Ревекка Рубинштейн - Глиняный конверт

И действительно, башня поражала своей величиной. Она сверкала всеми цветами радуги, ее этажи были окрашены в семь различных цветов. Казалось, она уходила ввысь, в небеса. Манум слыхал, что в самой верхней башне стояли статуя бога Мардука из чистого золота и золотой трон, украшенный серебром. Туда поднимались один раз в год во время праздника «загмук», когда справляли свадьбу бога Мардука.

«Хорошо бы посмотреть на это торжество! — подумал Манум, остановившись у подножия зиккурата. — Но праздник будет еще не скоро — весной, в день Нового года. И к тому же мне туда не попасть. Вероятно, здесь, как и в моем родном Мари, в святая святых храма имеют доступ только царь и главный жрец».

Ярим-Адду со свитой уже направлялся по узкому мостику к воротам через канал Мардука. Манум без труда догнал их.

Не один раз приходилось Мануму бывать во дворце в Мари, славившемся своим богатством. Многие люди приезжали из далеких стран — Угарита и Алеппо, Ассирии и Эмутбала — только для того, чтобы полюбоваться великолепием дворца Зимрилима. Поэтому юноша не был поражен ни размерами дворца Хаммурапи, ни строгими формами его построек.

Ярим-Адду со своими людьми прошел через ворота во двор и остановился возле охраны. Навстречу им вышел управитель дворца — он встречал гостей.

Обменявшись приветствием с Ярим-Адду, управитель дворца сообщил, что великий Хаммурапи вчера был предупрежден об их приезде.

— Хаммурапи, господин мой, еще не вставал. Он будет рад видеть тебя, Ярим-Адду, днем, после того как закончит свои обычные занятия. А пока слуга проводит тебя и твоих людей в покои, где вы сможете отдохнуть с дороги. Ведь путь от Мари до Бабили велик, и много дней вы находились под открытым небом.

Ярим-Адду отвели две комнаты, где стояли удобные стулья, широкий стол, длинные лари, куда можно было складывать вещи, и скамья, служившая постелью. На полу были разостланы циновки. Такими же циновками, но расписанными яркими узорами, были завешаны белые стены. Дневной свет проникал через узкие проемы окон, помещенных на северной стене пол самым потолком, поэтому в комнатах было прохладно и приятный полумрак давал отдых глазам, уставшим от ослепительно яркого солнца. Воины и писцы разместились рядом, в других комнатах без окон. В них было просторно и прохладно, на полу были постланы циновки.

— Манум будет жить со мной, он может понадобиться мне в любое время.

Правитель приказал внести еще одну постель, в покои посла.

Прежде всего Ярим-Адду и Манум отправились в комнату для омовений. Затем, освеженные купаньем, они позавтракали вареными овощами, чечевичной кашей, сильно приправленной чесноком, рыбой и сушеными финиками, запивая все это прохладным пивом — сикерой. Наконец после завтрака оба улеглись отдыхать.

В правой части дворца, вокруг открытого дворика, расположены были жилые комнаты повелителя и его семьи. В тени, падающей от высоких стен двухэтажного дома, стояли удобные скамейки: царь любил сидеть на них рано утром и обдумывать все, что предстояло ему сделать днем.

Пока здесь властвовала полная тишина, никто не выходил из царских покоев. Только слуги и рабы уже давно поднялись, и во втором дворе, куда можно было проникнуть через узкий коридор, пылал очаг, в котле кипела вода и был приготовлен большой вертел, на нем поджаривали барашка, которого слуга закалывал тут же. Две рабыни, обливаясь потом, растирали зерна между двумя плоскими камнями. Для царского стола присылалась отборная пшеница, из которой получалась мелкая душистая мука. Уже раскалена была глиняная печь, на стенках которой пеклись румяные лепешки.

Все знали, что господин не любит долго спать и с раннего утра, пока прохладно, принимается за работу. До полудня все дела должны быть окончены: необходимо разобрать жалобы, познакомиться с донесениями, ответить на письма, послать приказы наместникам в другие города. Надо освободить время после дневного отдыха, чтобы спокойно принимать посетителей. Много их приходит во дворец: кто жалуется на несправедливость чиновников, кто на неправильный суд, кто просит помощи или защиты. Во всем надо разобраться. Дорога Хаммурапи слава милостивого царя.

А когда прибывают чужеземные послы, их принимают в большом зале. Там полы устланы коврами, на стенах узорчатые циновки. В глубине зала на троне восседает сам владыка, за ним стоят рабы и обмахивают его веерами. Вдоль стен тянутся длинные глиняные скамейки, покрытые тканями. Когда Хаммурапи находится в зале, никто не сидит на этих скамьях. И приезжие гости и знатные придворные должны стоять в его присутствии. Но если великий господин устраивает званый обед, то гостей вводят в другую комнату. Там расставлена парадная мебель — легкие плетеные кресла из тростника, скамьи с подлокотниками, на которые так удобно опираться, столы с резными ножками. Слуги обносят гостей сикерой, вкусными жирными блюдами, сластями. И тут Хаммурапи любит показать себя радушным, гостеприимным хозяином, который не скупится на угощения. Пусть все знают, как он богат. Ничего не жалеет Хаммурапи для дорогих гостей. Правда, не все гости одинаково ему приятны и желанны. Но он неизменно ласково и дружески разговаривает с каждым. А о чем он при этом думает, об этом известно только ему одному.

Солнце взошло. Хаммурапи вышел из своей опочивальни на галерею, которая шла вокруг всего двора на высоте второго этажа. Он только что встал, искупался в ванне. Придворный цирюльник чисто выбрил ему усы, расчесал пышную бороду и курчавые волосы. Гардеробщик уже стоял, дожидаясь своей очереди. Он надел на великого господина тонкую открытую рубашку с короткими рукавами, ловко обернул стан в длинный прямой кусок ткани, затканный пестрым узором; правое плечо осталось открытым, с левого спускалась на руку пушистая бахрома. Наконец Хаммурапи подали круглую шапку, без которой он никогда не выходил из дому, — она защищала голову от палящего солнца, и туалет был закончен. «Царь четырех стран света» медленно спустился по узкой лестнице во дворик. До начала занятий осталось около часа. Можно посидеть на скамейке во дворе. Хорошо в тишине утра обдумать все, что предстоит сделать за день. Сегодня Хаммурапи должен отправить гонца с письмом к царю Зимрилиму в Мари. Гонец поедет с секретным поручением, о котором никто не должен знать, даже чиновники. Только он и Тарибу — военачальник, которого Хаммурапи отправляет под видом простого посыльного. Главное, надо так составить письмо, чтобы никто не догадался, что оно только предлог, и чтобы Зимрилим поверил, что из-за него Хаммурапи отправил нарочного в Мари.

Писцы постепенно собирались. Из открытой двери в канцелярию доносились голоса. Хаммурапи поднялся со скамейки и вошел в комнату. Сразу наступила тишина. Авиль-Нинурта, царский секретарь, разложил на столике глиняные таблички. Тут были письма, донесения, жалобы — Авиль-Нинурта все разложил по порядку.