Эрнест Cетон-Томпсон - Рольф в лесах

— Что это?

Рольф услышал шорох веток и какое-то пофыркивание. Услышал их и Скукум — он унёсся прочь, словно решался вопрос всей его жизни.

«Гав, гав, гав!» — гневно гремел Скукум.

Кто говорит, что у животных нет языка? Звонкое «йип, йип, йип!», когда он облаивал рябчиков на ветке, или заливчатое «вау, вау, вау!», если, вопреки всем запретам, гнался за оленем, были совсем не похожи на сердитые «гав, гав!» перед деревом, на которое взобрался барибал [12] Барибал — американский чёрный медведь. , или «гррраеп! гррраеп!», полные кипящей ненависти ко всем дикобразам.

Но теперь слышалось «гав! гав!», точно Скукум увидел на толстой развилке чёрную тушу барибала.

— Кто-то на дереве, — определил Куонеб.

«Кто-то на дереве»! Рольфу, когда они добрались на место, почудилось, что там собрался целый зверинец. В последней заячьей петле болталось обмякшее тельце рысёнка. На соседнем дереве, вокруг которого метался, не жалея глотки, Скукум, сидела злобная старая рысь. На развилке повыше устроился живой рысёнок, а над ним ещё один, и все трое смотрели вниз на беснующуюся собаку с невыразимым отвращением. Мать иногда шипела, но спуститься и дать ему бой никто из них не решался. Мех у рыси прекрасный, а подстрелить её нетрудно. Куонеб сбил старую рысь первым же выстрелом, а за ней менее чем за минуту и рысят. Вытащив из петли третьего, они вернулись в хижину. Глаза Куонеба светились:

— Ак! Ак! Отец говорил мне, что это большое колдовство. Ты сам видел, действует оно без промаха!

Раз в неделю они обходили ловушки, и запас пушнины в кладовой всё рос. Бобров они добыли двадцать пять и рассчитывали после каждого посещения запруды добавлять ещё два-три. Однако в декабре их поджидал неприятный сюрприз: все бобровые капканы оказались пусты, причём не было никаких сомнений, что их отыскал какой-то человек и забрал добычу. Они пошли по неясным отпечаткам его лыж, полустёртым недавним ветром, но начало смеркаться, повалил снег, и все следы затерялись.

Впрочем, вор не обнаружил цепь ловушек, потому что куниц и норок они собрали немало. Однако это было лишь начало.

Законы трапперов в глухих лесах сходны с первобытными законами. Право на всё принадлежит тому, кто пришёл первым, при условии, что он сумеет это право отстоять. Если второй пришедший заметно сильнее, первый вынужден прибегать к тем средствам, какие есть в его распоряжении. Закон оправдывает любые его поступки, если верх остаётся за ним. Закон оправдывает любые поступки второго, кроме убийства. Иными словами, защищающийся может стрелять, чтобы убить. Пришельцу это возбраняется.

Но Куонеб был индейцем, Рольфа считали индейцем, а это значило, что в Адирондаке общее мнение будет против них. Конечно, соперник мог считать, что это они вторглись на его участок, но, с другой стороны, он ограбил капканы, а не унёс их с собой и постарался не попадаться им на глаза, то есть вёл себя так, словно никакого права за собой не чувствовал.

Явился он с запада, скорее всего, со стороны реки Ракетт; был высокого роста, на что указывали длина его стопы и ширина шага; трапперское дело знал, но ленился сам ставить ловушки. Видимо, он предпочитал присваивать плоды чужих трудов.

Вскоре вор отыскал и цепь их куньих ловушек, причинив им даже более значительный ущерб. Первобытные чувства живы в любом человеке, а в условиях первобытной природы легко вырываются наружу. Рольф с Куонебом почувствовали, что им объявлена война.

Несколько раз они замечали в снегу следы, похожие на куньи, только заметно крупнее.

— Пекан, — объявил Куонеб. — Большая куница. Очень сильная, и дерётся она не зная страха. Когда мой отец был ещё маленький папуз, он пустил стрелу в пекана. Он тогда ещё не знал, что это за зверь, и принял его за лесную куницу, только крупную. Пекан был ранен, но прыгнул с дерева прямо на грудь моего отца. И убил бы его, если бы собака не бросилась ему на выручку. Он бы и с собакой справился, но тут прибежал мой дед… Дед накормил отца сердцем пекана, чтобы и его сердце не знало страха. Пекан не искал боя, но, когда его ранили, бросился на врага и дрался без страха. Так и должно быть: ищи мира, но дерись без страха. Таким было сердце моего отца. Таково и моё сердце. — Поглядев на запад, индеец угрожающе добавил: — И грабящий капканы вор узнает это. Мы не искали ссоры, но придёт день, и я его убью.

След, показывавший, что пекан бежал длинными прыжками, затерялся в чаще, но им было суждено снова его увидеть.

В миле оттуда, на поросшем тсугой гребне, они наткнулись на другой след — длинную широкую борозду, шириной дюймов пятнадцать, внутри которой виднелись отпечатки растопыренных лап, величиной не уступавшие следам пекана.

— Кэк, — сказал Куонеб.

И Скукум сказал «кэк!», но не на человеческом языке. Он зарычал, вздыбил шерсть на загривке и, наверное, припомнил много неприятного. Однако полагаться на его благоразумие не следовало, и Рольф поторопился привязать к его ошейнику свой шарф. А затем они пошли по следу, потому что Рольфу дикобраз теперь представлялся чем-то вроде корзинки с принадлежностями для рукоделия.

Вскоре к следу дикобраза присоединился новый след — пекана-рыболова, а затем из чащи впереди донеслось царапанье, словно кто-то взбирался по стволу, и раза два их слух различил сердитое ворчание.

Поспешно привязав неустрашимого Скукума к дереву, они осторожно пошли вперёд, готовые ко всему, хотя, пожалуй, не к тому необыкновенному зрелищу, которое через минуту-другую открылось перед ними.

Это была словно живая картина, исполненная действия, но действия приостановленного. Зверь, похожий на огромную чёрную куницу или коротконогую чёрную лису, застыл на безопасном расстоянии от упавшего ствола, из-под которого торчали задние ноги и хвост внушительного дикобраза, также хранившего полную неподвижность. Но вот пекан заворчал и прыгнул вперёд. Дикобраз, то ли услышав ворчание, то ли почувствовав, что рядом взметнулся снег, ударил хвостом. Но пекан остался вне его досягаемости. Затем он прыгнул с другой стороны — с тем же результатом. Прыжки повторялись снова и снова, как будто пекан добивался того, чтобы хвост обессилел или израсходовал все свои колючки.

Иногда нападающий вспрыгивал на бревно, словно подбивая дикобраза попытаться достать его там, и застрявшие в коре многочисленные белые иглы показывали, что приём этот с успехом повторялся уже не раз и не два.

Оглядевшись, охотники прочли по следам, что схватка началась у другого поваленного ствола, а среди отпечатков лап дикобраза они заметили пятна крови. Они не сразу поняли, как рыболов сумел выгнать противника из его первого убежища, но вскоре он им это показал наглядно.