Пол Стюарт - Фергус Крейн и огненные алмазы

Фергуса пробрала дрожь. Он никогда еще не оказывался так далеко в море. Он был совершенно, абсолютно одинок. Случись что-нибудь с крылатым конем, и их обоих без следа поглотит бесконечный океан, и никто никогда ничего о них не узнает.

А ведь тем ясным солнечным утром, когда дядя Тео на прощание помахал ему с галереи горного шале, он чувствовал себя совсем по-другому. Две недели подряд старый изобретатель без устали корпел над усовершенствованием крылатого коня, изучая схемы, раздобытые жуком-самоходом, и отлаживая механизм в его огромной металлической голове.

Фергус почти все это время проводил в теплицах, где под руководством Финна, Билла и Джексона постигал все тонкости искусства выращивания орехов макадаччио. Корни деревьев следовало тщательно поливать, с листьев ежедневно вытирать пыль, во всякое время суток контролировать температуру воздуха в теплицах.

Постепенно Фергус сделался заправским специалистом. Он даже советовал Финну, какие пластинки ставить на граммофон для успокоения нервов могучих деревьев, а тот уверял, что их любимая — «Жалоба Дейзи» из мюзикла «Рыба-велосипедист» в исполнении кавалерственной дамы Отталины Ффарде.

Кроме всего прочего, Фергус практиковался в управлении крылатым конем. Каждый вечер, незадолго до заката, когда работы в теплицах заканчивались, он забирался в седло, огромный металлический аппарат взмывал в небо.

— Ты просто прирожденный воздухоплаватель, мой мальчик, — объявил дядя Тео, когда в конце первой недели крылатый конь с Фергусом в седле мягко сел на землю.

— На прошлой неделе вы совсем другое говорили, — напомнил дяде Фергус, — а ведь я ни разу не упал!

— Ради твоей безопасности я включил автопилот, — признался дядя, — но очень скоро увидел, что ты прямо на лету все схватываешь. Думаю, что пора убрать и это. — Он убрал с поводьев табличку с надписью «Не трогать» и закончил свою речь словами: — Теперь все в твоих руках, мой мальчик.

Всю следующую неделю Фергус с упоением осваивал фигуры высшего пилотажа — пике, мертвые петли, бочку и штопор.

Наконец наступил день отъезда.

— Фергус! — торжественно промолвил дядя Тео. — Я сделал все, что мог. Конь самостоятельно доставит тебя на остров Огня. Тебе даже не придется пользоваться поводьями. Оттуда ты, разумеется, сможешь летать куда захочешь. Воздержись от излишнего риска. Помни, что дома тебя ждет твоя бедная мамочка.

Фергус согласно кивнул.

— Если «Бетти-Джин» уже прибыла на остров Огня, — продолжал дядя Тео, — немедленно отправляйся к капитану Смоллету и в обмен на безопасность твоих соучеников предложи отдать ему жука-самохода. Смоллет хоть и закоренелый негодяй, но далеко не дурак. Он сразу поймет, что жук сделает дело намного лучше твоих несчастных товарищей, хотя он об упражнениях в туннелях никогда и не слыхивал.

Фергус еще раз кивнул.

— И помни, Фергус, никаких геройских подвигов! — крикнул ему вслед дядя, когда крылатый конь уже оторвался от земли.

Пролетая над океаном, Фергус вспомнил напутствие дяди и покачал головой. О каком геройстве может идти речь, когда он в полном одиночестве несется в этой жуткой пустоте?

Фергус так никогда и не понял, сколько времени продолжался полет. Первый день над бесконечным океанским простором перешел в холодную долгую ночь, а потом незаметно сменился вторым. Утомившись, Фергус крепко обнимал шею коня и засыпал; когда ему хотелось есть или пить, жук-самоход подавал ему разные деликатесы и великолепный горячий шоколад. Наконец Фергус увидел землю.

Подлетев ближе, он разглядел два скалистых острова, отделенных друг от друга узкой полосой воды. Очевидно, это был вход в Изумрудное море, известный под названием Штормовые проливы.

Хлопая мощными крыльями, конь боролся со встречным ветром, и вскоре далеко впереди показалось светящееся зеленое пятно.

Пятно приближалось, ветер внезапно утих, и Фергус с замиранием сердца увидел, что внизу, словно огромная пластина полированного нефрита, блестит и переливается море.

По морю были разбросаны острова: остров Подкова — точь-в-точь такой, каким он его себе представлял; остров Магнит, весь заросший темно-зелеными деревьями, и маленький скалистый островок, похожий на крошечного морского конька.

А конь все летел и летел. Теплый воздух был напоен пряным ароматом диких трав. Впереди, перейдя свою высшую точку, к горизонту опускалось солнце.

Теперь взору Фергуса открылся весь архипелаг. С высоты птичьего полета он еще больше, чем на карте, напоминал огромного скорпиона. Следуя очертаниям его длинных когтистых щупальцев и изгибу спины, крылатый конь продолжал полет. Фергус с волнением пересчитывал острова, а когда конь двинулся вдоль длинного хвоста скорпиона, сердце у мальчика на мгновение замерло.

— Вот он, — прошептал Фергус, когда впереди показался последний остров. Сомнений нет — это остров Огня!

Длинный остроконечный, окаймленный песчаными пляжами, с высоким тлеющим вулканом посередине, остров Огня, словно драгоценный камень, сверкал в угасавших лучах заката.

Крылатый конь пошел на снижение.

Фергус натянул поводья. Когда он взял на себя управление, в голове коня раздался знакомый щелчок. Повинуясь поводьям, конь начал описывать над островом круги. Один, второй, третий. В поисках человеческих следов Фергус напряженно всматривался в прогалины между деревьями, в искристые белые пески и серые камешки с рыжими прожилками, устилавшие взморье. Спустившись еще ниже, он смог разглядеть кокосы на пальмах и выпуклые, как луковицы, красные и черные орехи, свисавшие с раскидистых ветвей деревьев макадаччио.

«Любопытно, — подумал Фергус, — да только не это я ищу».

Он направил коня обратно к береговой линии и снова туго натянул поводья. Конь резко взмыл в небо. Внизу громоздились утесы.

Вдруг Фергус ахнул от изумления. По другую сторону утесов открылась естественная маленькая гавань, а в ней, привязанное к каменному пику, стояло какое-то судно с высокими мачтами и свернутыми парусами.

Это была «Бетти-Джин».