Эхуд Токатли - Дети острова Таршиш

Как и ожидал Гилад, ребята восторженно приветствовали его решение. Но зачем варить рог в кипящей воде, ломали оии голову? Гиладу пришлось объяснить, что рога дикого козла состоят как бы из двух слоев: внешнего покрытия из твердого костного вещества и внутреннего пространства, заполненного чем-то вроде костного мозга. Если Гилад рассчитал правильно, то через несколько часов рог выварится и станет пустым, так что потом из него легко будет сделать шофар .

— И как мы сами не додумались? — удивился Шмиль.— Это же так просто!

— Потому что у нас есть Гилад,— сказал Ашер, радуясь про себя, что Гилад снова возвращается к их привычной жизни на Таршише.

Однако Рон выглядел обеспокоенным. Его тревожило совсем другое: он опасался, как бы варка рога умершего своей смертью животного не сделала бы их единственную кастрюлю непригодной для приготовления кашерной пищи.

Шалом почесал затылок и сказал, что твердый сухой рог — это все-таки не мясо. Как он может быть некашерным ? Но Рон настаивал на том, что нужно снова сделать кастрюлю кашерной . Он вспомнил, как это делал отец со всей их домашней посудой, перед праздником Песах. Он клал в кипящую в кастрюле воду докрасна раскаленный камень. Вода, перелившись через край, сделает и внешнюю часть кастрюли кашерной .

Тем временем Шалом подошел к Гиладу и с широкой улыбкой поблагодарил его за помощь:

— Как ты нас выручил! Теперь у нас наконец, будет шофар .

— Это просто великолепно,— улыбнулся Шмиль, подмигивая друзьям.— Но что все-таки с обедом? За всеми этими разговорами о шофаре мы стали вести себя так, как будто сейчас конец Йом Кипура!

Ребята рассмеялись и уселись за обед. Они надеялись, что идея Гилада, как изготовить шофар , благополучно осуществится.

Вечером, после нескольких часов варки, кастрюлю сняли с огня. Кипяток значительно смягчил внутренний хрящ и Гилад заостренной палкой начал вычищать внутренность рога. Теперь он выглядел почти как готовый шофар .

— У него нет еще мундштука,— пояснил Гилад.— Нужно просверлить дырочку в узком конце.

Дани подошел к Гиладу и протянул руку. Гилад увидел свой перочинный нож. Со смущенной улыбкой Гилад взял нож и сказал:

— Спасибо, Дани, я рад, что ты сохранил его для меня. На следующее утро Гилад вновь принялся за дело. Он раскалил нож на огне и стал осторожными круговыми движениями сверлить им отверстие в конце длинного рога. Работа была трудной, и Гиладу помогали другие ребята. Каждый хотел внести свой вклад в это важное дело. Через несколько часов отверстие было готово.

— Все! Теперь у нас есть шофар! Смотрите! — воскликнул Дани.

Мальчики столпились вокруг в полном восторге. Гилад взял в руки шофар , поднес его к губам и изо всей силы дунул. Но ничего похожего на звук шофара не получилось. Слышалось только пыхтение Гилада, исходившее из пустотелого рога.

— Может быть, он и похож на шофар ,— засмеялся Нафтали,— но звук у него совсем не такой.

— Конечно,— сказал Шмиль с иронической улыбкой,— нужно еще и уметь трубить в него. Это ведь непростой музыкальный инструмент.

Шмиль с важным видом приблизился к Гиладу, взял шофар и поднес его к своим губам. Он расставил ноги и стоял перед ребятами, будто королевский трубач перед строем солдат. Все затаили дыхание.

«Ткиа! Шварим! Труа!» Испуганная стайка птиц вспорхнула с деревьев и улетела в сторону моря. Воздух затерянного острова наполнился ясным высоким звуком, заставившим насторожиться всех обитателей леса. Дети с изумлением глядели на Шмиля.

— Где ты научился так трубить в шофар ! — спросил в восторге Шалом.

— Дома. Я учился играть на трубе,— ответил Шмиль, явно довольный впечатлением, которое он произвел на ребят.

— Потрясающе! — воскликнул Дани.— Я назначаю тебя Главным Трубачем Таршиша!

Но через некоторое время Дани вдруг сказал задумчиво:

— Для празднования Рош а-шана положено, чтобы в шофар трубил совершеннолетний, тот, кому уже исполнилось тринадцать. Как же нам быть?

— Нет проблемы,— сказал Шмиль.— У нас достаточно времени для того, чтобы ты научился трубить.

Настал месяц Элул , и дети Таршиша после утренней молитвы приветствовали новолуние традиционными звуками шофара . С этого утра и до самого Йом Кипура Шалом каждый день поднимался до зари, чтобы произнести Слихот [*] Слихот. Мн.ч. от древнеевр.: «слиха» — прощение. Молитвы о прощении грехов и Божественном заступничестве, читаемые в дни постов, а также в месяце Элул и на протяжении Десяти дней покаяния от Рош а-шана до Йом Kunypa . . Дома в Израиле большинство семей, выходцев из Йемена, в том числе и Шараби, начинали чтение Слихот с начала месяца Элул согласно обычаю евреев-сефардов [*] Сефарды. Потомки евреев, живших в Испании и Португалии до их изгнания в конце 15-го века: «Сфарад» — еврейское название Испании. Сейчас термин «сефарды» часто употребляется по отношению к евреям — выходцам из общин Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока. . У них было и другое название для Слихот — Ашморот [*] Ашморот. Ед. число «ашморет» (древнеевр.) — стража. Еврейская традиция делит ночное время на три «стражи». . Мальчики решили, что их община на Таршише недостаточно велика для того, чтобы следовать нескольким обычаям, и присоединилась к Шалому в его утренних молитвах. Ребята спускались с дерева еще затемно, чтобы прочитать стихи Слихот , собравшись вокруг костра. Конечно, у них не было книг Слихот , но Шалом подобрал несколько молитв из сидура и псалмов, которые подходили к данному случаю. Они вспомнили несколько отрывков Слихот , которые изучали дома, и добавили сюда еще и собственные импровизации.

«Тот; Кто ответил нашему прародителю Аврааму на горе Мориа, Тот ответь нам»,— читал Шалом по памяти. Затем он добавил свой собственный абзац:

«Тот, Кто спас нас в штормовом море, Тот услышь наши молитвы о спасении».

«Тот, Кто доставил нас невредимыми на Таршиш,— добавил Шмиль,— Тот прими наши Слихот» .

«Тот, Кто вел нас до сего дня, приведи нас домой с миром»,— произнес Дани, присоединяясь к товарищам.

Ашер и Рон тихо читали молитвы. Перед глазами стояли дом, родные и близкие. Нафтали почти выкрикивал страстные «Амен» , «Да будет так!»

Гилад старался проглотить комок в горле, сдерживая слезы. Чувства, рвавшиеся из его сердца, были слишком сильными и сложными, чтобы он мог из выразить в стихах. Единственные слова, которые он смог произнести, слова бесхитростные и честные, были обращены к Тому, Кто слышит все:

«Пожалуйста, А-Шем , прости мне то, что я делал не так. Я не хотел делать ничего плохого, но я не всегда думал, что делаю. Пожалуйста, Господи, помоги мне стать лучше в наступающем году. И пожалуйста, не забывай о нас здесь, потому что мы потеряли свой родной дом, и я уверен, что наши родные очень о нас беспокоятся. Я верю, что Ты нас слышишь и нам поможешь. Амен» .