Яник Городецкий - Оранжевое лето

— Идиотский, верно? Я говорю Райану, чтобы снял, а он говорит — красиво.

— Да ты знаешь… Красиво. Только разве это ты? Это маленький инфант из восемнадцатого века.

— Это я… Мне тут десять еще. Я совсем не вырос, правда? — грустно сказал мальчик и подошел к косяку, отметив ладонью свой рост. — Вот, видишь. Метр двадцать пять.

— Ты вырастешь, наверное. Я немножко подрос, когда мне было четырнадцать-пятнадцать.

Я подошел к косяку, чуть не зацепив ногой огромную пузатую вазу в половину моего роста, мысленно обругал себя и еще сильнее захотел выйти отсюда.

— Эх… У вас тут… опасно.

— Ой, я так ее хочу расколотить, ты даже не представляешь. Она меня так бесит почему-то, ужас. Давай ее разобьем? — весело предложил мальчик.

— Я боюсь даже думать, сколько она стоит, — задумчиво сказал я.

— Пятнадцать тысяч, — сказал Дэм. — Такая гадость, и так дорого. Это не Райан ее купил, ему подарили. Одна… воздыхательница. Я не пойму, где они вообще могли перехлестнуться. Жуткая дура. Он однажды привел ее к нам чай пить. И вот она сидит за столом и все пьет и пьет этот чай. Они с Райаном почти весь торт слопали. А он торты ненавидит вообще. Час сидят, два. Ну, я к ней подошел, а она как меня стиснет. Говорит: "Ах, какой прекрасный мальчик, ах, какой маленький, худенький, наверное, каши мало ест?" А я не могу, когда со мной так разговаривают. Я говорю: "А вы, наверное, дома вообще трое суток не ели, да?" Райан покраснел и мне подзатыльник дал. А потом спасибо сказал, когда она ушла. Я наверное, совсем по-свински сказал, но она правда дура была. Я таких больше не встречал.

— А ваза зачем тогда стоит?

— Райан в нее окурки кидает. А хочешь сигару? Кубинская, крепкая. Я пробовал курить, чуть не сдох. Ты, наверное, пробовал.

— Да ты что? Я — сигары?

— Будешь? Райан не узнает, я у него уже полгода как стащил три штуки.

— Не знаю… Я не хочу при тебе курить. Подари мне одну, если не жалко. Я ее на улице выкурю.

— Бери все! Мне их все равно деть некуда.

— А зачем мне все?

— Ну… Тебе и Шону. Он курит или нет?

— Бросил. Ничего, думаю, ему понравится. Я расскажу, кто презентовал ему такой царский подарок, — усмехнулся я. Мысль о том, что маленький мальчик может подарить мне сигару, а его дядя швыряет окурки в дорогущую вазу, в то время как я сам не могу купить себе пачку самых дешевых сигарет, неприятно царапнула меня. Но, посмотрев в доброе и простодушное лицо мальчика, я напомнил себе, что Дэму вовсе не так хорошо, как кажется. И потом — это все тот же Дэм. Открытый, добрый и веселый мальчишка.

"В конце концов, кому-то повезло в жизни, а кому-то нет… Хотя разве Дэму повезло? Куча денег, а везения, если подумать — ни на маленький таир", — снова подумал я и сказал:

— Давай сюда свои сигары… А кто-то мне борщ обещал.

— Ой, да, — вспомнил Дэмиэн и умчался на кухню. А я остался в комнате один. Мне здесь определенно не нравилось. Как будто стены укоризненно спрашивали меня: "Ну и что ты тут делаешь, Кристиан Айгер?" Даже под строгим взглядом мальчика с портрета становилось неуютно. Я посмотрел вверх, на люстру, очень похожую на хрустальную, и не сдержал вздоха. Я задумчиво оглядел люстру со всех краев и присел на черный кожаный диванчик. Пружины просели, и я неожиданно опустился сантиметров на пятнадцать.

— Ого, — сказал я, погладил приятную прохладную кожу и встал. В другом углу я заметил кресло-качалку и осторожно присел. Было неудобно и ужасно непривычно — казалось, кресло кувыркнется назад, и вообще положение было определенно неустойчивое. Я качнулся.

— На кресле не качайся, оно сломанное! — предупредительно крикнул Дэмиэн из кухни. Оно действительно было сломанное — у него в момент оторвалась спинка, и я чуть не потерял равновесие.

— Блин, — сказал я. — Дэм! Что ж ты раньше молчал! Оно развалилось на фиг.

— Да? Плохо. Ну ладно, я его потом починю, я умею. Иди сюда!

— Куда? — усмехнулся я и обвел взглядом огромную комнату. — Вправо или влево?

— Прямо и направо… Тебе майонез надо?

Я вышел из комнаты, остановился на секунду в коридоре (или как это называется в таких домах? В холле?), посмотрел на свое отражение в широком и длинном, до пола, зеркале. Я представил вдруг, что сейчас сюда зайдет Райан. Он, наверное, сперва растеряется. Сомневаюсь, что он допускает такую мысль, что у меня хватит наглости и смелости зайти к нему в дом. А потом он, наверное, прикончит меня. Я сомнительно покосился на мощную тяжелую дверь. И тогда меня отвлекли обои — темно-зеленые, узорчатые и рельефные. Я не сдержался и провел по ним пальцем. Обои были странные, будто тряпочные. Я осмотрелся. Никаких вешалок, курток, шапок, даже обуви. И на полу не какой-нибудь замызганный потрескавшийся линолеум, а пушистый и безукоризненно чистый ковер. Я вспомнил тесную прихожую в своей квартире и тихо засмеялся. Контраст был значительный. Да теперь это еще и не моя квартира.

— Нет, я его не люблю, — сказал я и зашел в кухню. Кухня у Торнов была еще, пожалуй, интереснее и богаче, чем коридор и комната. Огромные красные ящики гарнитура неприятно бросались в глаза, длинный стол сливался с барной стойкой, а огромное, почти во всю стену окно закрывали толстые бежевые занавески. На них было вышито что-то очень замысловатое, я не разобрал, как ни пытался.

И никаких баночек "Фэйри", кастрюль, бутылок, ложек, в конце концов. Вообще никаких признаков того, что это — кухня, а не что-то другое, за исключением, возможно, плиты — удивительно гладкой и блестящей, без всяких конфорок, и серебристой хромовой вытяжки над ней.

— А как вы тут едите вообще? — удивился я. — Что-то очень тут… чисто.

— А я вообще не тут ем. Это все Райан хозяйничает. Да он тоже дома не ест почти. На работе перекусывает. А это… Итан, я даже не знаю, для кого все это. Тебе тут не нравится, да?

— Нравится, что ты, Дэм, — поспешно сказал я. — Просто я к такому не привык. Я уже лет десять как бомжую, как последний… ну… неважно.

— Да мне тоже не нравится… А знаешь что? Давай возьмем твой борщ и пойдем ко мне в комнату! Второй этаж весь мой. Правда, он мне весь ни к чему, так что у Райана там кабинет еще. А у меня — моя комната. По-моему, там лучше. Пойдем?

Я пожал плечами. Мальчик улыбнулся, поправил спадающие джинсы и достал тарелку из запищавшей микроволновки.

— А это что? — кивнул я на нее.

— Это? Это же печка. Микроволновка. Ты что, не видел?

— Видел, конечно. Но не такую. Что с ней?

— А что с ней? — не понял Дэм.

— Она какая-то странная. Кнопки такие…

— Она обыкновенная. А кнопки сенсорные. Да далась тебе эта микроволновка! Пойдем, я тебе Гальер покажу! Я сам делал, из картона.

Дэмиэн ловко подхватил тарелку и побежал по коридору до лестницы. Рядом с ней он обернулся и позвал: