Сергей Жемайтис - Поющие камни

— Сюда! Сюда!

— Я здесь, здесь! Тише!

Но Вася, оглушенный выстрелом, продолжал кричать даже тогда, когда Мите удалось схватить его за руку.

— Ага, ты здесь! — еще сильней завопил Вася и, надрываясь от крика, стал рассказывать: — Захожу в сарай, а он там. Как бросится и застрял в дверях. Ну, тут уж я пальнул в него. Это был выстрел! Слышал? Аж сейчас голова гудит!

Слух понемногу вернулся к Васе, и друзья более хладнокровно стали вырабатывать дальнейший план действий против коварного врага.

...Рано утром все население Сосновского пионерского лагеря собралось за старым сараем возле столетнего дуба. Ребята и взрослые стояли, подняв головы к вершине дерева. Там, в широкой сети, растянутой между двумя толстыми сучьями, спали два мальчика. Один, в голубом камзоле, лежал, свернувшись калачиком, и прижимал к груди обнаженную шпагу. Второй, в бархатном ярко-желтом плаще, лежал на спине, держа в руках пистолет со взведенным курком. Одна нога его была в сапоге, другая, босая, свешивалась через край необыкновенного гамака. Упавший сапог почтительно держали за ушки два маленьких пионера.

Среди собравшихся находился и Павел Федосеевич с черной коровой на поводу. Старик, видно, чувствовал и свою вину за беспокойство, которое доставили ребята всему лагерю. Он переходил от группы к группе и говорил, словно оправдывался:

— Прямо чудеса: забрели в лагерь с другой стороны! Когда дорога от линии такая, что младенец найдет Сосновку с закрытыми глазами! — И он шел дальше, дергал за веревку и приговаривал: — Ну ты, горе мое луковое!

Корова махала опаленным хвостом и покорно шла, прихрамывая на переднюю правую ногу с забинтованным копытом. За ней на мягкой почве оставались три нормальных коровьих следа и один круглый, похожий на отпечаток большой кошачьей лапы.

— Несут!

— Лестницу несут!

— Ребята, дорогу! — закричали пионеры.

Павел Федосеевич протискался к начальнику лагеря и высокой черноглазой девушке и снова начал было говорить о том, с какой необыкновенной легкостью можно пройти от разъезда до пионерского лагеря.

— Нет, — остановил старика начальник лагеря с бледным, усталым лицом. — Вы скажите лучше, что их заставило устроиться на этой вершине?

Старик почесал подбородок:

— Это треба разжуваты. Загадочные люди! Такие же, как и моя Чернушка! Скажите и вы мне, где эта животина смогла ночью опалить себе хвост? Ведь я ее тоже нашел возле этого самого дуба. Потом глянул кверху — и глазам не поверил: на дубу те самые хлопцы, что вечор приехали!

Клев кончился. Митя Чуприн и Коля Луков выкупались, растянулись на носу «Чайки» и стали смотреть по очереди в «морской телескоп», опущенный за борт. В деревянную трубу, застекленную с нижнего конца, видна удивительная жизнь моря.

В синеватой толще воды висят красные и голубые медузы, похожие на большие абажуры. Как пригоршни брошенных в воду серебряных монеток, поблескивают стайки мальков.

Еще чудесней дно. Мальчикам кажется, что они наблюдают за жизнью другой планеты. Видна гряда камней, похожая на горный хребет, заросший зелеными и бурыми лесами водорослей. Там притаились черные ежи и коричневые трепанги. На камне, освещенном солнцем, спит серый бычок. Видно, как он во сне шевелит губами. На полянке, усыпанной золотым песком, алеют морские звезды.

— Раки! — шепчет Коля.

На золотую полянку выбежали два рака-отшельника, волоча домики-раковины, и стали рвать наживу на одном из крючков.

— Съедят наживу! — опять прошептал Коля и протянул было руку, чтобы вытащить леску.

— Пускай едят на здоровье, — остановил Митя. — Все равно путная рыба не клюет. Надо на глубину перебираться.

— Гляди, окуни появились! Шесть штук!

— Они теперь сытые. Видишь, курс держат на Ослиные Уши, — разочарованно сказал Митя.

Коля приподнялся на локтях и посмотрел в ту сторону, где в нежной дымке виднелись очертания двух скал, похожих на уши осла, спрятавшего голову под воду.

Бухту пересекал катер. Невдалеке пронеслись два длинношеих баклана и плюхнулись возле какого-то блестящего предмета, плавающего в воде.

— Справа по борту что-то плывет! — крикнул Коля.

Мальчики подняли парус, и яхта, слегка покачиваясь, пошла к Ослиным Ушам.

...Коля стоял на носу, но как ни вглядывался, не мог ничего рассмотреть на воде. Слепило солнце, к тому же блестящий предмет закрывали бакланы. Вдруг бакланы перекувырнулись и исчезли под водой.

— Бутылка прямо по носу, засмоленная! — крикнул Коля.

— Шутишь? — отозвался Митя.

Коля лег на живот и, свесившись за борт, ловко выхватил бутылку. Она была большая, из толстого синего стекла, с пробкой, обвязанной проволокой и залитой смолой.

Коля обтер рукой слизь, покрывавшую стекло, и посмотрел через бутылку на солнце. Митя не спускал глаз с Коли. Увидев, как изменилось лицо друга, он спросил:

— Что там?

Коля взволнованно засопел и молча передал бутылку.

— Вот это да! — только и смог сказать Митя, когда тоже посмотрел через бутылку на солнце.

— Я думаю, надо вызвать «Бурю», — сказал Коля.

Митя нагнулся, открыл маленький люк и вытащил сигнальные флажки.

На «Буре» — небольшой четырехвесельной шлюпке — рыбачили остальные ребята из пионерского звена Мити Чуприна. Здесь улов был удачней: в сетчатом мешке за бортом бултыхались штук пятнадцать скумбрий и три камбалы, а в стеклянной банке плавала зубатая рыба-собака.

Петя Гринько заметил сигналы с «Чайки» и громко прочитал семафор:

— Явиться на флагманский корабль!

— Всем наверх! С якоря сниматься! — скомандовал капитан «Бури» Женя Иванов и первый стал сматывать леску.

Гребцы сели на весла, и «Буря» помчалась к белевшей невдалеке «Чайке».

— Прибыли по вызову! — сказал Женя, когда шлюпка лихо подошла к борту «Чайки».

Увидев бутылку, гребцы вскочили, но тотчас же снова уселись на скамейки, сильно накренив шлюпку: в звене не было принято проявлять нетерпение.

— Женя, дай-ка твой ножик со штопором, — сказал Митя.

Взяв нож, он раскупорил бутылку и вытряхнул из нее в руки Коли свернутую в трубочку бумажку.

— Читай! — приказал Митя.

— Тут какие-то цифры. Потом написано: «Нашедшего просим доставить по адресу: улица Портовая...» А номер дома размок. Наверно, кто-то потерпел крушение!

— Чего же мы стоим? Пошли на выручку! — крикнул Петя Гринько и взялся за весло.

Митя поднял руку:

— Тише, не горячись! Надо сначала выполнить волю потерпевших крушение. Может, за ними надо корабль послать.