Пол Стюарт - Фергус Крейн и огненные алмазы

— Фергус, Фергус, Фергус, — улыбнулся дядя Тео. Глаза его весело поблескивали за стеклами очков в тонкой стальной оправе. — Успокойся, мой милый, и отведай эти великолепные круассаны. Я все тебе расскажу, но сначала тебе не мешает познакомиться со своей родней, — показал он на портреты, развешанные на стене. — Этот суровый на вид господин в цилиндре — мой дед, а твой прадед, основатель семейной фирмы «Крейн и сыновья». В те времена фирма производила пуговицы. Надеюсь, ты слышал о «двойной застежке Крейн»?

Фергус покачал головой.

— Ничего страшного. Когда-то пи один порядочный дождевик не мог называться дождевиком, если у него не было «двойной застежки Крейн». Рядом с дедом — его супруга, бабушка Марианна, а это, — он указал на портрет веселой парочки, — это Мамочка и папочка Дюбуа, благослови их Господь. Родители моей мамы. Моя мама — твоя бабушка — не кто иная, как знаменитая портретистка Рейчел Дюбуа. Уж о ней-то ты наверняка слышал.

Фергус снова покачал головой.

— Ничего страшного, — продолжал дядя. — Некогда ни одна порядочная гостиная в стране не могла называться гостиной, если в ней над каминной полкой не висела картина кисти Дюбуа. Она написала все эти портреты. Прекрасные работы, ты не находишь?

Фергус кивнул.

— Дальше висит портрет трех сестер моего батюшки — тетушек Полли, Молли и Долли. Они были неразлучны до самого конца.

— До самого конца?

— Произошла ужасная катастрофа. Во время второго акта мюзикла «Рыба-велосипедист» обезумевший от ярости слон ринулся в партер. У них не было ни малейшего шанса на спасение.

— Про мюзикл «Рыба-велосипедист» я слышал! — сказал Фергус.

— Неужели? — удивился дядя Тео. — Я думал, что этот спектакль давно снят с репертуара. Как странно… Впрочем, это не имеет значения. — Он откашлялся и указал на семейный портрет, висевший у них над головой: — А это мой отец Теодор, моя матушка Рейчел, я и…

— Мой отец! — вскричал Фергус.

— Да-да, конечно… — Дядя Тео обвел картину задумчивым взглядом. — Конечно, твой отец, великий капитан Маркус Крейн — исследователь, искатель приключений и первооткрыватель ореха макадаччио!

Фергус не сводил глаз с изображенного на картине мальчика. У мальчика была та же веселая улыбка и та же озорная искорка в глазах, что и на знакомой фотографии его отца, висевшей дома над камином.

— Ах, милый Маркус, — продолжал дядя. — Когда мама писала эту картину, фирма «Крейн и сыновья» переживала тяжелые времена. «Двойная застежка Крейн» вышла из моды, все мечтали только о застежке «молния», и мы жили на деньги, которые мама зарабатывала живописью. Помнится, когда я уже пошел на поправку, Маркус мне сказал…

— Вы были больны? — спросил Фергус, оторвав взгляд от портрета.

— Да, у меня был суставной ревматизм. А потом… потом отказали ноги… — Дядя Тео умолк. В галерее на мгновение воцарилась тишина, но вскоре он продолжил свое повествование: — Итак, Маркус мне сказал: «Тео, на пуговицах свет клином не сошелся. Мир велик, и нам с тобой предстоит еще много путешествий и много открытий». Понимаешь, он хотел меня подбодрить, — улыбнулся дядя Тео. — Но мы оба прекрасно знали, что я уже никогда не встану на ноги, и путешествия придется совершать ему одному.

Голос дяди перешел на шепот, а потом он и вовсе умолк.

— Когда папа скончался, я взял на себя управление компанией «Крейн и сыновья», а Маркус предпринял свое первое путешествие — отправился к Ледовому Дворцу. Там он познакомился с Финном, Биллом и Джексоном. Они спасли ему жизнь, отбив его от мороженщиков, разъезжавших в моржовых упряжках. Ну да это длинная история. Напомни, я как-нибудь тебе ее расскажу.

— Обязательно напомню, — отозвался Фергус, широко раскрыв глаза от изумления.

— Пока Маркуса ие было, я покончил с пуговицами и занялся изобретательством.

Для начала изобрел кое-что попроще — например, саморегулирующуюся настенную лампу,

автоматический стеллаж.

У меня открылся настоящий талант. Долгие годы, проведенные в постели и на механическом кресле, не прошли даром — у меня было много времени для размышлений.

Фергус кивнул и принялся за второй круассан.

— Фирма «Крейн и сыновья» кое-как держалась на плаву, и я даже ухитрился найти денег на покупку старого чайного клипера для следующей экспедиции Маркуса.

— Это была «Бетти-Джин»! — воскликнул Фергус.

— Она самая, мой мальчик. Она самая. Итак, Маркус отправился к Изумрудному морю, нашел там орехи макадаччио и привез их домой. Из десятка орехов, которые он привез, я вырастил в теплице целую рощу деревьев макадаччио, а фирма «Крейн и сыновья» сделала на них целое состояние. Почему мы на этом не успокоились, ума не приложу. Впрочем, Маркус не из тех, кто способен остепениться и осесть на берегу. Даже знакомство с твоей мамой, прелестной Лючией, — и то не могло удержать его на месте.

Фергус слушал, стараясь не пропустить ни слова.

— Она была сиротой, — продолжал дядя Тео. — Самостоятельно научилась стряпать. Поступила на службу. Вскоре они познакомились и полюбили друг друга. Все шло как по маслу до… — Дядя опять умолк на полуслове.

— До чего?

— До рокового путешествия. — Дядя Тео погладил переплет вахтенного журнала «Бетти-Джин» и оглянулся на Фергуса. — Ну а дальше ты и сам все знаешь.

— Поразительно! — воскликнул Фергус, подняв глаза к возвышавшимся над ними огромным деревьям макадаччио.

— Ты прав, мой мальчик, — отозвался дядя Тео, поглаживая оранжевый ствол дерева-гиганта, обросший шарами и завитками. — Здесь, в наших теплицах на Дозорной горе, торговая компания «Удивительный рейс» вырастила пятьсот семь зрелых экземпляров, — с гордостью добавил он.

Вагончик фуникулера перевез их с Фергусом с галереи горного шале на ближайший склон, где под высокими стеклянными куполами возвышались три большие теплицы. В каждой работал пингвин.