выходным, чтоб отвести на площадь, людям показывать. Он имел успех, многое что предсказывал, сбывалось. Лаварион даже испугался, что провидец правду сказал и отобьет у него любящую жену. Так прошло месяца три и вдруг жена Лавариона — Омовелия заболела. Лекари не чего не могли сделать, ей становилось всё хуже и хуже. От отчаянья Семион пошёл к старцу и стоя на краю ямы, потребовал рассказать, как помочь жене. " Я приду завтра на закате и подниму её с постели"- Ответил старик. — " Но дай мне кусок хлеба, стакан молока и отпусти". Лаварион рассердился, что старец торгуется, сбросил в яму лишь паука свисавшего с решётки ямы и ушёл прочь. Ночью Омовелия умерла. На завтра, когда солнце зашло за горизонт в спальне у кровати Омовелии, где лежала женщина, укутанная в саван и где сидел Семион, появился странный человек. Он появился не откуда, без шума, Лаварион вздрогнул, увидев чёрные его одеяния. Его лицо скрывала тень и лишь на мгновение, оно открыло лицо старца. " Я пришёл, как обещал". — Сказал он. И тут же Омовелия открыла глаза, но они были стеклянными, встала и направилась к старцу. Она не шла, плыла. Её ноги не касались пола. Семион обрадовался, хотел обнять её, но она отпрянула от него. " Теперь она моя!" — Сказал старик. — "Она принадлежит мне. Ты сделал большую ошибку и скоро, тоже будешь принадлежать мне, я сделаю твою смерть мучительной". Лаварион закричал на старика, но тут же почувствовал, как коченеют конечности и мутнеет перед глазами. " Ты её уже видишь? Видишь смерть?" — Спросил старец, его голос звучал как никогда могущественно, от бессильного старика ничего не осталось. Перед ним стоял высокий, сильный, одетый в чёрные одеяния человек. Семион взмолился о пощаде и воскресить его жену, но мольбы были тщетны.

" Ты можешь спасти себя, если хочешь"? — Семион качнул головой и на это раздался ужасный смех Омовелии. Лаварион закричал от ужаса и заткнул уши, холод при этом пробрался до костей. " Я останусь здесь, на верху, оттуда ближе к властителям Дириуса. Ты, каждый день будешь приносить хлеб и молоко, и никто, слышишь никто, не смеет тревожить наш покой, иначе смерть им. Я останусь до тех пор, пока ты не сдашься мне… Почувствуй себя в яме…". После этого чёрный силуэт и Омовелия исчезли. Из-за дня в день Семион приносил к двери хлеб и молоко, оставлял там, чуть приоткрывая её и быстро спускался вниз. Лаварион сначала наблюдал за ней, прислушивался. Но никакого движения там не было. Тогда он приказал нескольким рабам войти туда, сам остался на лестнице. Стены комнаты сотряслись, с них посыпалась штукатурка, по коридорам замка пронеслись истошные крики и всё, больше их никто не видел. В кабинете Семиона разбросало все бумаги, погасли свечи и письменный стол оказался перевёрнутым и отброшенным к входной двери. Ночью Лаварион впал в кому, из которой вышел через два дня. После чего он окончательно смирился со своей участью.