Альберт Иванов - Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)

— Здравствуй, старик, — сказала мама. — Ты уже встал?

— Здорово, старик, — вторил ей папа. — Он уже встал.

— Привет, старики, — ответил Пальчик. — Я ещё не ложился. Обращение друг к другу «старик» принято среди людей искусства. А родители Пальчика были цирковыми артистами. Когда-то они очень переживали, что их сын такой маленький. Но потом привыкли. Главное, он был всегда здоровым и никогда не унывал. Для любых родителей их дети — самые лучшие на свете, хотя бы до тех пор, пока они ещё не выросли. Самые умные, самые красивые и даже самые высокие. Родители Пальчика настолько привыкли к нему, что удивлялись, что у других такие неестественно крупные, толстые и неуклюжие дети. И, кроме того, какой физик, врач или даже токарь-многостаночник сумеет похвастаться тем, что может во всём советоваться со своим маленьким сыном, раскрывая все тайны профессии, вместе ломать голову над ещё недостижимым, с волнением ждать совета, одобрения или критики?.. Пальчик перешёл лишь в третий класс, но вот уже лет шесть постигал секреты циркового искусства!

— Понимаете, старики, — сказал Пальчик, — я не спал всю ночь. Всё думал над своим коронным номером. И… не придумал. — Он растерянно вздохнул, потому что был не таким уж взрослым, каким хотел казаться. — Я умею жонглировать, ходить по проволоке и играть на трубе. Знаю всякие фокусы… Но я не хочу просто смешить, как обычные клоуны. Я хочу такое большое разноцветное представление, чтобы… чтобы люди смеялись и плакали.

В общем, мальчик мечтал о настоящем искусстве. Мечты всегда бывают о чём-нибудь Настоящем.

— Все хотят, старина, — добродушно похлопал папа мизинцем по плечу сына.

— Ты ещё не нашёл себя, — мягко сказала мама.

— А вы нашли себя? — спросил Пальчик.

— Ещё нет… Не совсем нет и не совсем да. Ты понимаешь? — сказала мама. — Иногда приходится искать всю жизнь. А ты так мало видел…

— Да, но я вижу то, что другие не видят, — возразил Пальчик. — Вот сейчас я вижу в трещине паркета мурашонка, он затаился и ждёт, когда мы уйдём. Он хитрый. Он делает вид, что нас не замечает, а сам начеку. Я на него взгляну, он сразу отворачивается, будто его тут и нет. Он такой смешной, что хочется смеяться… И он такой беспомощный, что хочется плакать…

Папа с мамой переглянулись и понимающе закивали головами.

— Я мог бы, конечно, дрессировать муравьев, жучков или божьих коровок — они такие чудесные, но ведь зрители ничего не увидят. А какой бы номер получился! Великан среди лилипутов! Ведь человек — великан среди них, правда? Может, после моих выступлений люди чаще смотрели бы под ноги, чтоб никого не раздавить.

Папа и мама молчали.

— А если поставить вокруг арены увеличительные стёкла? — вдруг предложил папа и сам себя похвалил: — Фантастическое зрелище! Знание — сила!

— У тебя вечно размах, — заметила мама. — Можно просто поставить на арене домик из увеличительного стекла!

— Но тогда все букашки станут большими и покажутся людям некрасивыми, и даже уродливыми, — грустно сказал Пальчик.

— Ты не огорчайся, — бодро произнёс папа. — Раз человек думает о чём-то всё время, значит, придумает. Взгляни — какую шуточку я сочинил.

В руке у него появилась сигара, он ударил себя кулаком в глаз и прикурил от посыпавшихся искр.

— Каково? — с восхищением сказал он.

— Тем, кто не поймёт, будет очень жалко твой глаз, — смутился Пальчик.

— А кто поймёт?.. — насупился папа.

— Тот догадается, что в кулаке у тебя зажигалка, поэтому — искры. А сама сигара с какой-нибудь хитростью. Верно, на конце её порох, он и вспыхивает сразу от искр.

— М-да, — сокрушённо признался папа. — Никудышный я фокусник.

— А я?

На ладони у мамы появилась белая мышка и юркнула в пышный рукав. Мама вытянула руки вперед и сплела пальцы. Мышка выскочила из другого рукава и прошмыгнула в соседний. Мгновенно выбежала следом, снова скрылась, и тут же — опять и опять. По ладоням всё в том же, одном направлении, засновала молниеносная белая мышка!

Мальчик улыбнулся.

— Это уже лучше.

Мама торжествующе поглядела на папу.

— У тебя там через плечи в рукава ведет гибкая трубка и сквозь неё бегают белые мышки, а кажется, что только одна. Так? — засмеялся Пальчик.

Лицо у мамы омрачилось, а папа хохотнул.

— Но это уже можно показывать, — сказал Пальчик.

— Не догадаются? — обрадовалась мама.

— Не знаю… Ну, просто детям понравятся мышки.

— Детям и мой фокус понравится, — обиделся папа. — Особенно в темноте. Красочное зрелище!

— Во-во, в темноте, — рассмеялась мама. — Когда твоего бедного глаза не видно.

Папа мрачно засопел.

— Ну, а если ты выстрелишь из большого револьвера и вроде бы попадёшь в мою сигару? — предложил он сыну.

— Старо, — ответил тот.

— А если в полумраке ко мне из заднего ряда прилетит зажжённая свеча? — вслух размышлял папа.

— На леске? Слабо, — опять забраковал Пальчик.

— Сам знаю, — буркнул отец и ушёл размышлять в комнату.

— Пап, я придумал!

— Что??? — выскочил папа.

— Но это для взрослых, а то малышня жуть напугается, — предупредил Пальчик. — Пусть сигара — взорвётся! Все на миг ослеплены!.. А потом ты стоишь безголовый, только воротник торчит, а твоя отделившаяся голова у тебя под локтем попыхивает размочаленным окурком! И мысль хорошая: о вреде курения. Мол, голову не теряй.

— Так, — сосредоточенно сказал папа. — С пиджаком ясно — скроет башку. Но ведь рост останется прежним, вдруг заметят?.. Нет-нет, надену широченные брюки, ноги внутри них незаметно согну в коленях — вот и уменьшился!.. Голова под мышкой, так же по-клоунски раскрашенная, будет из резины с тем же париком!.. Локоть, который её поддерживает, — муляж, а моя настоящая рука внутри неё сжимает щёки и губы с окурком… Голова — как живая. Она курит, втягивая щёки. Ура! — он чмокнул сына в голову так, что тот чуть не упал, и вновь исчез в комнате. Снова выскочил. — А как эффектно я буду уходить! Голова под мышкой попыхивает себе дымком… Смешно, — серьёзно сказал он.

— А лучше ты выезжай на коне. «Всадник без головы» — вот это номер, а? — увлеклась и мама.

— Я не умею. Я упаду, — озадачился папа.

— Потренируйся на ослике, — посоветовала мама. — Давайте завтракать.

— Я ещё не хочу, — отказался Пальчик. — Я погуляю, ладно?

— Но, может быть, ты переоденешься? — неуверенно предложила мама. — Всё-таки в «рабочей одежде» не очень удобно…

— Ничего. Мне в этом костюме лучше думается. Маленькое до свидания!

Пальчик взял из угла вешалки длинную отцовскую тросточку — она была складная, — мгновенно сделал её небольшой и, вертя в пальцах, пошёл на улицу.

Пальчик шёл, на него глядели. Нельзя сказать, нравилось или не нравилось это ему. Кому приятно, когда все смотрят на тебя, как на какую-то невидаль? Кому не приятно, когда все оглядываются на тебя, будто на знаменитость? Словно на мальчика, который снимался в кино. Хоть он и был маленький, но, как всякий человек небольшого роста, был высокого мнения о себе. Когда-то он старался не замечать взглядов прохожих. А потом привык.