Виктор Сидоров - Тайна Белого камня

— Ааууыы!

— Чего орешь, как ишак? — донесся из кустарника знакомый голос. А вскоре и сам Вася появился на поляне. — Воды не нашел, а вот черники набрал. Тут ее видимо-невидимо.

Мишка вскочил, бросился навстречу.

— Так это ты, Василь? — едва вымолвил он осипшим голосом. — А я… А мы думали… Смехота!

Но насколько смешно было Мишке, выдавали зубы: они отбивали мелкую дробь.

Левка одернул его:

— Брось врать! Скажи прямо: струсили. Думали — медведь.

Вася засмеялся.

— Здесь медведей нет. Зря боялись. Вы еще не ужинали?

— Без тебя-то?

— Тогда ешьте чернику с хлебом. Вкусно. И пить расхочется. Она сочная.

Левка и Мишка набросились на ягоды.

Ночь тянулась мучительно долго. Ребята спали беспокойно, мешали ночная свежесть, тревожный шум сосен и недалекое уханье филина.

Этот филин вымотал у Мишки всю душу. Бедняга постоянно вздрагивал от диких, тоскливых криков птицы. Она то стонала, словно ей было невыносимо больно, то начинала отрывисто хохотать и всхлипывать. И от этого хохота и стопа, от унылого шепота сосен Мишка дрожал, как осиновый лист.

Не радовал филин и Васю с Левкой. Они лежали с открытыми глазами, глядя в темень бора, и настороженно прислушивались к каждому шороху, треску, писку. После особенно жуткого крика филина Вася встал.

— Вот проклятый! Даже страх берет…

Он нашел увесистую палку и с силой швырнул в ту сторону, где ухал филин. Палка прошелестела по ветвям, глухо ударилась о ствол дерева и упала на землю. Крики прекратились. Но ненадолго. Вскоре они снова раздались, только уже далеко от лагеря.

Сои их не освежил, не придал бодрости. Мишка был еще мрачнее обычного. Лицо у него осунулось, побледнело, под глазами легли синие тени. В глазах застыли тоска и тревога. Левка глянул на Мишку, подошел к нему, тихо и участливо спросил:

— Ты чего? Заболел, что ли?

Мишку тронула эта маленькая Левкина ласка, он вдруг всхлипнул и жалобно выдавил:

— Домой бы, Лева. Устал я…

Левке стало жалко Мишку, сказал как мог теплее и убедительней:

— Ты уж потерпи. Осталось совсем немножко. Сегодня, пожалуй, и назад вернемся. Ведь потом жалеть будем, что не дошли до цели. Потерпи, Миша…

Мишка вздохнул, ничего не ответил и побрел за друзьями. Возобновилась вчерашняя жажда, а на пути не попадалось ни одного ручейка. Вскоре набрели на обширный черничник.

— Здесь и будем завтракать! — произнес Вася.

Он расстегнул рюкзак, вынул хлеб, отрезал четыре аккуратных кусочка. Один из них бросил Кузьке. Левка, взяв свою долю, забрался в самую гущу ягодника. Вася тоже облюбовал себе поляну черничника, усыпанного крупной ягодой. Один лишь Мишка где стоял, там и присел. Он вяло жевал хлеб, но жадно бросал в рот ягоду. Однако, как ни торопился, а жажды унять не мог.

День, на беду, стоял жаркий, безветренный. От сосен исходил душный дурманящий запах, он пьянил и, казалось, еще сильнее сушил рот, глотку, ноздри. Вася то и дело поглядывал на Мишку. Он видел, как к нему подбежал Кузька, заоблизывался, глядя на ломтик хлеба, зажатый в руке. Мишка отвернулся, чтобы не видеть просящего взгляда щенка. Однако тот прыгал подле него, жалобно повизгивал. Тогда Мишка со злостью сунул ему в морду хлеб.

— На, жри!

Вася напряженно смотрел на эту сцену, потом решительно поднялся, взял котелок и молча стал собирать и него ягоду. Подошел Левка. Он уже управился с «завтраком» и чувствовал себя превосходно.

— Запас делаешь, капитан?

— Помоги, — глухо, не подымая головы, сказал Вася.

Когда котелок был почти полон, Вася срезал толстую палку, обстрогал ее. Получилось что-то вроде скалки. Тогда он принялся ею давить ягоду в котелке.

— Зачем?

Вася не ответил, продолжая жать ягоду, пока там не забулькал сок. Тогда он подошел к Мишке.

— На, выпей, — сурово произнес он, хотя в глазах его не было и тени суровости. — Это получше воды…

Мишка жадно припал к котелку и выпил, не отрываясь, весь кисло-сладкий сок. Стало легко, словно кончилось какая-то сильная боль. Допив последние капли, он поставил котелок на землю, благодарно взглянул на друзей и тихо произнес:

— Спасибо, ребята…

— Какое там спасибо! — насупил брови Вася. — Труда не стоит. — Он достал снова хлеб, отрезал кусочек, протянул Мишке. — А теперь поешь. С Жомом.

Мишка принял хлеб, опустил глаза и стал торопливо есть его с давленой ягодой…

Двинулись дальше. Левка, как всегда, шел впереди, то и дело поглядывая на компас. Это уже превращалось для него в невыносимую пытку: шея ныла так, будто он целый месяц носил хомут. Наконец Левка взмолился:

— Слушай, Василь, пройди хоть малость с компасом.

— Давай, — сразу согласился тот.

Теперь ведущим стал Вася. А Левка, наслаждаясь свободой, балагурил, порой принимался петь, а главное, без устали любовался бором. Но он, как назло, стал сильно редеть. Деревья пошли низкорослые, кривые и кряжистые.

— Неужели кончается?

— Ну да, скажешь! Он километров сто шириной, а то и побольше.

Левка взглянул на Васю и ахнул: тот, будто не он ведущий, беспечно шагал, поглядывая по сторонам.

— Почему на компас не смотришь? — закричал Левка, потрясенный такой бесшабашностью.

— А зачем смотреть?

— Так ведь мы собьемся с пути или уже сбились давно!

— Не сбились. Я иду на ориентир, — спокойно ответил Вася. — Видишь вон ту сосну с голой верхушкой?

— Вижу.

— Она и есть ориентир. Посмотри, если не веришь.

Левка схватил компас. Все правильно — сосна стояла точно на тридцатом градусе. У Левки отлегло от сердца.

— Молодец, капитан. Ловко придумал. А я-то… До сих пор шея болит.

Теперь отряд двигался значительно быстрее. Ребята доходили до ориентира, выбирали новым, шли к нему, затем к следующему.

А лес все редел и редел. Наконец, когда путешественники взошли на довольно высокую гриву, перед ними неожиданно раскинулась ровная безлесная и огромная пустошь. Лишь далеко за ней стеной поднимался бор.

— Вот красота! — воскликнул Левка. — Здесь хоть бегом беги. Выбирай, Василь, на той стороне ориентир и айда!

Однако Вася не торопился. Он беспокойно осмотрел пустошь.

— Погоди, что-то она мне не нравится. Как бы не болото это было.

Ребята сбежали с гривы и чуть не попали в воду. Вася удрученно проговорил:

— Так и есть…

Мишка же обрадовался болоту, как будто нашел клад: схватил котелок, зачерпнул мутноватой воды и поднес ко рту.

— Что делаешь?! Не пей! — резко остановил его Вася. — Это не вода — отрава.

Мишка облизнул сухие губы.

— Ничего не случится…

— Вылей воду, говорю!

Мишка нехотя выплеснул из котелка. Ребята поднялись обратно им гриву, сели. Вася угрюмо осматривал болото.

— Что теперь? Куда идти? Влево, вправо или назад?