Эхуд Токатли - Дети острова Таршиш

— Что там? — испуганно спросил Гилад.

— Это голос Шмиля! — воскликнул Нафтали. Мальчики застыли на месте и прислушались.

— Это действительно Шмиль,— сказал Дани.

— Его голос слышится со стороны лагеря,— воскликнул Ашер.— Он вернулся!

Ребята поспешили в лагерь и увидели Шмиля, сидевшего около печи и раздувавшего огонь. Все радостно кинулись к нему. Шалом нежно обнял друга.

— Где ты был? — обратился к нему Дани.— Мы так о тебе беспокоились!

— Ты разве не слышал, как мы тебя звали? — спросил Ашер.

— А почему ты так кричал,— спросил Шалом.— Ты нас здорово напугал!

Шмиль спокойно объяснил им все, что было с ним. В течение всего рассказа его взгляд был устремлен на горящий огонь.

— Так что вы видите, я все-таки поймал вора,— закончил Шмиль.— Поймал. Утащила конфеты лиса.

— И это все? — спросил Ашер.— Больше ты ничего не хочешь сказать?

— А знаешь, как мы из-за тебя переволновались? — возмутился Дани.

— И Рон чувствовал себя ужасно из-за тебя,— добавил Нафтали.

— Вы правы,— проговорил Шмиль в замешательстве.— Я прошу всех простить меня.

Покрасневший Рон согласился — все прощено и все забыто.

— Хорошо,— проговорил Гилад,— все забыто, и самое главное, мы снова все вместе.

Он остановился на мгновение и добавил:

— Плохо, что лисы роются в наших вещах. Они могут попортить, а то и съесть продукты. Надо что-то придумать.

— Нет проблем,— сказал Ашер,— надо все повесить на дерево. Лисы туда не заберутся.

— Прекрасно,— согласился Шалом.— Но как повесить сумки и ранцы достаточно высоко?

— Нужна веревка,— сказал Рон.

— Правильно,— подтвердил Гилад.— Я же давно сделал веревку. Смотрите!

Он показал ребятам короткую толстую веревку из корней растений, переплетенных как женские косы. Они недоверчиво подергали ее и убедились в крепости изобретения Гилада.

Весь вечер мальчики обдумывали, как защитить лагерь от незванных гостей. Они сидели вокруг огня, наслаждались ужином и распределяли работы на завтрашний день. Чувство облегчения и покоя снова воцарилось в маленьком коллективе, они еще раз увидели, что единство — самое главное условие в их жизни на острове, если они действительно хотят выжить.

Рон и Ашер сидели на берегу, болтая ногами в воде лагуны.

— Я так скучаю по старшему брату,— вздохнул Ашер. —

Мне не хватает его шуток. Он всегда знал, что делать, чтобы поднять всем настроение.

— Да, нам очень нужен такой человек,— сказал Рон.

— Погоди,— у Ашера загорелись глаза.— Я вспомнил кое-какие его шутки. Мы запросто сможем повторить их! Слушай.— Ашер понизил голос и поделился своим планом с Роном.

Шмиль увидел, как шепчутся мальчики, спросил настороженно:

— Надеюсь, это не про меня?

— Конечно нет,— ответил Рон.— Мы тут обсуждаем один маленький сюрприз, а ты как раз и можешь нам помочь.

Эта ночь казалась особенно темной. Пожелав друг другу хорошего сна, ребята улеглись. В лагере, чуть освещаемом серебристым серпом луны, наступила тишина, и вдруг...

«Рибет!»

— О, Господи! — простонал Дани.

— Шмиль! — закричали Гилад и Шалом,— ты же обещал выбросить свою лягушку!

Все бросились к сумке Шмиля и... не нашли ничего!

«Рибет! Рибет! Рибет!» — Вопль звучал по всему лагерю. Бегая в полной темноте, путаясь в одеялах, они лихорадочно искали вернувшегося непрошенного гостя.

«Рибет! Рибет! Рибет! Рибет! Рибет!» — кричали две, а то и три лягушачьи глотки.

— Шмиль! — крикнул Шалом.— Где ты? Шмиль!

И тут все прояснилось. Сидя в кустах, Шмиль, Ашер и Рон весело смеялись. Ребята поняли, в чем дело: три мальчика-лягушки разыграли их, и они попались на эту удочку. Гилад тоже захохотал, потом Дани, за ними Нафтали. Все смеялись кроме... Шалома.

— Мешать человеку спать все равно, что обкрадывать его,— мрачно заявил он.

— Спи крепче,— сказал Дани, все еще корчась от смеха.— Я завтра объясню тебе, в чем была шутка.

— Здорово Шмиль, просто здорово. Я давно так не смеялся,— признался Гилад.

Утром Шалом нерешительно подошел к Дани.

— Скажи мне,— пробормотал он, трогая очки,— что, у меня действительно нет чувства юмора?

Дани, посмотрев на Шалома, которого они все так любили, обнял его за плечи и постарался успокоить. Шалом благодарно засмеялся, и они вернулись в лагерь.

— Стойте! — хлопнул себя Гилад по лбу.— Как мне это не пришло в голову раньше?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно поднял брови Дани.

— У нас ведь есть веревка?

— Есть. Ну и что?

— Мы же можем нарезать бамбука и прочных водорослей из ручья.

— Можем,— сказал Дани.— А зачем?

— А вот зачем,— радостно заявил Гилад.— Из бамбука и веревок можно сделать столько полезных вещей! Чем вешать наши сумки на дерево, лучше... Смотри.

И Гилад нарисовал на песке ящик.

— Хорошая идея,— улыбнулся Дани.— Давай подождем ребят, они скоро придут из леса. И покажем им.

— Нет,— запротестовал Гилад.— Пусть это будет нашим сюрпризом.

И они принялись за дело. Собрав несколько крепких бамбуковых ящиков, по одному на каждого мальчика, они подвесили их и крепко привязали к дереву. Во всех ящиках была дверца на веревочных петлях.

— Даже если лисица и подберется к ящику,— заметил Дани,— она не сможет развязать веревку и открыть дверцу.

Затея Дани и Гилада была восторженно встречена вернувшимися ребятами. У каждого теперь был свой ящик для личные вещей. Рон и Ашер соорудили большой ларь для хранения продуктов, Шмиль и Шалом — стол и стулья, а Гилад и Дани — сушилку для белья. Ашер научил Нафтали плести из прутьев и бамбука корзинки.

Однажды все собрались вокруг Шмиля и внимательно наблюдали, как тот подвешивает большой бамбуковый ящик на ветвях дерева, растущего у самой границы лагеря...

— Что это будет?

— Догадайтесь,— улыбнулся Шмиль.

— Хранилище для инструментов? — спросил Рон.

— Нет, не угадали. Намекнуть?

— Конечно,— закричали мальчишки с растущим любопытством.

— Это секрет,— подмигнул Шмиль.

— Ты же хотел намекнуть нам, а сам твердишь, что это секрет! — обиделся Гилад.

— А это и есть намек,— догадался Дани.— Это сооружение — своего рода сокровищница.

— Почти угадал,— сказал Шмиль.— Это секретное хранилище и брать оттуда можно будет только тайно.

«Цдака [*] Цдака Древнеевр.: «наведение справедливости». Этим словом обозначают благотворительность, денежное пожертвование. Иудаизм обязывает вносить в цдаку от 10% до 20% доходов. -ящик» ! — догадался Ашер.

— Правильно,— подтвердил Шмиль.— После случая с конфетами я решил, что это необходимо. Мы можем выделить немного конфет в общий фонд, и всякий, кто захочет полакомиться, может прийти сюда и потихоньку съесть конфетку.