Ревекка Рубинштейн - Глиняный конверт

— Понимаю. Главное — надо узнать о войске Зимрилима, где расположено, сколько воинов. Да еще выяснить, какие связи у Зимрилима с другими царями.

— У тебя хорошая голова, Тарибу, сразу понял. Потому и посылаю тебя. Когда о чем-нибудь узнаешь, не записывай. Все в памяти держи. Не оставляй следов. И наших писцов в это дело не посвящай. Шамайя живет у Зимрилима во дворце, в посольском доме. Он тебя с людьми сведет. Больше никому не верь.

— Все ясно. А зачем все это? Неужели поход?

— Именно так. С Римсином в Ларсе покончили, весь юг до моря в наших руках. Надо теперь север закреплять. Хватит Зимрилиму царствовать. Уж слишком он зазнался, думает, так силен, что никто его не одолеет. И будто столица у него не хуже Бабили и дворец лучше нашего. Ездил его смотреть царевич из страны Угарит. Слыхал я, теперь Шаррия из Расама собирается... Но не в этом дело. Главное то, что нам нужно расширять наши границы на севере, — мы Ассур разгромили, теперь очередь за Мари. Все четыре страны света будут в наших руках. Вот почему тебя посылаю как гонца. Далеко вперед смотреть нужно.

— Все будет сделано, мой господин. Когда ехать? Кто будет меня сопровождать?

— Собирайся поскорее. Завтра на рассвете отправляйся в дорогу. С собой возьми охрану да еще человек пять. Много не нужно. Ты едешь не как посол, а как царский гонец.

— Все будет так, как ты приказываешь.

Тарибу взял письмо, низко поклонился царю и вышел из комнаты.

— Да хранит тебя Мардук и богиня Иштар, — вслед ему произнес Хаммурапи.

Оставшись один, Хаммурапи встал, прошелся по комнате несколько раз, остановился около порога и позвал Авиль-Нинурту.

Секретарь тихо вошел.

— Какие дела еще у нас остались?

— Письмо из Дильбата; сестра жалуется, что брат выгнал ее из дома.

— Это завтра.

— Пришли вести из Алеппо. Скоро приедут послы оттуда.

— Как только прибудут, веди их ко мне.

— Еще ты хотел посетить суд...

А что там?

— Хозяин привел беглого раба, который объявил себя свободным. Свидетели показали, что это раб, и судьи постановили отрезать ему ухо.

— Правильно. Так в законах записано.

— Еще разбирали дело жрицы: она хотела два раза получить деньги за аренду земли. Судьи разобрали документы и велели жрице уплатить штраф.

— Об остальных делах доложишь вечером. Я устал.

С этими словами Хаммурапи вышел из комнаты и, пройдя через открытый двор, направился в свои покои.

ывают иногда такие несчастливые дни, когда все не ладится; что ни делаешь, все получается плохо. Залил уму не везло с самого утра. Отец его, бедный крестьянин Убар-Шамаш, собрался в город. Наступало время посева, приходилось идти к купцу Белидинаму просить в долг ячмень, иначе поле останется незасеянным. Весь хлеб, что собрали в прошлом году, давно уже съеден. Залилум надеялся, что отец возьмет его с собой. Мальчик редко бывал в городе, и ему очень хотелось поглядеть на длинные улицы, двухэтажные дома, храм с семиэтажной башней. Пожалуй, интереснее всего потолкаться на базарной площади, где можно увидеть много разных вещей и купцов, приезжающих из далеких стран. Один раз отец взял на базар Залилума, и до сих пор мальчик вспоминает этот день. Особенно поразил его черный как сажа кудрявый негр, которого привезли с собой египетские купцы. Они торговали слоновой костью, золотыми украшениями, фаянсовыми флаконами с душистым маслом и тонкими белыми тканями из льна. А перед тем как отправиться домой, Залилум с отцом зашел в харчевню и ел там жирную похлебку, какой дома никогда не бывает.

«Вероятно, и теперь будет так же интересно в городе, как в прошлый раз», — мечтал Залилум накануне вечером, ложась спать.

Но мечта не осуществилась. Отец ушел очень рано, когда на дворе было еще совсем темно, и мать не позволила будить сына.

Когда Залилум проснулся и увидел, что отца уже нет дома, он расплакался от обиды и огорчения.

— Перестань реветь! — прикрикнула на него мать. — Присмотри лучше за малышами, пока я пойду к рыбакам за рыбой. Отец вернется поздно, усталый, голодный, надо приготовить ему ужин получше. — С этими словами она вышла из хижины.

Залилум с досадой посмотрел на малышей. Годовалый братишка ползал по полу, а трехлетняя сестренка ела лепешку.

— Ну, вы, смотрите у меня! Не шуметь! Я еще спать буду. — Залилум погрозил пальцем ребятишкам и снова улегся на свою циновку.

Его разбудил громкий крик. Это плакал брат. Его толкнула сестра, и, падая, он зацепился за глиняный кувшин с водой. Кувшин с грохотом разбился, вода растеклась по полу. Циновка намокла, лежать стало холодно и неуютно.

— Эх вы, мучители мои! — вздохнул Залилум и поднялся с циновки.

Малыш громко кричал. На лбу у него был синяк и вскочила большая шишка. Заревела и девочка. Она собирала черепки и расцарапала руку. Увидев кровь, она громко закричала. Залилум стоял в нерешительности, глядя на беспорядок. Что раньше делать — подбирать осколки и вытирать воду или успокаивать ребят? Вдруг он услыхал голос матери, громко разговаривающей с соседкой.

«Мать вернулась! — подумал Залилум. — Попадет же мне. Лучше удрать, пока она не вошла в дом. А вечером как-нибудь обойдется».

И, взяв со стола лепешку, Залилум тихонько вышел во двор и перелез через стену. У калитки стояли мать и соседка. Залилум не хотел попадаться им на глаза. Он пошел вдоль узкой улицы и через два дома очутился около хижины, где жил его приятель.

— Ахуни!— крикнул Залилум, подойдя к двери. — Идем со мной к реке...

— Ах ты, негодный бездельник! Ахуни уже давно в поле — работает с отцом и братьями. Только ты, большой мальчишка, болтаешься весь день без толку и думаешь о прогулках! — сердито встретила Залилума бабушка Ахуни. — Погоди, вот я тебя!.. — замахнулась она на него палкой.

Залилум поспешно скрылся.

«Ну ее, свяжешься с ней — еще к матери отведет... Тогда плохо будет».

Он быстро пробежал по грязной, кривой улочке и вышел в поле.

Наступил конец декабря. Частые дожди превратили поле в мокрое мягкое месиво; надо было начинать сеять. Многие земледельцы уже трудились целыми семьями. Вон и Ахуни вместе с отцом и старшими братьями очищал поле от прошлогодних сорняков. Залилум прошел мимо своего участка, отделенного от других полей невысоким валом. Там никого не было. Пожалуй, следовало бы самому заняться вытаскиванием стеблей. Но нет, вечером вернется отец, принесет зерно, и завтра они с утра до поздней ночи будут работать. А сегодня можно погулять. И Залилум весело помахал рукой Ахуни, который на минуту оторвался от работы и удивленно посмотрел на товарища.