Василий Юксерн - Атаманыч

— Как дела?

— Все в порядке, — ответил Скворцов.

— Сон не одолевает? — спросил лейтенант Мишу.

— Ничего, справляюсь…

Лейтенант прилег рядом с мальчиком.

Вдруг Скворцов тронул его за ногу. Остапов быстро и бесшумно повернулся и стал смотреть в ту сторону, куда показывал Скворцов.

Кусты и деревья сливались в одну непроглядную темную массу. Послышались осторожные шаги. Кто-то шел с нашей стороны к границе. Потом лейтенант различил почти сливающиеся с деревьями три темные человеческие фигуры.

Люди остановились на мгновение и снова двинулись вдоль постов влево.

Там были еще три пары наших разведчиков. «Они, конечно, задержат неизвестных, — подумал лейтенант. — Однако на всякий случай надо отрезать путь к границе».

— За мной! — приказал лейтенант.

Скворцов и Атаманыч с автоматами наперевес побежали за Остаповым.

Но до того как они настигли неизвестных, те уже были окружены и обезоружены другими разведчиками.

В темноте можно было различить, что задержанные одеты в советскую солдатскую форму, лица у них вроде японские, а может быть, это и нивхи.

— Кто такие? — спросил Остапов.

Задержанные молчали.

— Мы уж спрашивали их, товарищ лейтенант, — сказал старшина. — Молчат, как будто русского языка не понимают.

Остапов ткнул рукой в грудь одного из неизвестных:

— Кто ты такой? Как тебя зовут?

— Павэл, — тихо ответил тот.

— А тебя? — повернулся лейтенант ко второму.

— Иван.

— А тебя?

— Пийэтр.

— Куда вы идете?

Все трое молчали.

— Ну вот что, Павэл, Иван и Пийэтр, — сказал лейтенант Остапов, — мне здесь некогда играть с вами в молчанку. Пойдете в штаб. Там разберутся. Старшина!

— Слушаю, товарищ лейтенант.

— Возьми троих бойцов, доставишь задержанных в штаб.

— Есть.

На границе снова наступила тишина.

Шестого ноября, под самый праздник двадцать седьмой годовщины Великой Октябрьской революции, подполковник Урманов вызвал Атаманыча в штаб.

— Вот, Миша, я получил письмо. Оно касается тебя, — сказал подполковник и протянул мальчику конверт. — Читай.

Миша достал из конверта сложенный вдвое тетрадный листок.

«Уважаемый товарищ подполковник! — читал Миша. — Это письмо шлет Вам пионерский отряд Онорской школы».

Дальше в письме говорилось о том, что пионеры Онорской школы хотят пригласить Мишу Ковальчука в школу на праздничный вечер и просят подполковника отпустить его из части на 7 Ноября.

Увидев, что Миша кончил читать письмо, Урманов спросил:

— Ты хочешь поехать в школу на вечер?

— Хочу.

— Хорошо. Даю тебе отпуск на сутки. В Онорскую школу поедешь завтра утром вместе с сержантом Кандалиным. Передашь пионерам привет и поздравления от всех нас, бойцов Советской Армии. Понятно?

— Понятно! — весело ответил Миша. — Есть передать привет и поздравления.

— Ну ладно, — улыбнулся подполковник, — иди отдыхай. Завтра тебе рано вставать.

На следующее утро Миша проснулся задолго до подъема. Все еще спали. В окно было видно ясное голубое небо, полуоблетевший, но кое-где еще зеленый лес.

Миша стал думать о предстоящей встрече со школьными друзьями. Перед ним вставали знакомые картины: Онор, школа…

Он представил себе школьный зал и себя на сцене. Что же он скажет учителям и ребятам?

— Здравствуйте, дорогие учителя и учащиеся Онорской школы! — с выражением, торжественно сказал он. — Поздравляю вас… Нет! Передаю вам привет!.. А может быть, все-таки сначала поздравить?

Миша задумался. Потом он достал из тумбочки тетрадку, карандаш и решил прежде написать свое сегодняшнее выступление, чтобы в нужную минуту не сбиться и ничего не забыть.

«Дорогие учителя и учащиеся Онорской школы…» — писал Миша.

Он написал и про привет, и про поздравление, перечитал написанное и остался доволен им.

Миша вырвал из тетради исписанный листок и убрал его в карман гимнастерки.

Было еще рано, ему снова захотелось спать, и он снова закрыл глаза.

— Спишь еще? — вдруг услышал Миша.

Преодолевая сон, он откинул одеяло, сел на кровати, раскрыл слипавшиеся глаза и увидел перед собой сержанта Кандалина.

— Он хочет в запас, на завтра, выспаться, — засмеялся солдат — сосед Миши по койке.

— Да нет, я не сплю, товарищ сержант… — смущенно проговорил мальчик. — Так просто лежал, думал…

— Ладно, ладно, сегодня праздник — можно и поспать, — похлопал Мишу по плечу Кандалин. — Только нам спать некогда, пора в дорогу. Праздник-то не ждет: долго идет, быстро уходит.

После завтрака Кандалин и Атаманыч, оседлав лошадей, тронулись в путь.

Дорога им предстояла длинная и трудная — через лес, через сопки. В некоторых местах тропинка шла по крутому обрыву над пропастью, глянешь вниз — и дна не видать. Несколько раз придется перебираться через речки и перевалы по узким, подвешенным на стальном тросе мосткам. Идешь по такому мосту, а он качается, как качели, даже сердце замирает.

Но вот уже все трудные переходы позади, Атаманыч и Кандалин спустились с последней сопки к речке Таляке.

У берегов ее уже схватило тонким, сверкающим на солнце ледком, а посредине речки все еще бежала и бурлила, перепрыгивая через блестящие, отполированные камни, быстрая, пенистая струя.

Всадники въехали в лес.

Перед ними через дорогу промелькнула какая-то маленькая птичка, за ней другая, третья — целая стайка. Птицы уселись на придорожной ольхе и начали расклевывать черные ольховые шишки. Но когда Атаманыч с Кандалиным проехали чуть вперед, птицы с громким попискиваньем сорвались с дерева и, обогнав их, опять опустились на ветки.

— Видать, и птицам скучно одним в лесу, — повернулся Кандалин к Мише. — Многие птицы уже улетели, а эти здесь зимуют. Вон, смотри, как будто не хотят с нами расставаться, все крутятся рядом.

— Я тоже за ними давно слежу. Они с самого начала, как мы въехали в лес, всё около нас кружатся и не боятся.

— Значит, понимают, что не враги мы им…

Птичья стайка провожала всадников до того места, где дорога выходила из леса на поля.

Вечер в школе начинался в шесть часов, у Кандалина с Мишей еще было в запасе достаточно времени, но мальчику не терпелось.

— Товарищ сержант, давайте немного поднажмем…

— Успеем, Миша.

— Успеть-то успеем… Да понимаете…

— Скорее к друзьям хочется? Или замерз?

— И холодно тоже…

— Ну тогда погоняй.

Лошади как будто только этого и ждали, они сразу перешли на рысь. Далеко-далеко по лесу разнесся дробный стук копыт по твердой замерзшей дороге.

Миша с Кандалиным въехали в Онор около двух часов.

Миша с волнением смотрел вокруг — все в деревне было по-прежнему: та же улица, те же дома…