Нэнси Фармер - Море Троллей

Джек понаблюдал немного за тем, как Свен Мстительный и Эрик Красавчик демонстрируют Торгиль, как сподручнее раскроить череп. Девчонка, вдохновленная уроком разложила в ряд оленьи головы — и теперь яростно крушила их дубинкой. Этих про жизненную силу спрашивать бесполезно. Вздохнув, Джек пошел к сестре. Та играла в крохотные деревянные фигурки: Олаф Однобровый выточил ей на забаву коровку, лошадку, мужчину и женщину.

Люси построила из палочек ограду и нарисовала на песке домик. Отважное Сердце зорко наблюдал за девочкой. Вот он сцапал корову — и тут же выронил ее обратно на песок. Люси заверещала, ворон ликующе запрыгал вверх-вниз. И утащил лошадку.

— Пусть перестанет! — закричала Люси, замахиваясь на ворона. Отважное Сердце ловко увернулся. Джек выхватил у него из клюва резную фигурку и вернул сестренке. Отважное Сердце принялся чистить перья, делая вид, что с головой увлечен этим занятием. А мгновение спустя ухватил фигурку мужчины и перелетел на ближайший валун.

Люси завизжала. Свен Мстительный уронил секиру на ногу Эрика Красавчика, и воины принялись бурно выяснять отношения.

— А ну, перестань! Ты что, не видишь, она вот-вот расплачется! — прикрикнул на ворона Джек. «И с какой радости я разговариваю с глупой старой птицей?» — подумал он про себя. Однако Отважное Сердце всё понял! Он послушно прилетел обратно и положил игрушку перед Люси.

— Вот так-то лучше, — пробурчала девочка.

Свен Мстительный и Эрик Красавчик разом перестали препираться и схватились за висящие на шее талисманы.

Seider, — пробормотал Свен. И берсерки поспешно зашагали прочь, опасливо оглядываясь через плеча.

— Сей-дер, — медленно повторил Джек. — А что это такое?

— Это значит «колдовство», — объяснила Торгиль, отвлекаясь от своей жестокой забавы. — Мы не любим ведьм. Иногда — воительница кровожадно улыбнулась — мы их даже топим в болоте.

Отважное Сердце молнией пронесся над ее головой. Торгиль вскрикнула и пригнулась.

— Ага! Вот я про это самое и говорю! Ты — ведьмак, а эта птица — злой дух у тебя на посылках. Нормальные вороны ночью не летают! С воронами никто не разговаривает! Вас обоих надо утопить в болоте! — Отважное Сердце, на сей раз выпустив когти, снова налетел на Торгиль, и воительница, прикрывая голову руками, обратилась в бегство.

Джек, словно окаменев, наблюдал за тем, как Торгиль подбежала к Олафу и, ухватив его за руку, принялась что-то бурно доказывать. Однако, к несчастью для нее, девочка отвлекла великана в самый разгар чего-то важного. Одним могучим ударом Олаф опрокинул ее на землю.

— Хватит вздор молоть! — рявкнул он. Торгиль, изрытая проклятия, поднялась на ноги и прихрамывая побрела прочь.

Джек сел и задумался. Торгиль так просто не сдастся. Она выждет своего часа — и наябедничает снова. Надо придумать способ защитить себя.

Сам Джек ничего дурного в умении разговаривать с животными не видел. Мать всё время это делала: пением успокаивала пчел или усмиряла перепуганную овцу. Она и сына научила этим маленьким премудростям, и Джек никогда не задумывался, хорошо это или дурно. Выходит, он колдун? Или все-таки нет? А как насчет Отважного Сердца? Он ведь и впрямь летает после наступления темноты, точно сова какая-нибудь.

Вот и сейчас Отважное Сердце сидел перед Люси и что-то тихонечко покрякивал.

— Да знаю, знаю я, что в хозяйстве должны быть куры, — отвечала девочка — Но Олаф мне их не вырезал.

— Ворон заклохтал снова.

— А ведь ты прав, для них и ракушки сгодятся. Это ты здорово придумал…

У Джека аж в висках заныло. Вот вам, пожалуйста, теперь еще и Люси разговаривает с вороном; а ведь Олафовские берсерки непременно подумают, что и она тоже ведьма.

— Пора спать, — торопливо приказал он, сгребая игрушки. Люси громко запротестовала. Джек оттащил сестру к груде шкур и укрыл потеплее. — Я тебе сказку расскажу, — пообещал он.

— И чтобы интересную! — потребовала девочка.

Отважное Сердце вспорхнул к ближайшему дереву, где и уселся на ветку прямо над головой Облачногривого. Благородный конь нервно переступил с ноги на ногу. Отважное Сердце мягко, успокаивающе заворковал, и конь вновь закрыл глаза. Похоже, птица и впрямь взяла их с Люси под свое покровительство. Чудеса да и только! Всякий день Отважное Сердце улетал куда-то по своим делам, и Джек настраивался на то, что никогда больше не увидит ворона, — но каждый раз птица возвращалась.

«Вот был бы здесь Бард… — удрученно думал про себя Джек. — Надеюсь, он счастлив там у себя, на Островах Блаженных… А право, жаль, что я не колдун. А то бы я всех этих скандинавов превратил в жаб — ну, кроме разве что Руны. А Торгиль превратил бы в склизкого земляного червяка — и скормил бы ее Олафу».

Викинги всё плыли и плыли на север. Похолодало; небо обложили свинцовые облака Туман сгущался всё раньше, а рассеивался всё позже. Берега становились всё круче. Олаф то и дело подгонял гребцов.

— Мы почти дома! — ревел он. — Мы везем великое богатство! Мы покрыли себя неувядаемой славой! Мы — Берсерки Королевы! — Воины грянули песню: ту самую, с припевом «Слава бессмертна!»

— Берсерки Королевы? — удивился Джек. — А мне казалось, вы служите королю…

— Ну, в общем-то да, но с тех пор, как наш король женился, он слегка не в себе, — нехотя признался Олаф.

— Вот поэтому мы и называем его Ивар Бескостный, — встрял Свен.

— Только не в глаза, — уточнил великан. — И до чего же мне не терпится послушать ту песню, что ты про меня сложил! Ты сможешь исполнить ее на пиру в честь нашего приезда — При мысли о том, как он станет похваляться собственным бардом, Олаф заметно повеселел.

Джек же попытался изобразить какой-никакой энтузиазм. Благодаря Руне он уже запасся потрясающей поэмой — вот только разных сложных слов в ней было столько, что Джек ужасно боялся всё перепутать. А это, как не преминул предостеречь мальчика Руна, с его стороны было бы серьезной ошибкой. С ударением на слове «серьезной».

Вскоре над морем нависло белесое марево — не слишком густое, но сырое и промозглое. Теперь-то Джек понял, почему скандинавы не могут выпаривать соль! То и дело волглая завеса расступалась, и взглядам воинов открывалось грозное и величественное зрелище. Волны с грохотом бились об утесы. Сквозь узкие бреши в береговых скалах виднелись мрачные, бесплодные долины. Эти места, верно, пришлись бы по душе драконам.

— Это фьорды, — пояснил Олаф, расплываясь в акульей улыбке: теперь, в предвкушении похвал и пиршеств, он только и делал, что сиял да улыбался.

— А там, в глубине, кто-нибудь живет? — полюбопытствовал Джек, вглядываясь в извилистый заливчик особенно зловещего вида.