С. Полетаев - Волшебная трубка капитана

– Ну, спасибо, век буду тебе благодарен, крепко ты меня выручил…

– Да чего там, – отмахивался Ваня, не понимая, за что тут благодарить.

Но Робинзон не унимался, стал горячо убеждать, что люди должны помогать друг другу, и что сам он тоже никогда не откажет хорошему человеку, и что лучше иметь сто друзей, чем сто рублей, и что для друга последний кусок отдашь и так далее. Он так и сыпал пословицами, пока Ваня не заскуч.ал и не задвигал челюстями, скрывая зевок.

– А не пора ли нам животишки побаловать? – спохватился Робинзон, потирая руки. – Для поднятия духа, так сказать, и бодрости телесной?

В саквояже, который он принес на камбуз, оказались колбаса, сыр, крутые яйца, лук, чеснок, лавровый лист, перец, две бутылки, завернутые в папиросную бумагу, но главным продуктом были сырые шашлыки – деликатесы, о которых «пескари» и не мечтали.

Робинзон повязался фартуком Диогена, зажег газовую плитку на баллонах и стал поджаривать шашлыки на сковородке. Он томно закатывал глаза, блаженно нюхал запах жареного лука, ноздри его трепетали, весь он так и дергался, словно сам поджаривался на сковородке.

Диоген суетился возле Робинзона, совершенно завороженный его расторопными движениями, и абсолютно не чувствовал телепатических взглядов, которые бросал на него Данька. Впрочем, Данька и сам был под властью какого-то гипноза, исходившего от Робинзона, может быть, поэтому сигналы, которые он посылал, не достигали цели.

– Ну-с, – сказал Робинзон, обводя мальчиков слезящимися от дыма глазками. – А кто же позовет сюда капитана? На угощение, так сказать?

Он уставился на Даньку, и Данька, чувствуя непонятную власть его взгляда, тут же спустился в –каюту и застал там полный беспорядок. Капитан возился с плоской пишущей машинкой, прочищая буквы ваткой, смоченной одеколоном, пальцы его, нос и щеки были черны, старая, пропитанная краской лента размотавшимся клубком валялась по всей каюте.

– Вас приглашает на угощение… Робинзон Евсеевич…

– Робинзон Евсеевич? – Капитан, очень похожий сейчас на трубочиста, оторвался от машинки, поправил очки на носу. – Не имею чести быть знакомым.

– Но ведь как же… его же Марк привел… Они приятели…

– Приятели? Ну раз приятели, так пусть и угощаются… –

– А нам как же?

– Это уж я, право, не знаю. Решайте сами…

– А что ему сказать про вас?

– Хм… Ну скажи что-нибудь… Ну вроде у меня разгрузочный день, решил похудеть, так сказать. Пожалуй, так и скажи, а что еще придумаешь? А я повожусь еще немного с машинкой..

Это было странно, потому что капитан был большим любителем вкусно поесть, никогда не делал разгрузочных дней и вовсе не был толстяком. Данька не стал говорить про разгрузочный день, чтобы не смущать команду, а сказал, что капитан очень занят и никак не может прийти. Это озадачило ребят. И насторожило.

– Вот так петрушка, – сказал Робинзон и почесал затылок. – Даже выпить, получается, не с кем. Может, ты, Иван, поддержишь компанию?

– У нас сухой закон, – пробурчал Иван.

– Раз закон, тогда о чем говорить!

Мотыльков налил себе полный стакан, обиженно чокнулся с бутылкой, выпил сам с собой и чуть повеселел. Потом налил второй стакан и повеселел еще больше. После третьего стакана глаза у него остановились, а усик поднялся вверх. Ребята ели шашлыки и тревожно поглядывали на двери: не появится ли капитан?

И вдруг все вздрогнули: Робинзон хлопнул кулаком по столу так, что звякнули стаканы. Круглые глаза его плавали, как рыбы в аквариуме, усик прыгал на губе.

– Я ему что плохое сделал? Он почему меня не уважает? – кричал Робинзон, потрясая кула ками. – Какие такие дела у него? Эй, капитан, иди сюда, вино пить будем! Мое вино! Я угощаю, не бойся!

Иван встал из-за стола, огромный и сутулый, как медведь.

– Ты что, брат, расшумелся, а?

Он подвернул правый рукав тельняшки. В каюте сразу стало тихо и тесно. Робинзон задумчиво поглядел на Ванин кулак, потом на свой, уловил разницу и сразу завял.

– Вас понял! – сказал он, икнул, свалился на койку и тут же захрапел.

Данька не стал доедать свою порцию – он схватил Диогена, втолкнул его на трап, ведущий в капитанскую каюту, и жарко задышал ему в лицо.

– Понял, кто это?

– Кто?

– Не узнал?

– Кого?

– Так это же «кожаный» человек!

Глаза у Диогена стали большими от страха. Он сразу вспомнил, как в прошлом году «кожаный» человек украл у них Мурзая, как Данька спас его, как они прятали Мурзая в подвале и в конце концов убежали вместе на необитаемый остров. Сколько было приключений, пока они не попали к капитану! Так это тот самый «кожаный» человек?

Диоген стал трусливо оглядываться, словно собираясь удрать. Но вдруг успокоился и облегченно вздохнул, выпуская из себя страх.

– У «кожаного» человека не было усов!

Диоген был прост, как овечка.

– Так это же маскировка! Разве не видно, что ус приклеенный?

Диоген опять испугался, но, впрочем, тут же успокоился. И даже рассмеялся.

– Так Мотыльков же садовод!

– Тшшш! – зашипел Данька, оглядываясь. – Он сказал, а ты уши развесил! Он тебе скажет, что космонавт, так ты ему тоже поверишь? Он на таких лопухов, как ты, и рассчитывает. Прикинулся садоводом, чтобы втереться в доверие и снова украсть Мурзая, а ты и поверил, разиня! Не заметил разве, как Мурзай все прячется и места себе не находит?

Мальчики, по правде сказать, изрядно взвинтили себя, и неизвестно, что бы они надумали делать с «кожаным» человеком дальше, если бы в это время снизу не показался капитан, чумазый, как кочегар, и проницательно не посмотрел на них своими совиными глазами.

– Вы что же тут пробку создаете? – спросил он строго. – Может, пройдете наверх или спуститесь вниз?

Мальчики потоптались, не зная, куда идти – вверх или вниз. Видно, до капитана долетели какие-то обрывки их разговоров.

– Ну ладно, катитесь наверх, а мне сюда пришлите Марка на собеседование. За штурвал, скажите, пусть встанет вместо него Иван.

О чем говорили капитан и Марк, мальчики не слышали. Но когда Марк после «собеседования» поднялся наверх, его трудно было узнать – от него шел пар, от обычной уверенности его не осталось и следа. Он добрел кое-как до каюты, где после обеда отдыхал Робинзон Мотыльков, и прокричал вниз вежливым голосом, на этот раз обращаясь к нему на «вы»:

– Вы не спите, Робинзон Евсеевич? Вы меня слышите, товарищ Мотыльков? Можно вас потревожить немножко? Я очень прошу вас выйти ко мне на пару слов…

Мотыльков долго не отзывался. Потом послышались кряхтенье, стук и зевки. Наконец он выбрался наверх, слегка очумелый от сна, и, покачиваясь, прошел на корму.

– Ну что еще? – спросил он, усаживаясь на скрипучий ящик.

– Вы меня, конечно, очень извините за мою несознательность, но я должен вам кое-что вернуть, – сказал Марк, засовывая в карман его кожаной куртки какую-то смятую бумажку. – И очень прошу вас запомнить: вы мне не давали, а я у вас не брал. Будем как джентльмены, договорились?