Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом

— Конечно! — вздохнул с облегчением паренек. — А теперь скажете?

— Потерпи еще немного… Мам, молоко вскипело? А то гость наш уходить собрался, да мне не хочется, чтобы он ушел на голодный желудок.

— Все готово, — раздался голос из дальней комнаты. — Пожалуйте к столу.

— Пойдем завтракать, — предложила женщина.

Тик ел молча, с наслаждением. Потом старуха принесла большой кусок брынзы, пучок зеленого лука, пяток яиц, столько же помидоров, да таких, что он и на выставках не видал, палку колбасы и буханку хлеба, которой могло бы насытиться полсела.

— Спрячь все это, родимый, в сумку: до Кэлцуну путь далекий, проголодаешься…

Испугавшись, что село это за тридевять земель, Тик торопливо спросил:

— А разве уж так далеко до села?

— А как же! Почитай пять с лишним верст… — ответила старушка, по-хозяйски укладывая яства в сумку ходока.

А повитуха тем временем следила за выражением лица гостя. Наконец она сжалилась:

— А теперь слушай меня. В Кэлцуну спросишь Гицэ Сафту. Это он дал мне сверток. Человек он диковатый. Увидишь, что серчает, скажешь, что я послала тебя. Скажешь вот как: «Дед Сафту, это Парушойка меня к вам послала!» Прямо так и крикни, коли успеешь…

— А если…

— Скажешь так — узнаешь все, что захочешь. А теперь — путь добрый, мне тоже надо спешить на работу. А на обратном пути не забудь Петрикэ навестить. А теперь пускай отоспится.

— До свидания. Я и не знаю, как благодарить вас…

— Ишь ты, непоседа! Только завился, а уже благодарить торопишься. Шагай, шагай… В путь!

Село, куда пришел малышка Тик, было маленькое. Дома, разбросанные по дну прохладной низины, тонули в зелени густых садов. Кто-то указал ему дом Гицэ Сафту и с любопытством посмотрел ему вслед. Тик постучал в ворота не без робости. Из-за сарая показался человек — внешность его ошеломила гостя. Хотя он и не был очень высоким, но из-за необыкновенно широких плеч казался настоящим богатырем. Вот уж и впрямь косая сажень в плечах! Никогда в жизни Тику еще не доводилось видеть такого могучего человека. На голове у него красовалась огромная шапка, надвинутая по самые брови — черные, изогнутые и насупленные.

— Что тебе тут надо, кузнечик? — хрипло и недружелюбно спросил он. — Чего кур моих пугаешь?

— А меня послала…

— Кто мог тебя послать ко мне? А ну-ка от ворот поворот, пока я не чихнул. Понял?

Последнее слово он произнес с такой силой, что в доме стекла зазвенели, а ребята, игравшие в дорожной пыли, поспешили укрыться по дворам.

— Дед Сафту… — начал Тик магическую фразу, но богатырь перебил его.

— Какой еще дед, голова садовая?

В ту минуту, когда старик достиг ворот, Тик успел выговорить:

— Парушойка послала меня к вам!

И впрямь волшебные слова! Лицо деда тут же прояснилось.

— Вон оно что! С того бы и начал. Заходи. Стало быть, Парушойка послала тебя ко мне. Ну и что у тебя за дело?

— Скажите мне, пожалуйста, откуда сверток, который вы ей отдали.

— Откуда? Никогда в жизни не видал я этого пьянчугу! Он тогда никак припомнить не мог, какой день недели был. Все дознавался — суббота ли иль воскресенье? А как узнал, что суббота, тут же решил воротиться на крестины. Вот сверток-то он мне и отдал.

Старик говорил таким ласковым голосом, что сердце таяло.

— И вы действительно ни разу его до этого не видали?

— Да где мне было видать его, пьянчужку? Я же в шинок не захаживаю. Если уж пить, так дома. Что мне в шинке делать? А может, кто на крестинах его видел?

— Вспомнили хотя бы, как он выглядел…

— Дурак-дураком. Словно кто ему челюсть набок своротил. Или у него такая ухмылка, кто знает. Точно, что не из нашего села, да и в соседних таких нету. Уж тут никаких сомнений быть не может. Погоди, погоди, парень… На нем были красные туфли, красные, точно крашеные пасхальные яйца. В жизни не видал такой обувки! Бездельник… А больше ничего не знаю… А что, сверток тот краденый?

— Нет, — ответил Тик. — Но мне обязательно надо узнать, кто дал ему сверток.

— Что ж, коли надо, я научу тебя, что делать. Сходи к бабке Аглае, что живет напротив церкви, ее и спроси. Она все знает: и сколько раз я чихнул этой ночью, и сколько воды выпил с утра наш племенной бык, и сколько цыплят вылупилось час тому назад у наседки Кырнэцоаи.

— А она не злобная? — деловито осведомился бывалый разведчик.

— Нет. Но из тебя все вытянет. Ты ей скажи, что деду Сафту, мол, хочется узнать… а что, сам сообразишь.

— А если она не скажет? Я уж с одной такой встретился…

Дед Сафту поглядел на Тика, потом, повернувшись лицом к востоку, закричал так зычно, что казалось, гром гремит.

— Эй, Аглая! К тебе парнишку посылаю, поговори с ним… Ну, шагай теперь смело, — приободрил он гостя.

Тик поблагодарил и направился к церкви. Бабки Аглаи дома не оказалось. Она было где-то за околицей, но голос деда Сафту все равно долетел до нее. Теперь она, размашисто шагая, точно страус, спешила домой. А малыш тем временем зашел на почту и отправил на имя Дана следующую телеграмму: «Еще не дошел. Точка. Конец уже виден. Точка. Ждите сообщений. Тик» .

…А в Вултурешть чирешары с нетерпением ждали возвращения Тика или хотя бы весточки от него. Правда, хлопот было достаточно, и они говорили о нем не так часто. Все силы, всю смекалку они употребляли на то, чтобы расшифровать, наконец, старинную грамоту. Сперва они обследовали источник. Ведь в древнем тексте была такая фраза: «затем остановись у источника и в святой четверг займись сложением…» Они тщательно осмотрели местность вокруг источника, но ничего не обнаружили. Затем Лучия предложила рассмотреть цифровую схему текста.

— Давайте выпишем все цифры, которые содержатся в грамоте, — сказала она.

— Сначала — пять саженей, — напомнил Дан торопливо. — А во что будем их превращать — в шаги, в метры?

— Погоди, Дан, — прервала его Мария. — Перед саженями в тексте встречаются десять заповедей, потом пятая и десятая. А после саженей — четыре евангелия. Помнишь, там сказано: «дерзни в путь со всеми евангелиями» ?

— А потом и восемь без одного, девять и один, то есть семнадцать, — добавила Лучия, которая помнила грамоту наизусть. — Но мне действительно кажется, что Дан прав: что будем делать с этими цифрами? Что они означают — расстояния?

— А вдруг они означают буквы? — предположил Урсу.

— Буквы? — удивилась Лучия. — Что ж, надо попробовать. Проверим каждую фразу.

— В первой нет ни одной цифры, — сказала Мария. — И во второй, только в третьей. Значит, Дан, пиши: 10, 5, 10… Потом 5, 2 и еще раз 4, 1.

— Откуда 1? — удивился Дан.

— Одна заповедь в восьмом предложении.

— Ага! А потом 8 без 1 и 10 и 1. Как это понять? 7 и 11 или 8, 1 и 10, 1?

— И так и эдак, — размышляла Лучия. — Если получится какой-нибудь смысл, мы тогда сообразим. Лишь бы нам удалось перевести цифры на понятный язык.