Леэло Тунгал - Половина собаки

— Возьми стакан и налей себе лимонаду, Пилле, — сказала мама, — и садись тоже, угощайся тортом.

Мама была снова прежней — голос строгий, но глаза мягко светились.

— Я никогда бы не подумала, что мне будет так не хватать концертов, — говорила мама. — Но после сегодняшнего Брамса — удивительное самочувствие, будто после сауны. Раньше-то мы часто ходили на концерты, а ведь тогда это было гораздо труднее: ребенок маленький, денег мало. Нет, надо все-таки постоянно заботиться о своей духовной жизни. Вместо того чтобы пойти в магазин, пошла на концерт, и сразу — душевное равновесие…

— А мы тут с Пилле нашли новый концертный зал, — сообщил учитель Сельге, кивнув в мою сторону. — Большой школьный погреб можно перестроить под клуб с чудесной акустикой, или в кафе, или даже в музей.

— Как это — вы с Пилле? — удивилась мама.

— Ах, это долгая история, — махнула я рукой. — Сегодня, во всяком случае, мы уже убирали в погребе и нашли дневник первых пионеров нашей школы. Поглядим, что там еще завтра обнаружится!

— А я нашел новую уборщицу для школы! — гордо объявил отец. — Мать одной ученицы, Тийны Киркаль, сейчас сидит дома — у нее младенец, но она полагает, что с уборкой справится. Сначала-то ей, понятно, будет нелегко, но мы постараемся добиться в совхозных яслях места для ее малыша.

— Да, чем только нам не приходится заниматься. — Завуч Тали вздохнула. — Я, например, просто вынуждена была взять к себе на воспитание племянника, сына моей сестры. Развал семьи, перенапряжение нервов, плохая компания… Пилле, я надеюсь, что этот разговор останется между нами?

Я кивнула. Мне, ребенку учителей, эта фраза была знакома с самых малых лет.

— Мальчик циничен, крайне нестабилен, приходит часто в состоянии аффекта, а когда нервничает, у него даже возникает нарушение речи, — продолжала завуч.

— Ой, а я ничего такого не заметила! — выкрикнула я, невежливо перебив. Наверное, следовало бы извиниться…

— Да, Пилле, я и хотела поговорить с тобой на эту тему. Похоже, Тынис испытывает к тебе известную симпатию. Вчера он даже сказал про тебя: «Девчонка в норме», а на его языке это означает, что для него ты своего рода авторитет. Так что было бы хорошо, если бы ты нашла немного времени для общения с ним, может, поучишь его играть в шахматы, познакомишь с окрестностями…

— Я не умею играть в шахматы, — сказала я с облегчением. Иногда есть польза от того, что чего-то не умеешь.

— Ну тогда в шашки или хотя бы в «Путешествие вокруг света». Главное, чтобы обращалась с ним спокойно и не давала ему понять, что он как-то отличается от других.

«У меня мерзкий характер», — вспомнила я снова. Стало быть, мне надо дать понять Тынису, что и у меня жуткий характер, чтобы не думал, будто он один такой особенный.

— Ну так как? — спросила завуч Тали.

Я пробормотала, глядя в пол:

— Не знаю.

Новый учитель меня выручил:

— Большинство учеников пятого класса участвовало сегодня в расчистке погреба, почему же Тынис не явился?

— Тут дело в том, что он с младенческих лет испытывает неодолимый страх перед темнотой, может быть, его темнотой пугали, не знаю, но, может быть, это врожденное, — сокрушалась тетя Тыниса. — Наверное, он не хотел показать соученикам, что боится темноты.

Я бросила взгляд на классного руководителя и увидела, что он смотрит на меня. «Пусть это останется между нами», — означал взгляд Рейна Сельге. И он едва заметно усмехался.

— Мне от всей души жаль мальчика, но чувствую, что с ним придется обращаться крайне строго, — сокрушалась завуч Тали. — Надеюсь, что в нашей школе он избавится от дурного влияния невоспитанных мальчишек. Я рассчитываю, что его друзьями станут Пилле, Олав Теэсалу и еще несколько учеников из хороших семей.

«Сухарь и придира», — вспомнились мне слова «испытывающего неодолимый страх перед темнотой» Тыниса. Но пусть это тоже останется между нами…

— Я заметила, что у Пилле есть много затаенной симпатии — нечто такого, что помогает общаться с людьми, — продолжала тетя Тыниса. — Так что я буду надеяться на тебя, Пилле!

— Надо заставить парня работать, только тогда из него выйдет толк! — считал мой отец. — Игрой в «Путешествие вокруг света» еще никого не перевоспитали. Труд — вот что сделает из мальчишки мужчину.

Мама кивнула, и я была ужасно довольна, что они опять с отцом заодно.

Учитель Сельге подошел ко мне (я подумала: «Надо ли встать со стула?» — и не встала) и сказал:

— Скажи, Пилле, ребята не очень рассердились за этот «документ» про «сакровища»? По выражению твоего лица было сразу видно, что ты догадалась.

— Из-за этой бумажки?.. Нет, нет, насколько я знаю, никто не рассердился, да и не поняли… и я ваш план вовсе не разгадала, хотя, правда, бумажка показалась мне подозрительной… Я еще подумала: почему «должны найтится»? Тот, кто прятал, скорее написал бы «здесь спрятаны», или «здесь находятся», или как-то так. А потом еще: ведь помещик был немец, почему же он не написал по-немецки? Вот поэтому я стала подозревать: тут что-то не так.

— А я подумал: у нас в школе учат английский, и немецкого вы наверняка не знаете, — ответил учитель Сельге с забавной неловкостью.

— Да, не знаем, — подтвердила я. Мы оба засмеялись.

— Я полагал, что так будет интереснее, если с помощью настольной лампы немного «состарю» бумагу и напишу с ошибками, — признался учитель. — Я опасался, что иначе вы, может быть, не согласитесь почистить погреб. Но пионерский дневник — это в самом деле замечательный сюрприз. Об этом я и понятия не имел. Мне кажется, что у нас тут пойдет интересная жизнь!

— Хм-м…

— Мне ваш класс нравится. Но эта история с «документом»… Пусть останется между нами, ладно? Хотя бы пока… Понимаешь?

— Конечно, понимаю. Я ведь дочь Деда Мороза! Мне приходится хранить в тайне столько всякого этого «пусть останется между нами», что скоро я вообще не посмею рта раскрыть, чтобы из него с каждой фразой не вылетали секреты, как лягушки изо рта одной плохой принцессы в сказке.

Учитель Сельге, похоже, собирался что-то сказать, но тут зазвонил телефон, и мама, протянув руку, взяла трубку:

— Алло! Нет, не Пилле. Да, дома. Подожди минуточку, Олав!

Мама подозвала меня жестом:

— Твой рыцарь просит тебя к телефону.

— Пилле, добрый вечер! — закричал Олав так, что было слышно во всей комнате.

Я сказала, приглушив голос:

— Если ты будешь орать так сильно, то тебя и без телефона будет слышно через три стены! Ну что? Костюм купили?

— Мадис теперь такой поп-парнишка, что ты его не узнаешь! Одет с ног до головы во все новое, и в придачу ко всему сувенирная шапка с длинным козырьком!

И неожиданно у меня возникла идея:

— Знаешь что, пойдем еще разочек поищем бумажник Мадиса. Он ведь должен быть где-то возле школы, просто должен быть, и все!