Владимир Янов - ТТТ

Паша с Матвеичем уложили еле двигающегося миссионера на выступ у стены, сняли с него кожаную накидку, затем разрезали китайскую тенниску с Че Геварой на груди и открыли на левом плече загноившуюся пулевую рану с почерневшими отмирающими тканями по краями. Марина покачала головой:

– Паша, плохо дело. Гангрена начинается. Здесь нужна срочная операция. Очевидно, пуля застряла в плече, и её необходимо удалять. Но я не хирург, и не смогу это выполнить. Я непременно в обморок упаду. Я не фельдшер. А если этого не сделать, он умрёт от заражения крови.

– Марина, я тоже не знаю, как быть. Надо помочь ему, хотя он и превредный монах в китайских штанах. Но я тоже не эскулап.

К ним подошёл Унушу, внимательно осмотрел рану, покачал головой, что-то сказал. Ефимка перевёл:

– Очень плохо. Не жилец, однако.

Марина не согласилась с этим:

– Ефимка, переведи Унушу, что если у Ала из раны вытащить пулю, то он ещё сможет поправиться…

Унушу выслушал перевод, пожал плечами, вытащил из-за пазухи какой-то зелёный комочек и сунул Алквиллу в рот. Тот пожевал его, с лица его пропала гримаса муки, он закрыл глаза и спокойно заснул. Унушу, тем временем, достал оттуда же, из-за пазухи тонкий острый железный ножичек и раскалил его в пламени факела. Затем раскалённым лезвием он вскрыл рану у спящего Алквилла. Оттуда брызнула сукровица и багровый гной. Ножом он нащупал в ране кусочек свинца и лезвием ловко вынул его из раны. Вся операция заняла не более минуты. Вытерев ножичек о штаны, он снова прокалил его на огне и спрятал. Спящий Алквилл во время этой экзекуции даже не пошевелился.

Марина восхищённо посмотрела на Унушу:

– Так ты хирург, Унушу, да ещё какой классный.

Ефимка согласно покачал головой:

– Унушу шаман, хороший шаман. Всё умеет. Он так у воинов стрелы обломившиеся вытаскивает.

– Ефимка, спроси у Унушу, а что он дал пожевать раненому?

– Он говорит, что это листья лесного дурмана и порошок сохачьего гриба, замешанные на жабьей слизи. Больной будет спать двое суток. Если проснётся, будет жить, если нет, значить дух покинул его и ушёл искать новое тело.

– Понятно. Это, очевидно, листья конопли и порошок мухомора. Ну, а с жабьей слизью тоже, вроде бы, всё ясно. Смесь адская, но, как видишь, помогла. Раненый Ал так глубоко отключился, что его хоть пополам режь. Отличный наркоз. Надо нашим докторам подсказать, особенно про жабью слизь.

– Так-то оно так, – протянул Матвеич, – но вот проснётся ли он, вот в чём вопрос?

– А что нам теперь с ним делать? – решительно вмешалась Марина. – Конечно, у нас есть антибиотики, которые должны помочь ему выкарабкаться. И рану мы сейчас обработаем и перебинтуем. Но мы не можем его бросить здесь на волю случая. И с собой тащить его в пещеру тоже нет смысла. Ему сейчас нужно солнце и свежий воздух, а не пещерный мрак.

Марина тщательно обработала кровоточащую рану перекисью водорода и настойкой йода, приложила ватный тампон и мастерски перевязала её. Затем монаху в рот всыпали порошок антибиотика из аптечки. Алквилл пошевелил раненой рукой, открыл мутные глаза, и снова забылся.

– Так как же нам с ним поступить? – переспросила Марина. – Оставить здесь нельзя, и нести с собой нет возможности. Да и куда его тащить-то, в пещеру тёмную и грязную. Конечно, ему воздух нужен, солнце и покой.

– И оставаться с ним нам тоже нельзя, – подхватил Матвеич. – Того гляди, заявится сюда Ахмед с бандитами. А нам и не убежать с ним, и не спрятаться.

– Алквилл лучший друг Дэна. Пусть Дэн с ним и возится, – вставил Паша.

– Он был нужен Дэну как дармовая покорная рабочая сила. А сейчас Дэн сам у Ахмеда за раба пашет. И никому наш монах сейчас не будет нужен. Бросят они его, как совершенно бесполезную стоптанную развалившуюся обувь, и удерут искать золотую богиню.

– Ребята, – снова вступил в разговор Паша. – Конечно, больного брать с собой в пещеру не стоит. Но и бросить такого беспомощного невозможно. И возвращаться нам обратно никак нельзя. Нет никакой гарантии, что мы там наверху вернёмся в своё время. И время нам очень дорого. Сколько мы его уже потеряли. Чувствую, что бандиты вот-вот будут здесь. Я предлагаю поступить следующим образом. Надо больного оставить под присмотром Ефимки и отправить их обоих в родные края. Ведь они из одного времени и им всё равно придётся вместе выбираться на запад. Рим не так уж и далёк от Суздаля. Доберутся до Москвы, а там всё-таки какая-то, но цивилизация. Выживет Ал, будут вместе выходить. Двоим и легче, и безопаснее. А если не выкарабкается, то Ефимка похоронит его по нашему христианскому обычаю, и тогда сам, глядишь, доберётся до родных мест. В дорогу мы их снабдим валютой от Матвеича. Камни-самоцветы во все времена ценятся. А чтобы они не потерялись в здешних, незнакомых лесах, Унушу отправит с ними двух своих рослых воинов для сопровождения и помощи. Они вынесут Ала из пещеры и проводят наших пилигримов до границ своих владений, а там передадут следующим стражам лесов. Наверное, это единственный выход. Если мы не выберемся из пещеры обратно в своё время в Находку, то на обратном пути, может быть, догоним их и поможем при необходимости. А бандиты, если встретят этот печальный караван с раненым, не будут им мешать.

– Паша, а как мы с Унушу общаться тогда будем? Без толмача Ефимки трудно нам придётся.

– Конечно, нелегко нам будет. Но сколько нам ещё общаться-то придётся? Всё-таки нам нужно побыстрее вернуться домой. В крайнем случае, с Унушу мы уже вполне можем общаться и без слов. Ведь он шаман и нас понимает лучше нас самих. Правда, Унушу? – спросил он старика по-русски.

Унушу важно согласно кивнул головой, словно понимая разговор.

– Видите? Для умных людей язык не главное в общении. Важно уважать и понимать друг-друга душой, сердцем чувствовать нужду друга… Иван Матвеевич, вы сохранили камешки из тайника. Давайте передадим их нашему путешественнику. Ахмед очень о них беспокоился. Ну да не беда. Если что, скажем ему, что монголы их отняли у вас.

Матвеич понимающе кивнул головой, присел на выступ скалы, снял свои здоровенные армейские форменные башмаки, и из их тупых сбитых носков вытряхнул небольшие узелочки, в которых заиграли всеми цветами радуги две пригоршни самоцветов. Все залюбовались игрой лучей в свете факелов.

– Этой валюты вам и до Рима хватит. Только ты, Ефимка, если с Алом будешь добираться до Европы, ему не показывай все камни. Спрячь их, как Матвеич, в сапоги, и по одному доставай при необходимости. Чтобы он не видел, где ты их прячешь. Не то Алквилл позариться на них может. Жадности и глупости у него хватит. Ну, давайте прощаться. Если бандиты вас встретят, ничего они вам не сделают. Они нас обойти спешат. А ты, как приедешь к Настюше, брось нам берестяное письмецо, – пошутил он напоследок.