Василий Смирнов - Ребята Скобского дворца

— Что это у вас... государственная дума заседает? — серьезным тоном, не улыбаясь, спросил проходивший мимо механик Максимов. — Какие же вопросы обсуждаете? — Он любил пошутить с ребятами.

— Мы вопросы не обсуждаем, — ответил ему Копейка.

— У нас сходка, — добавил Цветок.

Каждый здесь предлагал свое. Но Царь еще не давал согласия. Он слушал и молчал. Потом, когда стихло, он спрыгнул вниз и решительно крикнул:

— С-сарынь на кичку!

Означало это, что он предлагал разбойничать. И, пошумев немного, «государственная дума» согласилась с ним играть в разбойников.

И тут же поднялся новый гвалт: скобари стали делиться на две враждебные группы — стражников и разбойников.

— А ты, Чайник? — когда немного уладилось, небрежно спросил Царь у Ванюшки таким тоном, словно у немощного существа. — К-кем будешь?

— Стражником! — сразу же за Ванюшку ответила Фроська, не дав даже ему раскрыть рта. Распоряжалась она теперь Ванюшкой, как своей собственностью.

Ванюшка укоризненно взглянул на нее: он хотел стать разбойником. Но опоздал. Царь уже утвердил решение Фроськи.

— С-смотри, у нас на кулаки сходятся! — почему-то счел нужным предупредить Ванюшку Цветок.

— Выдюжит, — снова вмешалась Фроська и ласково погладила своего подопечного по щеке.

Ванюшка сидел как неживой.

— Ты не теряйся, — шепнула она ему на ухо. — Будь почукавее, понимаешь? — Фроська многозначительно и строго взглянула ему в глаза. — У нас рохлей, разинь не любят.

Окончательно растерявшись, Ванюшка молчал.

Со стороны, подперев руками щеки, на него почему-то жалостно смотрела голубоглазая Катюшка. Очевидно, она понимала, что творилось у него в эти минуты на сердце.

Скобари действовали решительно и быстро. Одни уже малевали себе углем усы. Другие с грохотом катили от мелочной лавки порожние бочки, волокли доски, складывали в ряд булыжники. В каких-нибудь пять минут у забора, рядом с дровяным складом возникло необычное по своей живописности разбойничье логово. Между двух бочек повисла рваная рогожа. Над ней трепыхала на ветру длинная черная тряпка с намалеванным на ней черепом. У многих черноусых и чернобровых молодцов воинственно блестели кривые разбойничьи сабли и торчали за поясом деревянные кинжалы. За рогожей под зловещим бандитским знаменем, поджав по-турецки ноги, сидел в полосатой тельняшке гроза всех купцов и помещиков знаменитый атаман Васька Чуркин — так именовал себя теперь Типка Царь. Вид у него был устрашающий. По-пиратски выглядела обвязанная мешковиной черноусая голова. Натертые кирпичом щеки краснели. Он не только грабил богатеев и убивал на каждом шагу стражников, городовых, но и освобождал из неволи обездоленных людей. Как хвалился Чуркин, десять сыщиков во главе со знаменитым Шерлоком Холмсом, Ником Картером и Натом Пинкертоном его ловили и не могли поймать.

А на противоположной стороне двора у бетонной помойки более многочисленным табором толпились стражники и стрельцы с палками. Находился среди них и Ванюшка. Не в пример разбойникам, были они все безбородые и безусые. Командовал стражниками именитый воевода в рваной шапке и клетчатой жилетке, подпоясанной красным кушаком. Громогласно поклялся он уничтожить разбойничье логово, а самого Чуркина за ноги повесить на заборе.

— Как, братцы, справимся? — спрашивал он у стражников, воодушевляя свое войско.

Громовое «ура» служило красноречивым отпетом.

— Фроська-то с разбойниками осталась, — толковали между собой стражники.

— Держит ее Чуркин в неволе, — фантазировал кто-то.

Ванюшку озарила догадка: попавшая в рабство к Чуркину Фроська с умыслом выдвинула его в стражники! Стал понятен и смысл Фроськиных слов: «Будь почукавее...» Теперь Ванюшка знал, что делать, он крепко сжимал в руках осколок от полена, заменявший ему кинжал.

И тут пришла тревожная весть. Прибежал к стражникам мирный скобарь — подружка Фроськи, беленькая и тоненькая, как одуванчик, Дунечка Пузина (полным именем ее называли потому, что на дворе было шесть Дунечек), и, задыхаясь, чуть ли не со слезами на глазах одним духом выпалила:

— Захватили Купчика и требуют выкупа... Катюшку тоже в полон забрали... А Жучок у них заложник, сидит в бочке.

«А Фроську?» — хотел спросить Ванюшка, но не успел.

Кругом негодующе зашумели стражники.

— Выручим! — обвел глазами стражников их храбрый воевода в клетчатой жилетке.

— Смерть Чуркину! — завопили стрельцы, потрясая оружием.

— Ты Жучка освобождай. Ты — Катюшку, — спешно отдавал распоряжения воевода.

Но Ванюшка уже больше его не слушал. Он и без воеводы знал, какой должен совершить подвиг.

Разделившись на две группы, стражники и стрельцы обходными путями, скрытно стали пробираться к разбойничьему логову. Впереди всех полз Ванюшка. «Только бы кто не опередил!» — опасался он.

А в это время шайка разбойников во главе с атаманом Чуркиным сидела в своей «пещере» за рогожей у «костра» и пела разбойничью песню:

Рядом с атаманом, поджав под себя ноги, сидела Фроська и тоже с увлечением пела. В стороне, в опрокинутых бочках, томились несчастные жертвы разбойников. Кто-то из них уже хныкал, другой ругался... Ожидали они выкупа или мучительной смерти. Но ждать им пришлось недолго.

Стражники и стрельцы налетели внезапно, как вихрь, грозно потрясая оружием. Впереди всех находился Ванюшка. С завидной удалью схватился он в опасном поединке с кем-то из разбойников, сломал его кривую саблю, одолел и первым проник за рогожу в разбойничье логово. Схватив в охапку приготовившуюся к обороне Фроську, он поволок ее на волю.

— Держись, — шептал он ей, — я тебя выручу!

Ванюшка никак не предполагал, что имеет дело не с невольницей, а с самой атаманшей. Фроська встретила его, отчаянно сопротивляясь. Сразу же при содействии подоспевших братьев-разбойников повергла изумленного Ванюшку на землю. Не успел он подняться на ноги, как снова забарахтался на сорванной рогоже, сбитый самим Чуркиным.

Но скоро на помощь Ванюшке пришли его товарищи стражники и вызволили из беды. Были опрокинуты бочки и выпущены на волю закабаленные Купчик, Катюшка и Кузька Жучок. Противники заключили мир и снова вернулись к обычной жизни. Ванюшка держался среди скобарей как равный.

— Хмырь! — по-своему похвалил Ванюшку Копейка, удивляясь его безрассудной схватке с Фроськой. Это была высшая похвала, означавшая на языке скобарей «молодец!».

Даже Цветок признал мужество Ванюшки.

— Кулак у тебя, Чайник, не слабее моего, — сообщил он Ванюшке, глядя на него уже другими глазами.