Алексей Кавокин - Святой Крест

— Какой ужас! — сказал Кот Саладин.

— И в самом деле ужас! — ответил ему голос из темноты. — А теперь, мои дорогие, пора по домам!

— Миссис Литтлмаус! — узнал Робин старушку, выходившую из тьмы, осторожно лавируя между разбросанными повсюду мертвыми телами.

— Я хотела забрать вас пораньше, но засиделась за чаем! — пояснила старушка. — Поэтому вам пришлось поучаствовать в этой гадкой драке. Но вы же совсем не испугались, не правда ли?

Старушка взяла Робина за руку, Кота за лапу, и все трое исчезли.

— Имеет место обморочный вид! — сообщил Кот. Они с Робином вприпрыжку спускались по склону холма, оставив старушку далеко позади. Через несколько секунд они уже налетели на Бабушку и принялись делать ей антиобморочный массаж.

Воцарилось праздничное оживление, все высказывали радость по поводу благополучного возвращения Робина и Кота. Кот сразу пожаловался, что у него долгие часы маковой росинки во рту не было, и граф Сен-Клер предложил поужинать всем вместе в Сен-Клер-холле. Вся компания, включая миссис Литтлмаус, согласилась, что это прекрасная мысль. Покинув наконец куст, под которым произошло столько исторических событий, они двинулись вниз по дорожке к видневшимся вдалеке воротам графской усадьбы. Никто и не заметил, что бывший дворецкий исчез. И только когда граф убирал в карман сюртука медальон и тот звякнул о старушкину серебряную монету, Бабушка удивленно спросила:

— А где же Бумберг?

— Как, здесь был Бумберг? — спросил Робин.

— Да, он только что был здесь, — ответила Бабушка. — Это он принес медальон. Граф, вы не знаете, куда он подевался?

— Не имею ни малейшего представления, мадам! — сказал граф, поклонился Бабушке, и стал спускаться по склону холма с очень деловым видом.

Кот, который в другой момент наверняка высказал бы негодование по поводу того, что злодея Бумберга не сумели задержать, был в это время занят важной беседой со старушкой. Старушка шла позади всех, опираясь на невесть откуда взявшуюся трость с серебряной рукояткой.

— Миссис Литтлмаус, — обратился к ней Кот. — Некоторые утверждают, что Историю не переделать. В частности, об этом говорил асассин, когда убеждал графа Сен-Клера бросить тамплиеров и отправляться восвояси. Но ведь иногда мы все-таки что-то меняем в Истории!

— Что именно, моя курочка? — улыбаясь спросила его старушка.

Кот поперхнулся, услышав обращение «курочка», но подавил свое возмущение и продолжил:

— Вот, например, если бы Робин не дернул за ногу асассина, еще неизвестно, чем закончился бы бой на склоне холма. И если бы граф не привез из Америки кукурузу, ее изображение не появилось бы на стене часовни тамплиеров под Эдинбургом.

— Видишь ли, Саладин, — ответила старушка, — История не существует без историков. Мы ведь узнаем о том или ином событии прошлого от кого-то. И этот кто-то, рассказывая нам об этом событии, неизбежно что-то добавит, что-то забудет, о чем-то скажет больше, о чем-то меньше. Даже переписчики делают в рукописях опечатки, сокращения, примечания. А серьезные ученые вроде Геродота или Тацита? Они являются творцами прошлого не в меньшей степени, чем Ксенофонт или Сципион Африканский! Чем крупнее историк, тем крупнее его вклад в Историю. Вкладом Платона была Атлантида, а вкладом графа Сен-Клера кукуруза из Америки. Вклад Робина более скромный, но тоже заметный: он дернул за ногу асассина. А ты, Кот, вовремя разбудил своим мяуканьем Эдуарда Английского. Может быть, он и без тебя проснулся бы, а может быть и нет.

— Значит, можно менять Историю?

— Ни в коем случае! — воскликнула старушка. — Тот, кто так поступает, не историк, а шарлатан! Горе тому, что пытается изменить течение Истории, заставить ее выйти из берегов или поменять свое русло! С Историей надо обращаться бережно, и тогда она сохранит следы, которые ты оставишь, путешествуя в прошлом. Вот ведь появились же у Моисея рога из-за ошибки переводчика — и теперь уже никто не может вообразить его без рогов. А может у него и вправду были рога?

— Большое спасибо! — сказал Кот, которому старушкино объяснение показалось вполне логичным. — Теперь я должен расспросить графа Сен-Клера о его путешествиях! — и он помчался вперед, то и дело цепляя своим грязным дождевым плащом за камни и ветки.

А старушка с удивительной легкостью догнала Бабушку, шедшую впереди.

— Как ваш радикулит, дорогая? — осведомилась у нее старушка.

— О, спасибо, миссис Литтлмаус, — вздрогнув ответила Бабушка. — Сегодня утром он был так себе, но сейчас совершенно прошел. Наверно, это благодаря прогулке?

— Возможно, благодаря прогулке, — с загадочной интонацей ответила старушка, — а может быть?

Она не закончила фразу, и Бабушка принялась размышлять: что же такое могло произойти с ее радикулитом? Может, ему помогло то, что она громко чихала, надышавшись кайеннского перца во время схватки с волкодавами? Или? И тут вдруг она вспомнила: церковь Богородицы! Кончено, ей стало легче, когда священник попросил ее повернуться спиной к тому странному распятию с древним крестом.

— Неужели? — шепотом произнесла Бабушка, которая вдруг вспомнила рассказ связенника о том, как этот крест был найден.

— Я очень-очень рада, что вы обо всем догадались! — похвалила Бабушку старушка. — Скажу по секрету, я знала, что вы догадаетесь рано или поздно. Скажите, вы собираетесь вызывать телевидение, писать Королеве и в Ватикан, приглашать экспертов Организации Объединенных наций и президента Буша?

— Нет, — испугалась Бабушка, — а разве надо президента Буша?

— Ни в коем случае, моя дорогая! — строго сказала ей старушка. — Я буду вам очень обязана, если вы не скажете о своем излечении от радикулита вообще никому.

— Даже Робину? — спросила Бабушка.

— Во всяком случае не раньше его совершеннолетия!

— Хорошо, обещаю никому не говорить, — легко согласилась Бабушка.

— Вот и чудесно! — воскликнула старушка. — А коли так, у меня есть для вас подарок.

Она открыла свой саквояж и достала оттуда клубочек шерсти.

— Спасибо! — сказала Бабушка, погладив клубочек. — Это наверно ангорская шерсть!

— Вы можете иногда давать его поиграть вашему Коту! — сказала старушка. — Ведь с медальоном ему пришлось расстаться.

Бабушка подумала, что Кот, конечно, уже большой и не будет играть с клубком шерсти, но вслух она этого не сказала.

Тем временем, путешественники приблизились к дому. Граф Сен-Клер приказал сервировать торжественный ужин. Горничная Сен-Клер-холла побежала на «Манну» звать к столу стражников-матросов. Слуги забегали, оба повара отправились на кухню. Было решено, что Тиан Обержин приготовит десерт. Все это время Кот Саладин не отставал от графа, настаивая, чтобы тот рассказал им последнюю часть своей истории. Распорядившись по хозяйству, граф, наконец, сдался и предложил всем, желающим слушать его рассказ, собраться в гостиной.