Михаил Лыньков - Миколка-паровоз (сборник)

Из-за этих самых братьев Райт возникали у Янки всякие недоразумения с бабушкой Ариной. Только примется он расписывать на все лады отвагу первых авиаторов, как старушка, туговатая на оба уха, тут же полезет со своими пересудами, примется метать громы и молнии:

— С чего это ты, Янка, тех Райтовичей расхваливаешь? Проходимцы они — и все тут!

У Янки глаза на лоб лезут от таких бабкиных слов.

— Каких Райтовичей? При чем тут Райтовичи?

— Все при том же! Знаем мы их, Райтовичей: под нами живут, рядом с квартирой дворника… Как не знать! Райтовичи? Жулье, да и только…

— Одно дело Райтовичи, а другое — братья Райт, бабушка! Рядом с дворником, и правда, хулиганы и лоботрясы живут; а те — смелые воздухоплаватели. Слышите, бабушка? Воз-ду-хо-пла-ва-тели! Рай-ты! Ясно?

— Заладил: «Райты — смайты»! Да они, поди, всем во дворе опостылели, — стояла на своем бабушка Арина.

— Так то ж Райтовичи, и не про них вовсе речь идет, — с отчаянием в голосе твердил Янка.

— За какие ж такие доблести ты их хвалишь? — не унималась Янкина бабушка.

— Вот попробуй поговори с ней! — сокрушался Янка и не мог сдержаться, чтобы не попрекнуть бабку несознательностью и отсталостью. — Вы бы лучше свои чулки-платки вязали, а не лезли в споры, раз ничего не знаете! Сбросить бы вас разок с парашютом, узнали б тогда, что такое воздухоплаватель…

— И-и, внучек, скажешь такое: парашюты-шуты! Нашел, чем пугать! Ты меня без парашюта-шута твоего сбрось на землю, тогда еще, может, я и испугаюсь малость. Нынче вон, внучек, и девчонки с парашютами прыгают. А мне-то подавно бояться нечего: сам, поди, знаешь, сколько годов у меня за плечами. Разного навидалась на своем веку. А чем старше человек, тем он опытнее, а значит, и смелее…

— Так уж и смелее! — недоверчиво усмехался Янка, а сам все думал, как бы это в отместку покрепче досадить бабке.

Парашютом бабушку Арину, пожалуй, и в самом деле не удивишь и не застращаешь. Как-никак сын ее, то есть Янкин отец, служит в авиации, летчик. Про парашюты старушка наслышалась вдосталь и давно примирилась с ними, хотя особого доверия к этим «зонтикам» и не питала.

Наконец Янка отыскал-таки слово, которым можно враз отомстить бабке и за братьев Райт, и за полное пренебрежение к авиации.

— А вы, бабушка, несознательная, вот. Вы в церковь в прошлом году ходили. В церковь!

Цель была достигнута. Бабушка, вооруженная вязальными спицами, перешла в контратаку:

— А ты — сознательный? А кто, скажи мне на милость, кота чуть не загубил? А кто хотел казнь учинить над живым существом?

Признавайся-ка! Ага, лыжи навострил, убегаешь! То-то же… «Несознательная». Гляди, какой сознательный отыскался…

Когда разговор приобретал такой оборот, Янке не оставалось ничего другого, как поскорее скрыться с бабушкиных глаз, улизнуть на улицу и тем самым положить конец воспоминаниям о трагическом происшествии с белым пушистым котом Васькой. Бабушкин любимец славился на весь двор своей красотой, да и сам Янка, если уж начистоту говорить, одно время считал его своим приятелем и очень гордился Васькиными пушистыми растопыренными усами. И с чего это взяла бабушка, будто Янка желал погибели коту? Разве когда-нибудь он этого хотел? Как можно даже подумать об этом, не только говорить во всеуслышанье!

И все-таки лучше уклониться от неприятной ссоры с бабушкой Ариной из-за Васьки: уж больно щекотливый вопрос, кто и в чем тут виноват. К тому же у бабки есть счет к Янке не за одного только кота, — про кота мы расскажем после, — она, чего доброго, еще припомнит внуку и тот пресловутый зонтик. И простыни — целых три простыни! Попали они в руки Янке и были таковы…

Дался же ему этот зонтик! По первое число всыпала тогда ему бабушка, досталось и от папы, когда он вечером вернулся из полета и узнал о чрезвычайном происшествии.

— Ну, рассказывай, рассказывай о своем полете! — все говорил отец, пряча от Янки улыбку.

Пусть бы он допытывался, пускай ругал бы и стыдил на чем свет стоит, — это еще куда ни шло. Янка все снес бы, стерпел. А то спрашивает, а сам вот-вот рассмеется. А потом как расхохочется на всю квартиру, так что и на балконе, и во всем дворе, наверно, слышно. Янке — хоть ты сквозь землю провались.

Да и впрямь конфузная история вышла с этим зонтиком. Тогда Янка только-только вплотную занялся парашютным делом и впервые попытался свободно лететь в воздухе.

Было это с год тому назад, когда исполнилось Янке восемь лет. Со сверстниками, мальчишками своего двора, задумал Янка соорудить или просто где-нибудь присмотреть парашютную вышку. Каждый день ребята сходились все вместе под старым кленом и судили-рядили, как бы это все побыстрее устроить.

Не терпелось Янкиным приятелям побывать в воздушном просторе. И проектов было — хоть отбавляй. Первый — приспособить высокую грушу. Второй — воспользоваться фонарным столбом. Третий проект — прыгать прямо с береговой кручи над Днепром: это же совсем рядом с домом…

И все проекты приходилось отклонять. Прыгать с груши — опасно: дерево вымахало порядочное, в ветвях запутаться можно в два счета. Взбираться на столб и вовсе неудобно, да к тому же под столбом асфальтовая мостовая. Как на нее приземлишься?! Приасфальтишься — костей не соберешь… Ну, а с обрыва прыгать и подавно страшно, хотя вслух об этом никто не сказал.

Самым заманчивым проектом оказался последний. За двором был большой сад, и в нем доживал век не очень высокий сарай.

Не очень высокий, но все же вполне подходящий. Покатая крыша, внизу — надежная почва: мягкая трава с пропыленными лопухами. Прыгай, сколько душе твоей угодно. И местечко глухое. Дворник туда отродясь не заглядывает, родителям тоже нечего совать нос. И уж ни за что не доковылять за сарай бабушке Арине, а это, пожалуй, самое главное, хотя остерегается ненужных встреч с нею один только Янка.

Допустим, кто-нибудь из взрослых из окон пятого этажа увидит парашютные занятия, так вокруг столько укрытий! Вплотную к сараю тянутся заросли вишняка, переплелись крыжовник с малинником и поднялись стеной кусты смородины. Пусть даже кому-нибудь придет в голову разогнать и развести по домам дерзких парашютистов, можно будет спрятаться, отступив на «закрытые позиции».

Одна помеха вставала на пути и портила все — разросшиеся тут и там заросли крапивы. Сизоватыми верхушками крапива дотягивалась чуть ли не до самой крыши сарая. Неподвижные листья-жигалки коварно таили немалую угрозу. Поди попробуй — прыгни-ка на крапиву, посмотрим, что из этого выйдет!..

Но что значит какая-то там крапива для наших отважных покорителей воздушной стихии! И все они, не моргнув глазом, признали сарай самым подходящим и самым удобным местом, будто специально созданным для парашютной вышки.