Андрей Шманкевич - Вовка - зелёная фуражка

Видно, дело с нарушителем принимало серьёзный оборот: на другой день, после того как Вовка узнал о нарушителе, его не пустили в красный уголок посмотреть картинки в журналах. Пошёл к Светкиной маме, она тоже не пустила.

— Не обижайся, Вовчик, но сегодня нельзя… — сказала Клавдия Петровна. — Завтра приходи хоть на целый день. И завтра приходи, и послезавтра, и хоть совсем потом перебирайся к нам жить, а сегодня нельзя. Видишь, я полы мою, стряпаю…

Расстроенный, пришёл Вовка домой и, когда почувствовал, что его вот-вот отправят в постель, потребовал, чтобы открыли посылку. И тут выяснилось, что посылка пропала! Да, пропала! В шкафу её не было!..

— Ой, мама! Я знаю, кто взял посылку! — заволновался Вовка. — Это нарушитель… Надо сказать Куликову: он сейчас же пустит Хмурого по следу, Хмурый его сразу догонит…

— Правильно! — сказала мама. — Ты молодец… Сейчас мы пойдём в казарму и всё расскажем сержанту. Давай только приоденемся для такого важного дела. Чтобы всё было по форме, чин по чину…

А дальше всё было как в сказке!

Увидав в коридоре отца (он почему-то был в парадной форме), Вовка крикнул:

— Папа! Посылка пропала!

— Нашлась уже твоя посылка, — спокойно ответил отец, взял Вовку за руку и повёл в красный уголок. — Вот смотри, что было в твоей посылке!

Вовка даже остановился от неожиданности: посредине комнаты стояла новогодняя разукрашенная ёлка! А вокруг солдаты, одетые по-праздничному.

У стены сидели почётные гости: дедушка Матвей Спиридонович, бабушка Марфа и Светкина мама. Вовкина мама тоже села рядом с Клавдией Петровной. Вовка хотел было пойти за мамой, но тут Иван Иванович растянул меха баяна и заиграл марш.

И вдруг из-за ёлки выскочила Снегурочка и звонко крикнула:

— С Новым годом! С новым счастьем!

— Светка! — крикнул Вовка и бросился ко второму человеку детей на заставе.

Так начался у пограничников новогодний праздник. Были и песни и танцы. Вовка со Светкой пропели под баян «В лесу родилась ёлочка», прочитали стихи, кто какие знал, а Иван Иванович под собственный аккомпанемент спел песню о пограничниках, которую сам сочинил. И слова сам написал и музыку. А припев подхватили все солдаты и даже сам командир заставы. Вовка никогда бы не подумал, что папин заместитель, которого он немножко побаивался, вдруг на ёлке так лихо спляшет «яблочко».

После самодеятельного концерта все перешли в столовую. Тут уже был накрыт праздничный стол с пирогами и даже большущим тортом. Иван Иванович постарался для праздника. Был и медовый квас, и брусничная вода лилась рекой, а два медвежьих окорока понравились всем от мала до велика. Это от бабушки Марфы и дедушки Матвея Спиридоновича.

Но Вовка всё равно не забыл про нарушителя и, как только вылез из-за стола, подбежал к сержанту.

— Поймали? — тихонько спросил он.

— Нет… — ответил Куликов. — Решили не задерживать. Он нам свою службу сослужил… Пускай идёт на запад.

У Вовки глаза округлились от удивления, это было просто невероятно, чтобы на заставе, вот так просто, решили пропустить нарушителя через границу!

— А ты знаешь, кто он, нарушитель-то? — рассмеялся сержант. — Старый год! Ясно?

В новогодний вечер Вовка подумал, что Светка уже прошла все науки в школе и навсегда вернулась на заставу, однако утром он узнал, что это совсем не так.

— Нас распустили на зимние каникулы, — сказала Светка. — Ты знаешь, как это хорошо, что бывают каникулы? Целых десять дней можно ничегошеньки не делать. Можно спать докуда хочешь, играть во что хочешь и когда хочешь, ходить куда твоя душенька желает… А когда не каникулы, так каждый день надо в школу ходить. Только по воскресеньям мы не учимся.

— А у вас часто бывают воскресенья? — не подумав, спросил Вовка.

— Здравствуйте пожалуйста! — усмехнулась Светка. — Ты что думаешь, у нас в школе свои воскресенья бывают? Они везде одинаковые. Учусь я в первом «А», ещё в школе есть первый «Б»…

— А в каком лучше учиться?

— Одинаково…

— Кабы одинаково, так и назывались бы они одинаково… — не согласился Вовка.

— А я тебе говорю, одинаково! — рассердилась Светка. — Просто нас, первоклашек, очень много, и в одном классе мы не помещаемся. Вот уроки в интернате мы все вместе делаем. Приходим в комнату для занятий и делаем уроки… А едим в столовке… Ещё есть у нас красный уголок. После ужина я хожу в красный уголок и разные танцы в самодеятельности танцую. А ещё стихи декламирую…

— Как это — декламируешь?

— С выражением… Хочешь, продекламирую?

— Хочу, — сказал Вовка и приготовился слушать.

Светка отошла к стене, одёрнула лыжный костюм, опустила руки по швам и, вдруг окаменев, стала нараспев читать:

Вовка вскочил со стула и, обгоняя Светку, стал выкрикивать:

Ну что? Я тоже умею декламировать! Ещё быстрее тебя умею!

Светка усмехнулась снисходительно и сказала:

— Ничегошеньки ты не умеешь, Вовка! Тараторить ты умеешь, а не декламировать… Я же тебе показываю, как надо декламировать с выражением, а ты тра-та-та-та… Так каждый сумеет: запомнит наизусть стихотворение и будет тарахтеть, как пулемёт…

Вовка слушал Светку, смотрел на неё и как будто не узнавал. Какая-то другая была перед ним Светка, хотя не виделись они всего несколько месяцев. Теперь у неё есть учительница, и Светка то и дело вспоминает её: «А Нина Петровна и говорит…» или: «Тут Нина Петровна как возьмёт журнал да как влепит Серёжке двойку по поведению…» И Людка— подружка у Светки завелась. «Мы с Людкой… Нас с Людкой…» — только и слышит Вовка.

«Ну и целуйся со своей Людкой!» — хотелось крикнуть Вовке, но он сдерживался, чтобы Светка нос не задрала и не догадалась, что ему больно оттого, что она дружит теперь с кем-то другим, хоть и с девчонкой. Новая школьная жизнь так захватила Светку, что она, вместо того чтобы спать докуда хочешь, идти куда душенька желает, решила на время каникул открыть на заставе начальную школу с од-ним-единственным учеником и одним-единственным учителем. Учителем, конечно, была она, Светлана Николаевна, а единственным учеником был Клюев. Не Вовка, и не рядовой Вовка Клюев, а просто Клюев.

— Клюев! Тебе что, отдельное приглашение посылать? Ты слышал звонок? Иди в класс…

Вовка кончал «перемену», покорно шёл в «класс», садился за «парту» и ждал, когда появится «учительница». Светлана Николаевна входила в «класс» с «журналом» под мышкой, и Вовка вскакивал со стула, как солдат в казарме при появлении командира.