Федор Камалов - Война Красного Лиса

Шаман нарушает один из законов: «Апачи ни перед кем не встают на колени».

- Это не человек — бог! Посмотрите ему в лицо!

Ашот Шаман вытянул руку. За опадающим пламенем выступило широкое лицо — багровые блики, горящие глаза, большие страшные зубы...

- На колени! Всем на колени!

- Не сметь!—закричал Великий советник.— Шаман будет валяться здесь до утра, беседовать с духами. Нам же, воинам, перед битвой надо отдохнуть!

Как раз прозвучал отбой по лагерю. Воины разошлись.

Гречко пробрался в темноте палаты к кровати Улуг-бека, шепотом спросил: «Спишь? Поговорить хочется, а не с кем». Улугбеку тоже не спалось. Они вылезли в окно и сели, привалившись к теплой шершавой стене.

Вылезли поговорить, а сидели и молчали. Смотрели вверх, на светящиеся дырочки в небе.

Долгим, тонким свистом прокричала в горах птица.

—Олег, смотри!..

Из-за угольных ночных гор летела яркая зеленая полоса. Она была не лучом — хотя похожа,— а светящимся следом какого-то бесшумного стремительного тела. Не слышно ни гула, ни свиста, только сияли зеленые искры. Они быстро гасли. Полоса пронеслась к горизонту и через полминуты исчезла.

И все. Ночь.

- НЛО?— возбужденно выкрикнул Олег, хватая Улугбека за руку.

- Я сейчас кое-кому дам НЛО!— раздался голос и перед ними возник вожатый Маломёд.— А ну, марш спать!

- А что вы так разговариваете с нами?— независимо сказал Гречко. — Можно бы, наверное, повежливее.

Маломёд застонал и согнулся от боли в животе.

—Иди спать, деточка. Иди! Немедленно!

- Через три минуты,— сказал Гречко.

- Олег! — предостерегающе произнес Красный Лис.— Пошли.

Гречко проходя мимо вожатого, приостановился и многозначительно сказал:

- Я сегодня клятву дал... Пока в руках копье, бороться со всякими. До полной победы.

- Иди!— ужасным голосом вскричал вожатый.— Спать! Недоросль противный!

- Так?.. Завтра посмотрим, кто недоросль,— сказал Олег, скрываясь в палате.

Черный Фармацевт угостил сегодня Маломёда салатом собственного изобретения, сдобренным вонючими «полезными травками». Вечером в желудке началась резь. В упадке настроения мирный Маломёд поссорился со всеми, с кем только возможно.

Он уныло ходил по дорожке, постанывал и думал о завтрашнем дне. Ему могут отомстить и апачи, и гуро-ны. Надо же! Он, не апач и не гурон (после долгого размышления Маломёд решил, что тридцать пять мальчишек в отряде не простили бы ему службу у врагов), а вожатый должен думать, как обезопасить себя на завтра, когда индейцы перевернут вверх дном весь лагерь. «Никто не позаботится о тебе лучше, чем ты сам. Вот ведь в чем дело, старина»,— думал он грустно.

Красный Лис, засыпая, тоже придумывал планы на завтрашний день.

Он открыл глаза и сразу поднялся — не проспал? Солнце показывало розовую макушку. Маломёд спал на широком крыльце в кресле-качалке. Боли отпустили его к утру, он вкусно причмокивал во сне, наверное, снилась гигантская, с подушку, румяная котлета.

«Уах! Уах!»— раздалось у сада уханье совы. Ашот Шаман призывал на утреннюю разминку каратэистов.

У противоположного угла сада показался Ашот Свисток. Он трусил одиноко, но с большим достоинством.

Ашоты помахали друг другу. Каратэисты хмуро отвернулись от физрука.

Красный Лис изложил свой план Ашоту Шаману и тем вождям, что занимались с ним каратэ. План понравился. Разбудили Великого советника, ночевавшего в палатке. Под нажимом шамана и вождей он согласился с планом.

Радист Черный Фармацевт только включил трансляцию на лагерь, кашлянул и сказал в микрофон: «Подъем!..», как крутая лесенка затряслась и в стеклянную рубку, похожую на голубятню, ворвались апачи. Микрофон упал со стола и после этого грохота в динамиках раздался сдавленный крик радиста и чей-то голос: «Опасная у тебя работа, друг Тимоша!» Потом щелкнуло и звук пропал.

Огибая привязанного к креслу радиста, апачи открывали ящики, выгребали из них магнитные ленты и складывали в мешок. Это делалось, чтобы предотвратить провокаторские действия врага: неизвестно же, удалось или нет гуронам записать совет вождей.

Раздалась резкая телефонная трель. Красный Лис снял трубку.

- Тимоша, что случилось?— кричал начальник.

- Это не Тимоша.

- Кто это? Передайте трубку радисту.

- Сейчас будет говорить Великий советник апачей.

- Кто?.. Немедленно прекратите!.. Но уже отбой в трубке.

—Научил я тебя на свою голову,— пробормотал связанный Черный Фармацевт, глядя, как Улугбек уверенно управляется с радиоаппаратурой...

В динамиках щелкнуло и на этот раз вместо откашливания Черного Фармацевта раздался густой кашель Великого советника.

— Кх... кх!.. Слушайте меня, львы степей, бесстрашные апачи! Слушайте, бледнолицые! Слушайте, лживые гуроны!— последнее «слушайте» Великий советник постарался произнести с явной угрозой.— Терпение наше истощилось. Мы не хотим больше жить там, где каждая гуронская собака лает в нашу сторону. Мы оставляем эти земли, уходим в родные прерии...— И дальше в речи были намеки и угрозы: руки апачей тверды, а их стрелы остры, и скоро на гуронов падет гнев...

После завтрака кружковода Баярда и физрука Ашо-та Ивановича пригласили в кабинет начальника лагеря. О чем шел разговор, осталось неизвестным. Племя ушло из лагеря строить свою боевую деревню. Несли заранее заготовленные остовы вигвамов, оружие, камышовые циновки, краску, воду, топоры и лопаты. Вожди несли завернутый тотемный столб.

Урюковый сад опустел.

Место для боевой деревни выбрали давно. С одной стороны лощины поднимался травянистый склон, а с другой был заброшенный глиняный карьер, прозванный апачами за глубину и отвесные красные стены каньоном Красного Мустанга.

Вигвам рода Красного Лиса был крайним. Апачи быстро подняли, укрепили остов из четырех связанных наверху жердин. Гречко прибивал к ним мелкими гвоздиками камышовые циновки. Остальные украшали вигвам яркими лентами, окапывали землю вокруг, очищали перед вигвамом площадку. Готовили для костров хворост.

За вигвамами возвышался холмик, в него вкопали тотемный столб. Там возились Великий советник и шаман, категорически запретив кому бы то ни было подходить близко.

К вигваму пробрался Сломанный Томагавк.

- Там девчонки маршируют, пятьдесят две штуки. В пилотках и с деревянными автоматами.

- Кто командует?

- Вожатая четвертого отряда Соня.

- Конечно, Соня!.. Не пошли же в гуронки вожатые Оксана, Светлана...

Красный Лис кивнул: продолжай наблюдать. Он на свой страх и риск оставил его в лагере разведчиком. Вождь не хотел быть слепым в час битвы.

Олег приделал к вигваму вход — полотнище, разрисованное им самим: солнце всходило над черными скалами, освещало бурную реку, несущуюся под скалы. По реке летело узкое каноэ, в нем худой индеец (похожий на самого Гречко), умно смотрел вдаль, скрестив на груди руки. «Как же он плывет против течения, сам бездельничает?»— спрашивали Олега. Он презрительно фыркал и пожимал плечами.