Геннадий Михасенко - Земленыр или каскад приключений

Люба уловила ноздрями запах укропа и лаврового листа, глянула на кувшин — он булькал. Стоял на сырой траве, метрах в пяти от костра, из пены торчали рыбьи головки с белыми глазами.

— Уха готова! — объявила девочка и добавила тише, только для Васи:

— Ты прав — кувшин волшебный, сам варит!

— Я же говорил! Вот здорово!

— Прошу к столу!

Пи-эр услужливо распластался на земле кверху ручкой и зачмокал, распаляя у присутствующих и без того адский аппетит. Вася отыскал на берегу берёзовый коротыш, привычно снял с него ножом большой шмат бересты, вырезал из него три круглых блина, согнул их воронками и защемил складки раздвоенными концами прутиков — получились отличные ложки. Земленыр разыскал в кустах лопухи, и три листа стали тарелками, на которые Люба и разложила поровну рыбу, а хлебать принялись из общего. Уха удалась на славу, в ней было все необходимое, даже картошка. И Люба рассудила, что кувшин варит, наверное, не что попало, не что взбредёт на ум владельцу, а лишь то, для чего есть исходный продукт. Значит, круглый лодырь, который не умеет и не может для себя палец о палец ударить, помрёт с голоду даже с этим кувшином-полусамоваром, для которого сперва нужно что-то добыть, а уж потом он сварит.

«Что ж, — подумала Люба, — в этом есть, пожалуй, высокая мудрость: даже чудеса ограничиваются во всемогуществе, чтобы человек не разбаловался и не разленился окончательно. Очень мудро!»

Что в ухе главное? Рыба! Рыба есть, остальное, побочное, кувшин, значит, вырабатывает сам. Впрочем, это предположение предстояло ещё проверить.

Ели торопливо, подгоняемые Земленыром, который, сев лицом к Нож-Реке, не спускал с неё глаз, следя за плывущими предметами, и два раза вскрикивал: «Все! Остановилась!», но ошибался.

Люба наелась быстро. Швырнула пару ложек юшки, обобрала губами одну рыбинку — и сыта. И стала с удовольствием наблюдать, как едят мужики. А Вася с Земленыром насыщались страстно, самозабвенно.

— Люба, последи за рекой, коли ты насытилась, — сказал дед.

— Ладно, не волнуйся!

Какое-то время она следила за течением, потом отвлеклась: прибирая ложку в корзинку, Люба наткнулась на голубую медаль и принялась рассматривать её. На лицевой стороне было лишь одно слово «ЗА», а за что — неизвестно, ни многоточия, ни чёрточки не было, даже никакого намекающего рисуночка. Голая плоскость и — «ЗА». Или в королевстве и без уточнений было известно, за что именно даётся такая медаль, или медаль выпустили на всякий случай, на такой, например: надо обязательно награждать, а награждать не за что — вот и выдают медаль «ЗА», мол, отвяжись, худая жизнь. На реверсе, то есть за обратной стороне, курчавились, цепляясь одна за другую, три буквы — КБР.

— К, Б, Р, — тихо проговорила девочка, повторила ещё раз и вздрогнула — что-то очень знакомое, какое то близкое имя пульсировало в этих трёх буквах, означавших, разумеется, всего лишь Королевство Берёзовых Рощ. И Люба лихорадочно, как в бреду, начала подбирать промежуточные гласные и нашёптывать возникающие слова: КОБУРА, КОБРА, КАБАРГА, КАРБЮРАТОР, КАБАРЕ и вдруг возникло, выскочило то слово, чьё биение она ощущала — КОРБЕРОЗ.

— Что ты сказала? — насторожился Земленыр.

— Ничего, это я так! — смутилась и отмахнулась Люба, про себя, однако тростя [2] Тростить — говорить, повторять одно и то же, упорно стоять на своём. . «Корбероз, Корбероз, Корбероз!» Это же имя фокусника, который отправил их в сказочную страну. Какое отношение фокусник Корбероз имеет к Королевству Берёзовых Рощ… Над этим Люба не стала размышлять, она сразу же, чутьём, поняла, что имеет. Она пристальней всмотрелась в профиль Земленыра и отметила, что большим лобным выступом дед очень походил на Корбероза. Как и почему? Эти вопросы опять же до поры до времени не интересовали девочку. Она просто набиралась впечатлений для более глубоких обобщений, как и положено члену кружка мыслителей. А пока лишь факты. При этом Люба постоянно помнила, что у Земленыра был младший брат, улетевший в небо, а Корбероз всегда спускался с неба. Словом, Любино воображение разыгралось не на шутку, и она радовалась этому тихой тайной радостью.

Заметив, что Вася сливает в свою ложку густой осадок ухи, Люба вскочила и сказала:

— Перейдём к чаю!

— Некогда! — отрезал Земленыр.

— Ой, дедушка! Без чая еда не еда! — хныкнула Люба, жаждавшая не столько чая, сколько новой проверки возможностей кувшина. — Хоть по глотку! Это очень полезно!

— Знаю! Я сам люблю чай! Это идеальный стариковский напиток, прочищает кишки и мозги, но чай будем пить только на той стороне! Ещё ведь надо плот мастерить!

— Какой плот, Зем? А я-то на что? — обиженно проворчал Пи-эр и встал на ребро. — Плот — это прямоугольник или, ещё хуже, квадрат. У них большое сопротивление, а у меня отличная гидродинамика!

— Ты же меня не удержишь, а плавать я не умею, — напомнил Земленыр.

— А цепляться ты умеешь?

— Умею.

— Вот и уцепишься за меня, остальные — тоже! И никакой самодеятельности, слышите? Вася, это в первую очередь касается тебя!

— Слышу! И понял.

— Все! Остановилась! — опять крикнул дед.

На сей раз да, все плывшее замерло. Круг скатился с обрывчика, на него поместили одежду, корзинку, куда Люба старательно уложила кувшин и все три берестяные ложки-черпаки, поверх посадили Ду-ю-ду, потом сами с ойканьем погрузились в воду, мёртвой хваткой уцепились за край, и Пи-эр неведомой силой повлёк честную компанию на тот берег. Все трепетали, ибо не знали, сколько времени продлится затишье, и не могли определить середину реки. Будь воды разноцветные, тогда бы просто, но и вблизи и вдали все было одинаково: тот же матовый отсвет и тот же речной мусор. Но по инерции движения этого мусора Пи-эр произвёл необходимые расчёты и торжественно объявил:

— Внимание! Приближаемся к середине!

Путешественники невольно напряглись и даже придержали дыхание, но круг тут же произнёс:

— Отбой! Опасность миновала!

И сразу после этих слов пловцы вдруг ощутили, как вода всей своей массой колыхнулась и тронулась, а позади что-то мерзко захрустело и затрещало — это заработал водяной нож. И люди судорожно, на всякий случай, поджали ноги.

И таково было душевное напряжение, что на противоположный берег выбирались разбитые от усталости, хотя устать должен был только Пи-эр, но именно он-то и не устал ни капельки — деревянные нервы оказались выносливее. Зато какое облегчение испытали путешественники, оглянувшись назад. Они думали, что самое страшное уже пройдено, что до победы осталось одно пустяковое усилие. Даже солнце тут не жгло, а мягко грело.

И не знали они, что преодолели только половину пути, причём — лёгкую, с природными преградами, что самые сложные людские преграды начнутся через полчаса, когда они, блаженно напившись чаю, подойдут к сгоревшему мосту, найдут там дорогу и двинутся по ней, уверенные, что она ведёт в Королевство Берёзовых Рощ.