Иван Евлогиев - Сокровище магов

— Товарищ профессор! — промямлил Медведь. — Я того, знаете… давайте выберемся куда-нибудь на сушу!..

— И я не очень люблю воду, дорогой мой, но толь­ко сейчас дело не в том, кто что любит и кто чего не любит, — возразил профессор. — Детки мои, — продол­жал он, — отцепите с другого борта второе весло и по­пробуем двигаться. Что бы ни случилось, каждому за­ботиться о себе. Кто из вас умеет плавать?

— Я!

— Я!

— Я! — отозвались одновременно Павлик, Элка и Саша.

Профессор улыбнулся.

— Ну, Благой, мы с тобой, брат, должны быть го­товы тонуть! Пусть молодые спасаются. Спасение есть. Все эти приспособления предназначены именно для то­го, чтобы спаслись те, кто находится в верхних поме­щениях. Лодка сохранилась благодаря тому, что обши­та весьма искусно снаружи и изнутри тонкими медными листами. А дерево, из которого она сделана, очень смо­листое и пропитано дёгтем, может быть каким-нибудь особым способом. Итак, по моему, все шансы на спасе­ние налицо. Теперь садитесь и давайте попытаемся от­чалить…

Тихий плеск воды в озере не соответствовал бур­ным переживаниям в груди людей.

Сколько тайн знали эти подземелья, сколько судеб прошло под их молчаливыми сводами!

Лодка отчалила. Что-то затрещало в ней, испугав всех, но она заскользила по воде, и сжавшиеся в ожи­дании сердца стали биться спокойнее.

Сначала они плыли без цели, просто плыли, чтобы убедиться, что плывут, что лодка держится на воде озе­ра, и они все в ней в сравнительной безопасности. Но вот гребцы — Павлик и Белобрысик — под руковод­ством профессора взялись за вёсла и направили лодку к суживающемуся концу озера. Там на стене выделялся знак богомилов — два пересекающихся овала [20] Вертикальный овал символизирует творческую силу, а го­ризонтальный — силу разрушительную. По учению богомилов, эти две силы выражают вечную борьбу во вселенной и в самом че­ловеке. . Глаза всех, однако, были прикованы к прямоугольному, вели­чиной с их лодку, сосуду, державшемуся почти без дви­жения на воде. Один конец его был несколько опущен. Это подсказывало, что его что-то оттягивает вниз, мо­жет быть груз, играющий роль якоря.

— Это чудесный остров для тех, кто не умеет пла­вать! — воскликнул Белобрысик.

— Нет нам спасения! — простонал Медведь, не­уклюже пошевелившись, от чего лодка под ним затре­щала. — Тут всё колдовство, чертовщина всё.

— Если помнишь, — возразил ему профессор, — в рукописи сказано, что «для терпеливых и добрых на­мерений солнце всегда будет снова светить над голо­вой». После всего, что произошло, я верю, что это прав­да. Лишь бы только лодка выдержала нашу тяжесть, и мы снова увидим солнце.

— О, это будет прекрасно, прекрасно! — всплес­нула руками Элка.

— Что там написано? — спросил Павлик, показы­вая на большой медный сосуд, с которым они тем вре­менем поравнялись.

— Plerunt Rhodopeiae arcas! — прочёл профессор.

— А что это значит? — спросила Элка.

— Если не ошибаюсь, — ответил Мартинов, — рим­ский поэт Вергилий в своей поэме «Георгики» описы­вает смерть Орфея и говорит эти слова о погибшем пев­це. Они значат, что «вершины Родоп зарыдали от скорби».

Профессор многозначительно замолчал.

— Откроем этот плавающий медный ящик, — пред­ложил Белобрысик. — Может быть, он нам откроет тай­ну клада.

Профессор Мартинов вглядывался в воду, затем отвернулся и твёрдо сказал:

— Гребите дальше. Отложим исследования на более подходящее время. Теперь же направимся туда, ку­да указывает нам знак.

Павка, налегая на весло, бросил на профессора вы­разительный взгляд, и тот, поняв, что и он тоже видел, молча велел ему глазами молчать.

Лодка медленно удалилась от того места, где под­земелье исполнило свою угрозу, написанную неровными буквами на плавающем кладе. Потому что на дне озе­ра, под ним, покоился труп Хромоногого…

Узкий туннель, над которым был знак богомилов и в который они проникли, вдруг изменил свой облик. Чёрно-серые гранитные скалы теперь приобрели яркие цвета — лимонно-жёлтый, оранжевый, коричневый.

Профессор Мартинов вдруг приподнялся в лодке.

— Стоп! — крикнул он. — Подгребите к стене. Лодка подошла к стене. Профессор сменил очки.

— Посветите-ка сюда!

Ему посветили. Он сдвинул шляпу на затылок и свистнул по-мальчишески.

— Так, так! Да-с! Ясно! Движение просачиваю­щихся сверху вод и восходящих. Метосоматизм. Древ­ние тектонические расселины. Ясно, ясно!

Он обернулся, увидел уставившиеся на него гла­за и улыбнулся.

— От такой породы можно всего ожидать. Это из­вестняки.

— Но тут, тут! — воскликнул Павлик, указывая на стенку. — Разве это не… — он запнулся, боясь оши­биться, определив прежде профессора состав породы.

— Разве это не… — передразнил его профессор. — Ну, чего же ты испугался? Договаривай, скажи, что это такое!

— Галенит! — уверенно сказал Павлик.

— Правильно. Галенит. Видели? Рудная жила галенита, которую мы тщетно искали, оказывается здесь, глубоко под водами озера. Вот мы её и открыли. Для меня нет сомнений. Это та же самая жила.

Профессор как будто собирался с кем-то спорить. Появление галенитовой жилы возвратило его к его исследованиям и к прерванным наблюдениям. — Это — разыскиваемое нами галенитовое метасоматическое ме­сторождение. Главная масса богатой руды сконцентри­рована, значит, в карбонатных породах. Оруднение в рудоносных разломах неравномерно.

— Песчаный берег! Бepeг! — закричал Благой, которого очень мало интересовали научные объяснения профессора. Узкая полоска песчаного берега возвыша­лась примерно на метр над уровнем кристальных вод озера. На берегу тёмными пятнами выделялись скалы, вокруг которых только опытный глаз наблюдательного профессора приметил растительность, живо заинтере­совавшую его. Растительность в пещерном мире чрез­вычайно редкое, но зато очень любопытное явление, в особенности для учёного. Устоявшие против тяжёлых условий вечного мрака растения представляют большой интерес для науки. На свете очень мало пещер, где можно найти так ясно оформленные экземпляры расте­ний с таким развитым стеблем, как те, что были на пес­чаном берегу этой пещеры.

Заметив интерес в глазах профессора, Павлик лю­безно спросил:

— Не будет ли уместно здесь остановиться, това­рищ профессор?

Профессор Мартинов положил руку ему на плечо.

— Для нашей экспедиции я не считаю это настоль­ко необходимым, мой мальчик. Но позже можно…

— Какая вода! Что твоё зеркало! — воскликнул чабан, который быстро осваивался со своими новыми друзьями. Затем он загрёб горсть воды, поднёс её про­фессору и сказал — Троньте её пальцем! Горяченькая, Как в бане!