Ревекка Рубинштейн - Глиняный конверт

Прошел месяц. Убар-Шамаш уже совсем не вставал. Он сделался похожим на скелет, глаза ввалились, на щеках горели красные пятна, кашель не прекращался.

Синнури больше не звала знахаря, ей нечем было платить ему. В доме давно не ели горячего. И однажды наступил такой день, когда совсем нечего было есть.

Что делать? Только Белидинам может помочь. Убар-Шамаш не дойдет до города. На этот раз Синнури отправилась к купцу просить у него мешок зерна.

оздно вечером вернулась Синнури из города ни с чем. Белидинам отказался дать ячмень.

— У меня в закромах осталось мало зерна. Все теперь просят хлеба, а за вами и так большой долг. Как будешь отдавать? Муж болен, кто в поле работает, кто соберет урожай?

— А сын Залилум! Он крепкий мальчик, ему уже одиннадцатый год. Мы с ним вместе уберем хлеб и вернем тебе долг! — упрашивала купца бедная женщина.

— Говоришь, сын у тебя крепкий мальчик и умеет работать? Мне как раз нужен такой мальчик в доме. Давай так порешим: я дам тебе одиннадцать сиклей серебра, ты заплатишь из них старый долг и купишь ячмень, кунжутное масло, сушеную рыбу, и еще деньги останутся. А за это ты отдай мне мальчишку.

— Как — отдай?

— Ну, продай!

— Продать сына за одиннадцать сиклей?! Как же это можно, господин? — Бедная женщина еле сдерживала рыдания.

— Как знаешь! Мои слуги не плохо живут. Всегда сыт будет, а работа не очень трудная. А когда Убар-Шамаш поправится, отработает одиннадцать сиклей, я верну вам сына.

— Как же так — продать родного сына в рабство?! —не переставала ахать Синнури.

— Ну вот что, мне тут с тобой некогда возиться. Иди домой, поговори с мужем, посоветуйтесь. Но помни: не отдашь сына, ничего тебе в долг не дам. Только смотри, — прибавил купец,— поскорее решай. Если долго будешь думать, я другого мальчишку куплю, тогда твой мне не понадобится.

Горько плакала Синнури, передавая мужу разговор с Белидинамом. Что делать? Неужели придется продать сына, отдать Залилума в чужой дом?

— Для бедняка лучше умереть, чем жить, — вздохнул Убар-Шамаш. — Если у него есть хлеб, у него нет соли; если у него есть соль, у него нет хлеба!

— А у нас с тобой ни хлеба, ни соли! — вздохнула Синнури. — В плохой день родился наш мальчик, если нам приходится его продавать.

Так ничего другого не придумали родители.

Всю ночь не спала Синнури, думая о несчастной судьбе своего старшего сына. Глубокой ночью встала она, зажгла светильник, подошла к циновке, где спали дети, села у изголовья и долго, долго всматривалась в лицо спокойно спавшего Залилума.

Он еще не знал о том, что его ждет. Мать тихонько смахнула комара с его лба, нежно провела рукой по его черным кудрям и смотрела, смотрела без конца на сына, точно хотела навеки запомнить его лицо. Так просидела Синнури до самого рассвета.

Синнури разбудила Залилума и велела ему собираться в город.

— Зачем? — удивился мальчик.

— Ты пойдешь в услужение к Белидинаму, — ответила мать. — Сам знаешь, дома совсем нечего есть. А там ты будешь сыт. Только смотри не озорничай и во всем слушайся хозяина.

Залилум хотел побежать к своему дружку Ахуни, поделиться этой новостью, но мать не позволила — она торопилась поскорее явиться к купцу.

Невеселое это было путешествие. Оба молчали всю дорогу, каждый думал о своем. У Синнури сердце разрывалось от горя, и она потихоньку утирала слезы. Залилум думал о том, какая жизнь ждет его в новом месте, среди чужих людей. Ему было немного страшно и вместе с тем интересно: он будет жить в городе в большом доме купца.

Наконец они добрались до города, пришли на базар в лавку Белидинама.

— А, надумала! — встретил их купец. — Ну, давай составим табличку о продаже мальчика.

Белидинам позвал писца. Тот достал приготовленную из влажной глины табличку и написал, что Синнури продала Белидинаму своего сына Залилума за одиннадцать сиклей серебра. Вызвали девять свидетелей, записали их имена на табличке, и Залилум стал собственностью купца. И только теперь понял мальчик, что он не просто отдан в услужение, а продан, что он принадлежит хозяину, он — раб. С громким плачем кинулся он на грудь матери.

— Забери меня, уйдем! Я не хочу тут жить!

— Ничего, потерпи, сынок, — утешала его мать. — Отец поправится, мы тогда выкупим тебя, ты опять вернешься домой, — говорила она и сама не верила своим словам.

Разве смогут бедные люди скопить столько денег? Сколько раз продавали бедняки своих детей, и никому не удавалось выкупить их у хозяев.

Так Залилум из свободного мальчика сделался рабом в доме купца Белидинама.

алилум живет в доме купца. Его не посылают работать в поле, он не грузит тяжелые тюки с товарами на баржи, не навьючивает ослов. Он слишком мал для этого — его оставили в доме прислуживать господам. Работа не очень трудная. Залилум с ней легко справляется, он всегда сыт, его даже не так уж часто бьют. Он даже привык к тому, что у него, как у всех рабов, сбриты волосы на половине головы. Слуги полюбили живого, доброго мальчика, готового всем помочь и услужить. Даже хозяева как будто привязались к маленькому рабу. И все-таки Залилум страшно тоскует. Он тоскует по дому, по родителям, ему даже хочется понянчить брата и сестру, поиграть с ними, повозиться. Он вспоминает родную деревню, далекие прогулки и своего дружка Ахуни, с которым они и играли и работали вместе, ссорились и дрались, но тут же мирились и поверяли друг другу все секреты. Залилуму даже не удалось с ним проститься. Что-то он теперь делает? Знает ли он, как грустно живется его товарищу?

Дома, бывало, мать больно отшлепает его за какие-нибудь проказы — Залилум заревет во весь голос. Впрочем, чаще всего он кричал не от боли, а для того чтобы показать матери, что довольно его бить. А здесь он ни разу не плакал, когда его били. Он стискивал зубы и молчал, потому что не хотел показывать, как ему горько и обидно, когда его бьют чужие жестокие люди, бьют даже тогда, когда он не виноват. И только ночью, лежа на жесткой подстилке из соломы, Залилум давал волю своим слезам. Но плакал он тихо-тихо, накрыв голову стареньким, прохудившимся плащом, который служил ему и одеялом, и одеждой в холодные, ненастные дни.