Эрин Хантер - Восход солнца

— Здорово, — пробормотал Воробей, решив не говорить о том, что встретил молодого ученика во сне.

— Уверен, он будет замечательным целите­лем, — продолжал Перышко. — Ты не представля­ешь, сколько трав он уже знает!

«Травы? Чуть не забыл! Раз уж звездные коты от меня прячутся, попытаю счастья в другом месте!»

— Знаешь, Перышко, я тут нашел одну траву, — начал Воробей, — но не знаю, что это такое.

«Звездное племя, помогите хоть на этот раз! 11усть он не спрашивает меня о том, почему я не обратился с вопросом к Листвичке!»

— Что за травка? — спросил Перышко.

— У нее очень острый запах, а листики рез­ные, ответил Воробей, горько пожалев о том, что не может дать более подробного описания: ведь даже если бы он мог видеть, сморщенный старый листок был нисколько не похож на свежее расте­ние! — Вкус у нее холодный, как иней на кошачьей шерстке, и даже сухие листья на вкус кажутся све­жими, — добавил он, припомнив слова Кисточки.

— Хммм… — Перышко задумчиво прошел не­сколько шагов. — Похоже на петрушку. Листья у нее очень необычные, похожи на маленькую ко­шачью лапку, а вкус почти одинаковый, будь она свежая или высушенная.

— А для чего ее используют? — спросил Воробей, стараясь скрыть свое волнение.

— Да почти ни для чего, — ответил целитель. — Единственное, она помогает остановить молоко, если у королевы погибают котята.

Лапы у Воробья приросли к земле.

«Или если котята не погибают, а их просто отдают другой ко ш ке!»

Сердце у него колотилось так сильно, что он испугался, как бы ребра не треснули. Все разроз­ненные кусочки истины, собранные за последние дни, начали складываться в ужасающую картину.

— Эй, что с тобой? — с беспокойством спросил Перышко. — Ты здоров?

— А? Да-да… Все хорошо!

Усилием воли Воробей заставил себя сдвинуться с места. Голова у него шла кругом, вспышки света ослепляли его разум, и он с большим трудом смог распрощаться с целителями у границы.

С детства ему говорили, что у Белки не было мо­лока, поэтому их с Львиносветом и Остролистой выкормили Ромашка с Тростинкой. Значит, Белке петрушка была не нужна. «Получается, петрушка предназначалась нашей настоящей матери, кото­рая скрывала свое материнство!»

Память Воробья вновь вернулась в далекое про­шлое, когда он был маленьким котенком, бредшим по глубокому снегу. Он должен был вспомнить!

«Сейчас мне могут помочь только запахи!»

Запахи хранили ответ на самый главный вопрос его жизни. Обоняние никогда не подводило Во­робья, особенно в важных делах. Значит, и сейчас оно поможет ему найти правду.

Рядом с ним была кошка. Она медленно бре­ла через снег, и от шерсти ее пахло молоком. Это была не Белка — это не могла быть Белка! Внезап­но у Воробья перехватило дыхание. Он вспомнил запах этой кошки и узнал его.

Все кусочки загадки сложились воедино. Кто еще мог положиться на преданность Белки, кто мог поручиться, что она будет долгие месяцы хра­нить молчание, даже если для этого потребуется лгать своему другу? Кто всегда изливал море люб­ви и заботы на него, и на его брата с сестрой? И ка­кая кошка ни за что не могла признаться в том, что носит котят?

«Листвичка! Наша мать — Листвичка!»

Когда в туманных рассветных сумерках старейшины и Пурди вынесли из лагеря тело Медобоки, Остролистая потянулась и устало поморгала глазами. Солнце еще не поднималось, а небо было затянуто тяже­лыми серыми тучами. Холодный ветер нес с со­бой сырость скорого дождя. Все племя в скорб­ном молчании провожали глазами похоронную процессию.

Когда старики скрылись в туннеле, Ежевика начал собирать рассветные патрули. Остролистая увидела, как Медуница, низко опустив голову, по­брела через поляну в палатку.

Не в силах вынести этого зрелища, Остроли­стая сорвалась с места и догнала кошку возле куста.

— Мне так жаль, — задыхаясь, выпалила она. — Я буду всегда тосковать по Медобоке!

— Мы все будем грустить, — глухо ответила Ме­дуница. — Она была такая добрая… Ласковая, как котенок. И так быстро училась! Она еще в детской выучила все боевые приемы, представляешь?

— И с ней всегда было весело, — прошепта­ла Остролистая, зарываясь носом в плечо Меду­ницы.

— Она любила играть с тобой и твоими братья­ми, когда вы были маленькими, — выдавила Ме­дуница, смаргивая слезы. — И всегда переживала, что вам достается мало молока, ведь Белка не мог­ла сама кормить вас!

Остролистая злобно ощетинилась при упоми­нании имени кошки, которую она так долго счи­тала своей матерью, но заставила себя пригладить шерсть. Сейчас нужно думать не о предательстве Белки, а о том, как утешить Медуницу!

— Белка была не виновата, — продолжала пе­страя кошка, неправильно истолковав волнение Остролистой. — И вы всегда были сыты и ухоже­ны! Тростинка и Ромашка кормили вас досыта, а Листвичка вообще не вылезала из детской, только и делала, что таскала королевам бурачник, чтобы молока было больше, да укрепляющие травы для здоровья!

— Листвичка тоже о нас заботилась? — рассеян­но спросила Остролистая.

— Еще как! Видела бы ты, как она тряслась над вами! Наверное, это потому, что вы были детьми ее сестры, а может быть, все дело в том, что вы были первыми котятами в нашем новом лагере.

— Я не знала, — пробормотала Остролистая, чувствуя тревожное покалывание в груди.

«Если Листвичка была с нами с самого первого дня, она должна знать, кто наши настоящие роди­тели!»

Медуница кивнула и, прогнув спину, с наслаж– юнием потянулась.

— Ладно, попробую уснуть, — прошептала она. — Может быть, Медобока придет ко мне во сне.

Как только Медуница скрылась в палатке, Остролистая быстро оглядела лагерь в поисках целительницы. Она поклялась никогда больше не допытываться правды у Белки — она не жела­ла даже разговаривать с кошкой, которая лгала ей нею жизнь! Но Листвичку расспросить можно.

Она заметила целительницу возле входа в тун­нель, где она беседовала с Огнезвездом. Приблизившись к ним, Остролистая почтительно оста­новилась чуть поодаль, дожидаясь возможности побеседовать с Листвичкой наедине.

— Ты бодрствовала всю ночь, — говорил Огнез­везд. — Ты устала. Сходи в лес, разомнись, подыши свежим воздухом. Погуляй, а потом отыщи уютное местечко и вздремни немного, чтобы никто тебя не тревожил.

— Но я не могу покинуть племя… — возразила Листвичка.

— Воробей уже вернулся в лагерь, — напомнил Огнезвезд. — Не волнуйся, мы сможем обойтись без тебя хотя бы немного, — он вытянул шею и ла­сково дотронулся носом до носа Листвички. — Это приказ предводителя.

Листвичка широко зевнула.

— Слушаюсь, Огнезвезд. Но вернусь еще до полудня!

— Как пожелаешь, — кивнул Огнезвезд и ото­шел.